Понсон дю Террайль - Красотка-еврейка
— Я слушаю вас!
— Самуил Лорьо, — начала рассказывать молодая женщина, — был давнишним слугой сира д'Андуэна, отца Коризандры. Мне было пятнадцать лет, когда я впервые увидела того, кому суждено было стать моим мужем. Он пленился мною, а я, кроме отвращения, ничего не чувствовала к нему. И немудрено: во-первых, Лорьо был немолод, уродлив и страшно жаден, во-вторых, мое сердце было уже отдано всецело конюшему сира. Мы старались держать нашу любовь в страшной тайне, так как по непонятному ослеплению Гонтран (как звали моего милого) боялся, что сир д'Андуэн не отдаст меня за него. Ведь Гонтрану было только восемнадцать лет, а его отец, мелкопоместный, но очень гордый дворянин, отдавая его к д'Андуэну, сказал, что сын останется у него до двадцати лет, когда может получить полную свободу действий. Гонтран боялся, что мой благодетель не возьмет на себя такого важного вопроса, напишет его отцу, а тот , наверное откажет сыну в разрешении вступить в брак с такой незначительной особой, как я. Разумеется, мы ошибались. Если бы мы пали в ноги сиру д'Андуэну, он, наверное, благословил бы нас, так как был очень добр и любил меня и Гонтрана. Но, как я уже говорила, мы не решались на признание, а между тем наши отношения зашли слишком далеко, и приблизился час, когда последствия нашего увлечения уже нельзя было бы скрыть… И вот однажды Гонтран ушел на охоту да и не вернулся обратно. Отправились искать его и наконец нашли с размозженной головой. Он по неосторожности упал с отвесного холма на камни — так, по крайней мере, объяснили себе происшедшее. Вы можете представить себе глубину моего отчаяния. Меня ждал позор. Вот в такую-то минуту ко мне и пришел Самуил Лорьо. Он с первых слов сообщил мне, что знает все, что он сам очень любил Гонтрана и потрясен его смертью и хотел бы сделать доброе дело в память его. Таким добрым делом будет предложение мне руки и имени Лорьо. У него все равно нет ни одной близкой души, а тут у него сразу появится семья, так как мой сын станет его сыном. Слова этого человека показались мне якорем спасения. Конечно, я поспешила согласиться, мой благодетель тоже не отказал в своем согласии, и через полтора месяца я стала женой Самуила Лорьо. Никто не знал о моей ошибке, а когда настало время родов, Лорьо сумел обставить все так хорошо, что ребенок родился в полной тайне. Кроме старого Иова и верного Вильгельма никто даже не был посвящен во все происшедшее! Одно только с первой же минуты рождения ребенка отравило мне счасгье материнства. Доктор заявил, будто я слишком слаба для тою, чтобы самой кормить ребенка, и муж сказал, что отвезет мальчика к кормилице. Больше я и не видала ребенка, и все попытки добиться от мужа сведений относительно моего мальчика не приводили ни к чему. Однажды ночью — о, никогда не забуду я этих страшных минут! — Самуил вернулся с какого-то банкета совершенно пьяным. Надеясь, что вино развяжет ему язык, я ласково спросила его, где мой ребенок. «…Ваш ребенок? — с бешенством-переспросил он. — Вы хотите знать, где ваш ребенок? Ну так это я не могу сказать вам!» «Но почему?» — спросила я. «Потому что не знаю, в аду ли он или в раю…» «Как? Он умер?» — крикнула я. «Да, я убил его, как убил и его отца! — ответил он мне со злобным смехом и продолжал: — Ведь я любил и люблю тебя, Сарра, я поклялся, что ты будешь принадлежать мне».
— Негодяй! — крикнул принц.
Сарра помолчала некоторое время, так как рыдания душили ее, и Генрих не решался обратиться к ней с банальными утешениями, которые раздражают гораздо больше, чем успокаивают.
— Простите меня, принц, что я рассказала вам эту ужасную историю, — сказала наконец еврейка, несколько успокоившись, — однако во все время, в течение которого я связана с этим отвратительным чудовищем, я еще никому, кроме вас, не рассказывала этого. Но вам я верю, верю, что вы — мой друг…
— И буду им всю жизнь! — пылко сказал Генрих. — Приказывайте, я весь к вашим услугам!
— Но я и сама не знаю, что делать! Ведь это чудовище — мой муж и повелитель, я принадлежу ему, хотя бы только по имени, и законы на его стороне… Однако я еще не закончила, принц, и вы должны знать все!
— Я слушаю вас!
— В первый раз вы увидели меня при свете молнии, когда я спасалась от преследования Рене Флорентинца.
— А, так вы знали его?
— Я узнала его имя перед самым приключением, свидетелем которого вы были. Случилось все это так. Муж каждый год два раза ездит в Тюренн с двойной целью: продает ювелирные изделия и собирает доходы с некоторых поместий, данных мне в приданое сиром д'Андуэном. Конечно, я всегда должна ездить с ним, так как Самуил слишком ревнив, чтобы оставить меня в Париже на такое долгое время. Когда мы в последний раз отправлялись в путь, на мосту Святого Михаила случилось маленькое приключение, которое повело к большим последствиям. Надо вам сказать,что муж требовал, чтобы на мне всегда была маска во время этих поездок. Ну вот, моя лошадь испугалась чего-то на мосту и взвилась на дыбы. Пока я справлялась с нею, маска развязалась и упала. Какой-то элегантно одетый мужчина стоявший на пороге одной из лавочек, подбежал, чтобы подать мне упавшую маску, и заглянул в лицо, «Что за красавица!» воскликнул он. Муж ничего не слыхал: он ехал впереди, а незначительное приключение заняло слишком мало времени. Я снова надела маску, знаком руки поблагодарила любезного кавалера и отправилась дальше. Через две недели после этого мы выезжали из Тура, чтобы направиться обратно в Париж; в этот момент нам повстречался всадник, въезжавший в город. Это был услужливый кавалер, поднявший мне маску на мосту Святого Михаила. Проезжая мимо меня, он поклонился мне, но так осторожно, что муж ровно ничего не заметил. А часа через два нас догнал какой-то человек, бешено мчавшийся вслед за нами. Он назвался служкой сомюрского епископа и сказал, что епископ, узнав о пребывании в Type такого искусного ювелира, как Самуил Лорьо, хочет во что бы то ни стало поручить ему исправление утвари домовой церкви епископского дворца; заказ большой, очень выгодный, но нужно, чтобы Самуил Лорьо сам пожаловал в Сомюр. Самуил, не подозревая никакой ловушки, сейчас же согласился и приказал мне ехать со слугой дальше до Блуа, где я должна была остановиться в гостинице «Белый единорог». Он выбрал эту гостиницу потому, что она была за городскими укреплениями и я не рисковала встретить там галантных молодых людей, а этого только и боялся ревнивец. Я отправилась дальше. Не прошло и получаса, как издали послышался топот копыт быстро мчавшейся лошади. Я оглянулась и увидала все того же услужливого кавалера, которого видела дважды — на мосту Святого Михаила и при выезде из Тура…
Дойдя до этого момента своего рассказа, красавица на минуту остановилась.
