Эдгар Берроуз - Земля потерянных людей
— Я помню, что ты человек, и что человек может умереть, если живя чинит препятствия другому человеку, находящемуся в безнадежном положении. Да будет тебе известно, Лодиварман, что я нахожусь в безнадежном положении.
— Я же сказал, что вы можете идти с миром, — возразил монарх. — Почему же ты хочешь меня мучить?
— У меня нет желания мучить тебя, Лодиварман. Я просто хочу быть уверен, что ты не поднимешь тревогу до тех пор, пока мы с Фоу-тан не окажемся по ту сторону стен Лодидхапуры. Я просто свяжу тебя так, чтобы ты не мог покинуть эту комнату. А поскольку ты отдал приказание, что никто не смеет войти в эту часть королевского дворца до тех пор, пока ты не разрешишь, то самое раннее утром ты сможешь снарядить воинов в погоню за нами.
— Он говорит правду, — сказала Фоу-тан королю, — тебе никто не причинит зла.
Лодиварман помолчал, как бы обдумывая сказанное, затем внезапно прыгнул на Кинга, отшвырнув его копье и стараясь вцепиться ему в горло. Трусом Лодиварман не был.
Атака прокаженного была так неожиданна, что Кинг пошатнулся. Нога его зацепилась за тигровую шкуру на полу, и он тяжело повалился на пол вместе с Лодиварманом. Пальцы прокаженного уже были на его горле, отталкивающее лицо почти прикасалось к лицу Гордона, чувствовался гнилостный запах его дыхания. Но только мгновение длилась победа кхмерского короля. Он только собирался закричать, зовя на помощь, но Кинг сдавил его горло. Молодость, сила и выносливость были на стороне младшего из мужчин. Он медленно освободился от лежащего на нем короля, и схватив его за ногу, перевернул Лодивармана на спину. Лодиварман отпустил руки: теперь настала его очередь, задыхаясь, пытаться освободиться от мощных объятий противника, правда, напрасно.
— Лежи спокойно, — велел Кинг, — не заставляй меня убить тебя. Его глазам предстали во всей красе омерзительные язвы на лице короля. Даже в этот напряженный момент близко подступающей трагедии, американец по своей врачебной привычке начал пристально изучать физические симптомы ужасной болезни, давшей Лодиварману прозвище прокаженного короля. То, что увидел в нем врач, заставило Кинга искренне пожалеть о невозможности более полного изучения этого странного случая болезни.
По приказу Кинга, Лодиварман прекратил сопротивление, а Гордон ослабил свою железную хватку на горле короля.
— Нет ли в комнате каких-нибудь шнуров, Фоу-тан? — обратился он к девушке.
— Да, здесь на окнах есть шнуры, — ответила она.
— Давай их мне, — попросил американец. Фоу-тан быстро развязала узлы и вытащила шнуры,
и принесла их Гордону, ими они перевязали запястья и колени короля кхмеров. Он именно перевязал особым способом и так прочно затянул узлы, что не испытывал сомнения в том, что Лодиварману без посторонней помощи не освободиться. Для того чтобы подстраховаться, Кинг из мягкой ткани сделал кляп и засунул его в рот сиятельному пленнику и обвязал еще одним шнуром. После этого он поднялся и обратился к Фоу-тан:
— Пойдем, у нас мало времени, но подожди, тебе нельзя идти в таком наряде. Ты пойдешь со мной как рабыня, а не апсара.
Фоу-тан, стащила с себя свой узорный головной убор и швырнула его на пол, за ним последовал и золотой пояс с многослойной юбкой. Под ней оказалась шелковая набедренная повязка. Рядом на табуретке была наброшена драпировка, свисавшая до пола, Фоу-тан завернулась в нее как в саронг.
— Я готова, Гордон Кинг, — сказала она.
— Серьги, — напомнил он, — ожерелье и браслеты. Они выглядят слишком по-королевски для рабыни.
— Ты прав, — сказала она, снимая их.
Кинг быстро задул светильники, оставив комнату в темноте. Затем они ощупью пробрались к двери. Чуть приоткрыв ее, Кинг выглянул. Коридор был пуст. Он вывел Фоу-тан и закрыл за собой дверь. Около следующей двери в коридоре он остановился и попробовал открыть, она подалась под рукой. Он смог разглядеть ступени, уходящие в темноту. Он пожалел, что не взял с собой один из светильников, но было уже поздно. Когда он с Фоу-тан вошли и закрыли за собой дверь, стало совершенно темно и ничего не видно.
— Куда мы попали? — прошептала Фоу-тан.
— Это личный королевский ход в сад, — ответил американец, — и если только я не ошибся в расчетах, то другой его конец охраняется часовым, которому надо будет подмигнуть, и он нас пропустит.
Пока они медленно спускались по ступеням и пробирались дальше по коридору, Кинг рассказывал Фоу-тан, что он придумал для того, чтобы занять место стража в этот вечер, рассказал ей и о том, что он заметил очень удобную маленькую дверь в этой части здания, и что когда мажордом сказал, что это личный ход короля, он догадался, что это именно то, что ему нужно.
— Караульный там, — закончил он, — как раз из моего барака и знает мою историю. Потому-то тебе сегодня вечером и придется побыть маленькой рабыней, Фоу-тан.
— Я ничего не имею против — сейчас, — сказала она, и Кинг почувствовал, как маленькие пальчики в его руке крепче сжали его пальцы.
Наконец они дошли до конца коридора. В полной тьме Кинг принялся нащупывать замки и засовы. Замок оказался простым, но массивным. Он поддался нажатию руки со слабым скрипом. Кинг медленно распахнул дверь, на них повеяло свежим ночным воздухом, звезды заливали сад мягким светом. Кинг осторожно переступил порог. Он увидел воина на своем посту снаружи здания, и страж тоже увидел его.
— Кто идет? — спросил караульный, поднимая копье на уровень груди Кинга.
— Это я, Кинг, из десятки Вамы. Я нашел девушку, о которой рассказывал тебе, и хотел бы пройти с ней в сад на несколько минут.
— Я тебя не знаю, — нахмурился солдат. — Я никогда не слышал ни о тебе, ни о твоей девчонке, — и тут Кинг понял, что никогда не видел этого парня — часовые уже сменились с тех пор, как он вошел во дворец. Сердце его упало, но он продолжал гнуть свою линию.
— Ну что тебе стоит пропустить нас ненадолго, — сказал он, — ты же видишь, что я тоже из королевской гвардии, иначе бы мне не попасть в королевские покои.
— Может это и так, но я получил приказ не выпускать и не впускать никого через эту дверь без убедительных доказательств. Я позову офицера. Если он решит пропустить тебя, это его дело.
Фоу-тан стояла около Кинга. А тут она медленно и томно подошла к караульному. Ее гибкое тело покачивалось и просто излучало соблазн. Она подошла вплотную к парню и обратила к нему свое прелестное личико. В полных неги глазах ясно читалось обещание.
— А для меня, — спросила она нежно. — Воин, не можешь ли ты для меня на секунду ослепнуть?
— Для тебя, да, — хрипло сказал солдат, — но ведь ты не для меня, ты с ним.
— У меня есть сестра, — предложила Фоу-тан. — Когда я вернусь в королевский дворец, она, быть может, выйдет к этой дверце. Что ты скажешь на это?
