Поль Кок - Вишенка. 1 том
— Я буду хлопать кнутом. Так мы въезжали в Фонтенебло. Помните, какой эффект мы произвели!
— Помню, — госпожа Гратанбуль пожала плечами, — как мы наехали на осла, навьюченного горшками с молоком, и опрокинули лоток яблок.
— Ну что ж. Это не повредило нам. Напротив. Со всех сторон сбегался народ, со всех сторон слышались возгласы: «Вот приехала труппа комедиантов. Черт возьми, они все уничтожают на своем пути». Эта новость распространилась с быстротой молнии по всему городу, о нас знали прежде, чем мы выставили афиши. Это славная штука, тем более что обошлось нам в безделицу: тридцать су заплатили мы той, кому принадлежал осел, и один су продавцу яблок. Прибавьте к тому, нам достались раздавленные яблоки, которые были очень вкусны. Потому, Пуссемар, въезжая в город, не церемонясь, валяй прямо на обозы, на лотки со съестными припасами.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое, я знаю свое дело, — отвечал Пуссемар, — опрокинуть тоже нужно умеючи, а то выйдет ненатурально.
— Конечно, конечно, Пуссемар знает свое дело, ему не привыкать. А скоро ли Немур?
— Нет, еще не скоро, сударыня, мы только проехали половину дороги.
— Фу, какая даль. Пуссемар, не гони Вертиго.
— Я ее не гоню! Что с нею случилось? Точно ирабская лошадь…
— Дети мои, — оживился Гранжерал, — Дюрозо упомянул об афишах, не пора ли нам заняться составлением их, как приедем в Немур, сейчас разошлем.
— Правда, нужно подумать о спектакле.
— Что же будем мы играть в Немуре?
— Господа, следует для дебюта назначить «Тартюфа».
— Помилуй, ты с ума сошел, Гранжерал, высоко залетел.
— Вы плохие ценители таланта. Жаль мне нас.
— Мы же неоднократно говорили, что почитаем Мольера. В Париже или там, где существуют постоянные театры, следует играть его комедии, а нам же никогда и двух раз не придется сыграть в одном городе, и потому нужно чем-нибудь пикантным, бросающимся в глаза привлечь публику. Пьесы же Мольера слишком известны, потому они для нас невыгодны — ноль франков двадцать пять сантимов, плохая выручка, как это не раз случалось.
— Разве Тартюф не по вкусу публике?
— У, какой он скучный, он все думает, что теперь царствует Людовик XIV, но времена великого короля прошли.
— Счастливы те, кто жил в то время.
— Мы уклонились от разговора, — заметила Элодия. — Немур — южный город, верно, там любят музыку, нужно дать оперу.
— А где у нас оркестр?
— Ну, оркестр можно найти в городе, Пуссемар будет дирижировать.
— К чему сразу выбирать такую пьесу, в которой нужны декорации, машины… А что делать с танцами?
— Без них обойдемся.
— А хор, где его взять?
— Устроим по обыкновению, кто не будет в то время на сцене — будет петь за кулисами.
— Не рассчитывайте на меня, петь я вам не буду. Достаточно того, что я буду суфлировать. Надрывать себе горло не желаю, чтоб потом сидеть целую неделю и не пить ни стакана вина.
— Матушка, на тебя никто и не рассчитывает.
— Вместо оперы дадим оперетку.
— Предлагаю представить «Дезертира».
— Гм… — бормочет Дюрозо, — для представления все готово, Монтезума — Алексис, Анжело — Монт-Сель, я двоюродный брат, Гранжерал — Жан-Луи.
— Я не знаю этой роли, — возразил Гранжерал обиженным тоном. — Для дебюта не хороша эта пьеса. «Тартюфа» находят устарелым, а «Дезертир» хорош, как вы жалки, господа.
— Мне все равно, я согласен играть и Жан-Луи, я знаю эту роль, — сказал Кюшо. — Хорошо, а кто же исполнит роль Луизы?
— Конечно, я — это мое амплуа, — произнесла Элодия.
— Да, если я тебе его уступлю, — возразила Зинзинета, — это роль первой певицы, там не надо вытягивать рулад.
— Ты, кажется, хочешь пуститься в драматизм.
— Отчего же нет? Легче вызвать слезы у публики, чем рассмешить ее.
— Делитесь, как знаете, милые дети, я не беру себе эту роль, я люблю эксцентричность.
— Ну, перестаньте, не ссоритесь, а то дело не пойдет на лад. Решено: Элодия — Луиза, Зинзинета — Жаннетта, госпожа Рамбур — тетушка. Остается роль тюремщика и Куршмена. Если Пуссемар не будет дирижировать оркестром, то он исполнит эту роль. Роль Куршмена можно выпустить, если Альбертина не согласится надеть жандармский костюм.
— Благодарю, вот гусаром я охотно бы нарядилась.
— Моя дочь восхитительна в гусарском мундире. Какая форма, словно по моей красавице сшита.
— Знаем, знаем, госпожа Гратанбуль.
— Ты была в гусарском мундире, когда князь Чемизаков впервые загляделся на тебя и прислал мне пуншу в комнату швейцара.
— Как, тебе присылали пунш в квартиру театрального швейцара? Это мило, я не знала этих подробностей.
— Отчего же нет, у театральных швейцаров всегда бездна угощений, не знаю, чего там только не пьют!
— А, мы заболтались…
— Согласны ли вы, чтобы я играла роль Куршмена в гусарской форме? В таком случае, я беру ее. Согласны, содержание пьесы не изменится, явится ли Куршмен гусаром или жандармом, эта перемена оживит пьесу. Итак, решено, я играю Куршмена в платье гусара.
— Споешь ли ты арию «Король проходил»?
— Конечно, спою, иначе роль моя не имела бы надлежащего значения, беды нет, что я не могу спеть этой арии, можно переложить слова на другую музыку, которая мне по голосу.
— У кого брошюра «Дезертира»?
— Вот она.
— Теперь надо подобрать музыку… — Элодия задумалась. — Нашла! Переложу на музыку арии «Женщины, хотите ль испытать».
— Нет, не то, не пойдет!
— Слушайте же лучше эту арию. — И Альбертина начинает петь: «Король проходил, и барабан бил».
— Браво, браво. Недурно придумано!
— Только моя дочь способна на такие идеи.
— А продолжение?
— Продолжение таким же образом я подберу… Прибавлю два куплета, и довольно.
— Знаете ли, господа, мы можем поставлять на сцену много опер, изменяя их по способу, изобретенному Альбертиной.
— В самом деле, надо попробовать.
— Да, — возразила Элодия, — попробуйте какую-нибудь серьезную арию в Руане или Париже переложить на арию тру ля-ля, тру ля-ля. Посмотрите, какой вам за это букет преподнесут.
— Мы знаем, что этого нельзя делать в больших городах, но в таких захолустьях все сойдет.
— Ну, теперь переменимте, господа, название щюсы «Дезертир». Как-то слишком коротко, не произведет на афише хорошего эффекта.
— Придумай, пожалуйста, Кюшо, ты не раз изобретал нам громкие названья.
— Кажется, и я не раз оказывал вам эту ус-лугу, — заметил Монтезума.
— Ну, так замени чем-нибудь «Дезертира».
— Постойте, постойте! Я, кажется, попал на мысль, назовем «Мнимая свадьба, или Жестокие последствия ошибки». Ну что, как вам это нра-кится, и как хорошо это выражает смысл пьесы.
