Грэм Шелби - Клятва и меч
– Вы позвали своих советников, быть может, даже тех, кто присутствует здесь, и сказали: «Я хотел бы, чтобы кто-нибудь из вас убрал брата моей кузины, этого графа Глостерского». Так ведь и было, Стефан? – продолжал Роберт тоном судьи.
– Э-э… Я не помню. Я не раз ругал вас, это верно, но это были только слова… – вновь замялся король, чувствуя на себе изумленные взгляды вельмож. В отчаянной попытке как-то оправдаться он поспешил обвинить графа Глостерского в притворстве и коварстве.
– Не скрою, вы беспокоите меня, Глостер. Да, вы сами наведались в мой дворец и вроде бы перешли на мою сторону, но ухитрились ни в чем не покаяться и не взять на себя никаких обязательств. Воевать против своей кузины здесь, в Нормандии, вы отказались. Вы остались тем же, кем я вас знал прежде: братом императрицы Матильды и самым верным ее сторонником.
– Прекрасно! Если я не курю вам фимиама, от которого меня тошнит, то это – измена. Но если вы заявляете, что желаете моей смерти, то к этому не надо относиться всерьез. Замечательно! Это урок для всех, кто прямо не выступает против вас! По-вашему, молчание – это знак измены, не так ли? Оглянитесь, король, всмотритесь в своих советников, спросите себя, почему они молчат, о чем они молчат? Их плотно сжатые губы выдают в них предателей, разве вы не видите?
Стефан оглядел замерших в испуге вельмож, на одеревеневших лицах которых едва можно было разглядеть почтительные улыбки, а затем вновь взглянул на Роберта.
– Я не подозреваю их. Это вам я не верю.
– Прискорбно это слышать. Раз вы во мне сомневаетесь, то моя жизнь находится в опасности. Отличное подтверждение слов тех, кто давно убеждал меня покинуть ваш двор…
– Я не говорил, что ваша жизнь в опасности…
– … и забрать мое войско. Благодаря Господу, я командую достаточно большими силами, которые, похоже, мне понадобятся в самое ближайшее время.
– Бросьте, граф Глостерский, нет никаких причин для вашего ухода! – обеспокоенно сказал король. – Обещаю забыть о случившемся. Это была лишь ошибка… вернее, досадная случайность.
– Ошибка? Досадная случайность? Славно сказано. Не думаю, что двое моих рыцарей, те, кто погиб в лесу, согласились бы с вами.
Посчитав, что сказал Стефану достаточно, Роберт прошелся по кабинету, глядя на растерянных вельмож.
– Мы живем в опасном мире, милорды. Если наш король не доверяет нам, то мы можем быть убиты на одной из безлюдных дорог. Конечно, потом он будет оплакивать случайную трагедию, сожалея о своей ошибке. Отлично, тогда я тоже сожалею о своей ошибке. Я не желаю склонять голову перед королем, который по воле прихоти или малейшего подозрения будет решать: жить мне или умереть. Советую и вам, милорды, извлечь урок из этого огорчительного случая. Твердите королю ежечасно, что любите его, поскольку ваше молчание им может быть оценено как измена. Или последуйте моему совету, возвращайтесь в свои владения, тогда у вас останется возможность выжить. Быть ныне рядом с королем – слишком опасное развлечение.
Он кивнул оцепеневшим дворянам, игнорируя взбешенного Стефана, и вышел, пряча удовлетворенную улыбку. Как бы искренне ни бушевал он по поводу засады, Стефан дал ему неопровержимые доводы против себя, невнятными ответами фактически признавшись в преступлении – попытке убийства одного из высших вельмож Англии. Это отрезвит одних баронов, поспешивших заявить о лояльности Стефану, а других может вообще оттолкнуть от двора. Теперь у него, Роберта, есть все законные основания открыто перейти на сторону сестры. Императрица должна быть довольна – ведь граф мог привести с собой половину дворян Англии. И среди них, конечно же, ее давнего друга Бриана Фитца.
Кампания в Нормандии затянулась до ноября. Стефан встретился со своим старшим братом Теобальдом и после долгих препирательств и торгов заключил с ним мир. Готфрид Анжуйский продолжал рыскать у границ герцогства, выжидая удобного момента для нападения, и Стефан готовился сокрушить его в битве. Соединив свои силы с армией Теобальда, Стефан смог нанести чувствительное поражение войску Готфрида, большую часть которого составляли фламандские наемники. Но в английской армии начался разброд. Короля упрекали в излишнем фаворитизме, в нерешительности, в торопливости и в прочих грехах. Кроме того, среди нормандских баронов начались обычные для них склоки.
В конце концов, устав от всего этого, Стефан встретился с ненавистным ему Готфридом Ангевином и заключил с ним перемирие на три года. Но вновь, как и в случае с Давидом Шотландским, Стефан дал себя перехитрить. Он мог навязать свои условия, угрожая массированным вторжением в Анжу, и Готфриду пришлось бы согласиться с победителем и пойти на любые уступки. Однако из зала переговоров он вышел беднее на две тысячи серебряных марок, обязавшись выплачивать их Ангевину ежегодно на весь период перемирия. Он зарычал на одного из своих баронов, который осмелился заметить, что таким мирным договором он, по сути, финансирует врага.
Отсутствие Стефана в Англии привело к полному разброду. Слух о нападении на графа Глостерского королевскими наемниками встревожил баронов и заставил многих пополнить подвалы запасами провианта и усилить свои гарнизоны. Они делали это и прежде, но сейчас все изменилось к худшему. Ныне они находились на краю войны. Страна вот-вот разделится на два враждующих лагеря.
Никто не был так обеспокоен происходящим, как жители Уоллингфорда, поскольку мало кто так плохо подготовился к ведению боевых действий. Это был прежде всего вопрос денег, но у лорда Бриана и леди Элизы, как говорится, ветер гулял в кошельке.
Прошедший год они всеми доступными им средствами поддерживали замок в состоянии боевой готовности, ежедневно ожидая нападения, которого так и не произошло. Это стоило им содержимого всех сундуков, как мудро предсказывал в свое время епископ Генри.
Теперь же, после истории с графом Робертом, они вынуждены были вновь загружать кладовые, пополнять запасы дротиков, стрел, луков, шерстяных одеял, уксуса (необходимого для тушения пожара), бревен, лошадей, солонины и еще многого другого.
Гарнизон пополнился и новыми солдатами.
У лорда Бриана была еще одна солидная статья расходов. Как один из арендаторов короля, Бриан должен ежегодно оплачивать расходы на содержание четырнадцати рыцарей. В мирное время они могли пребывать в гарнизонах какого-нибудь королевского замка или входить в состав кортежей вельмож, путешествующих по стране. Во время же войны они участвовали в боевых действиях на стороне короля.
Но все четырнадцать рыцарей верно служили своему сюзерену, лорду Фитцу. Они провели весь прошлый год в Уоллингфорде. Но тогда Бриан еще мог платить им. Сейчас же, когда его казна опустела, он засомневался, а станут ли рыцари рисковать своей жизнью, оплачивая этот риск из своего кармана.
