Стенли Уаймэн - Красная кокарда
Прежде, чем я успел спросить, какого рода могли быть эти услуги, капитан поспешил сам разрешить возможный вопрос.
— Я предложил набрать в Керси и обучить небольшой отряд для поддержания порядка. Назовем это милицией или еще как-нибудь, все равно.
Я был озадачен. Этот быстрый, подвижный человек, из кармана которого торчала рукоять пистолета, был для меня совершенно новым типом.
— Вы были на службе его величества? — спросил я, чтобы выиграть некоторое время и обдумать положение.
— Нет. В вашей армии нельзя сделать карьеры. Я служил под командой генерала Вашингтона.
— Но вчера вечером я видел вас вместе с маркизом Сент-Алэ?
— А почему бы мне и не быть с ним? — в свою очередь спросил он, спокойно взглянув на меня. — Я слышал, что его дом подожжен и предложил ему свои услуги. Но здесь не умеют действовать методически и не слушают хороших советов.
— У Мариньяка тоже пожар, — вмешался в разговор отец Бенедикт. — Услышим мы, вероятно, и о других пожарах.
— Дело не в том, чтобы слушать, а в том, чтобы делать, — заметил капитан. — Перед нами целый день, но если б мы не приняли кое-каких мер еще вчера, то завтра пришлось бы плохо всей округе.
— Но ведь у нас есть войска!
— Они отказываются повиноваться и потому не только бесполезны, но и вредны.
— А что же делают офицеры?
— Они стараются исполнить свой долг, но народ ненавидит их. Орден Св. Людовика для простого народа то же, что и красная тряпка для быка. Довольно и того, что они удерживают солдат в казармах и спасают собственные головы.
Мне не понравилась его фамильярность и бесстрастие, с которым он говорил. Но, как бы там ни было, вчерашний тон в разговоре я взять не мог. Тогда мне казалось оскорбительным, что Бютон стоит тут же и слушает нас. Теперь — это вещь самая обыкновенная. К тому же Бютон был совершенно другим человеком, нежели Дюри, и доводы, сокрушившие одного, не имели никакого действия на другого. Довольно безнадежно я поинтересовался у отца Бенедикта, что он намерен делать.
Кюре не дал мне никакого ответа. За него ответил, и довольно решительно, капитан.
— Мы хотим, чтобы вы вступили в комитет.
— Я думал об этом вчера. Но я не могу этого сделать. Вот и отец Бенедикт скажет вам то же.
— Мне нужен ответ не отца Бенедикта, а ваш, — возразил капитан.
— Я дал ответ уже вчера, — ответил я высокомерно.
— Вчера — не сегодня. Вчера дом господина де Сент-Алэ был еще цел, а сегодня это груда дымящихся развалин. Вчера о многом можно было только догадываться, а сегодня факты говорят сами за себя. Стоит помедлить еще несколько часов, как вся область из конца в конец будет охвачена пламенем.
Я не мог не согласиться с этим, но в то же время не мог вновь идти наперекор своим поступкам. Торжественно прицепив себе в гостиной маркизы Сент-Алэ белый бант, я не мог сделать столь решительный поворот в другую сторону.
— Это невозможно. Невозможно в моем положении, — бессвязно бормотал я. — Почему вы обращаетесь именно ко мне, а не к другому? Здесь найдется не менее двухсот лиц, которые…
— Будут совершенно бесполезны для нас, — решительно прервал меня капитан. — Ваше имя могло бы успокоить тревогу, привлечь на сторону комитета более умеренные элементы и не оттолкнуло бы народные массы.
— Позвольте мне быть с вами предельно откровенным, — продолжал он другим тоном. — Мне нужно ваше содействие. Я здесь подвергаюсь разного рода риску, но рискую только там, где это необходимо. Поэтому я предпочитаю, чтобы дело, предлагаемое мне, находило поддержку как снизу, так и сверху. Присоедините ваше имя к комитету, и я возьмусь за это дело. Я, конечно, мог бы распоряжаться в Керси от имени одного третьего сословия, но предпочел бы вешать и миловать от имени всех трех.
— Но ведь другие…
— Я сумел справиться с чернью в Кагоре, — нетерпеливо перебил он. — Сумею справиться и с этим сумасшедшим мужичьем, которое воображает, что только и свету в окошке, что у них. А те, о ком вы говорили…
— Те не годятся, — тихонько подсказал ему отец Бенедикт, поглядывая на меня печальными глазами.
Утренний ветерок развевал полы его сутаны, шляпу свою он держал в руке, загораживаясь ею от солнца. Я понимал, что в нем происходит та же борьба, что и во мне, и сознание этого дало мне силы не согласиться с капитаном.
— Невозможно! — промолвил я решительней прежнего.
— Почему же?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос. Я повернулся лицом к двери и только собирался добавить что-то, как Андрэ, отворив ее, доложил:
— Маркиз де Сент-Алэ желает видеть господина виконта.
Торжественный тон, принятый слугой, подействовал на меня не совсем приятно: он как бы намеренно подчеркивал возвращение к старому.
Сам маркиз, однако, не показал и виду, что заметил это. Он весело подошел ко мне и поздоровался весьма изысканно. Лишь мгновение я думал, что он не знает всего, что произошло, но первые же его слова показали мне, что я ошибался.
— Мы обязаны вам вечной благодарностью, виконт, — заговорил он. — Вчера вечером я вынужден был уехать по делам и не мог ничего предпринять. Мой брат явился, кажется, слишком поздно, да и силы его были самые незначительные. Проходя через дом, я виделся с сестрой. Она рассказала мне некоторые подробности.
— Как, она уже покинула свою комнату? — воскликнул я в изумлении.
Трое моих собеседников несколько отодвинулись от нас с маркизом, так что мы могли говорить с глазу на глаз.
— Да, — отвечал он, улыбаясь. — Могу уверить, что она говорила о вас в таких выражениях, какие только может позволить себе девушка, говорящая о мужчине. Моя мать еще будет иметь случай принести вам свою благодарность. Надеюсь, что вы не пострадали.
Не давая себе отчета, я что-то пробормотал в ответ. Сент-Алэ вел себя совершенно иначе, чем я предполагал. Его спокойствие и веселость до такой степени не соответствовали настроению человека, которому пришлось только что услышать, что его дом сожжен, а управляющий убит, что я был озадачен. Одет он был с обычной своей щеголеватостью, хотя заметно было, что он не спал всю ночь. Несмотря на то, что разгром Сент-Алэ и поместья Мариньяка бесспорно опровергал все его прежние выкладки, он делал вид, что это его нисколько не беспокоит.
Все это сбивало меня с толку, но я тоже не показал виду, а лишь выразил надежду, что все пережитое не слишком сильно потрясло его сестру.
— Мы, Сент-Алэ, не сахарные, — отвечал он. — Она вполне отдохнула за ночь… Впрочем, я, кажется, помешал вашей беседе? — Он метнул на моих собеседников быстрый взгляд.
— В действительности вы должны благодарить не меня, а отца Бенедикта и Бютона, маркиз. Без их помощи…
