Густав Эмар - Меткая Пуля
Воцарилось минутное молчание. Каждый из собеседников размышлял про себя.
Наконец индеец поднял голову.
— Послушайте, граф, — сказал он, — между некоторыми людьми иногда возникает некое неуловимое чувство, против воли связывающее их друг с другом. За те шесть месяцев, что вы путешествуете по прериям, я ни на минуту не терял вас из вида. Вы давно уже поплатились бы жизнью, если бы я не взял вас под свое тайное покровительство… О! Не стоит меня благодарить! — вскричал он с живостью, заметив, что граф пытается что-то сказать. — Я делал это скорее для собственной пользы, чем для вашей. Мое признание изумляет вас, не правда ли? Однако это правда. Позвольте сказать еще, что я имею на вас виды, которые открою вам через несколько дней, когда мы ближе узнаем друг друга. Теперь же я буду повиноваться вам во всем, что вы пожелаете; в глазах моих соплеменников я сохраню вам чудесное сияние, которым увенчано ваше чело. Вы хотите, чтобы американских переселенцев оставили в покое? Очень хорошо! Ради вас я пощажу эту породу ехидн, а взамен попрошу вас об одной услуге.
— Говорите.
— Когда вы удостоверитесь, что люди, которых вы хотите спасти, находятся в безопасности, мы с вами отправимся в мое селение — это мое самое горячее желание. И большого труда вам это не будет стоить, так как мое племя раскинуло свой стан на расстоянии суток езды отсюда.
— Согласен, я принимаю ваше предложение, вождь, и поеду с вами куда пожелаете, но только тогда, когда буду уверен, что белые люди больше не нуждаются в моей помощи.
— Решено… Да! Еще одно слово.
— Говорите.
— Для всех, даже для ваших товарищей, я должен быть таким же индейцем, как и все другие.
— Вы требуете этого?
— Для нашей общей пользы. Нечаянно оброненное слово, малейшая неосторожность могут погубить нас обоих. Ах! Вы еще не знаете краснокожих, — прибавил вождь с печальной улыбкой, которая однажды уже заставила графа сильно задуматься.
— Очень хорошо, — ответил он, — будьте спокойны, я не забуду вашего предостережения.
— Теперь я призову назад своих воинов, если вы не имеете ничего против. Слишком продолжительное совещание может возбудить их зависть.
— Распоряжайтесь, как считаете нужным, я предоставляю это вам и сам отдаюсь в вашу власть.
— Вы не раскаетесь в этом, — любезно ответил индеец. Пока вождь отправился к индейцам, граф подошел к двум
своим товарищам.
— Ну что? — спросил Меткая Пуля. — Удалось вам чего-нибудь добиться от этого человека?
— Стоило мне только сказать несколько слов. Охотник взглянул на него насмешливо.
— Что-то я не считал его таким уж податливым, — заметил он.
— Почему же, приятель?
— Гм! Он известен в прерии, я-то знаю его очень давно.
— И какая же о нем идет слава? — невзначай спросил граф, который был не прочь услышать отзывы о человеке, в высшей мере возбуждавшем его любопытство.
Меткая Пуля как будто колебался.
— Разве вы боитесь говорить прямо на эту тему?
— С какой стати мне бояться? Напротив, не считая того дня, когда он хотел сжечь меня живьем — а это легкое недоразумение между нами я прощаю ему от всего сердца, — наши отношения всегда были самыми лучшими.
— Тем более, — со смехом вставил граф, — что, кроме того случая, вы никогда и не встречались, насколько мне известно, за исключением нынешней встречи.
— Именно это я и хотел сказать. Видите ли, между нами говоря, Серый Медведь из числа тех индейцев, которым лучше никогда не попадаться на пути; он точно сова: встреча с ним предвещает несчастье.
— Черт возьми! Вы меня пугаете, Меткая Пуля!
— Тогда договоримся, что я вам ничего не говорил, — быстро возразил тот, — я предпочитаю молчать.
— Быть может, но то немногое, что у вас вырвалось, признаться, сильно возбудило мое любопытство, и я не прочь узнать кое-что в придачу.
— К сожалению, больше я ничего не знаю.
— Однако вы сказали, что он известен. Разве о нем идет нехорошая молва?
— Я не говорил этого, — возразил Меткая Пуля с некоторой сдержанностью. — Ведь вы знаете, господин Эдуард, индейские нравы не то, что наши, — что дурно у нас, то индейцы видят совсем в ином свете и…
— Серый Медведь пользуется самой дурной славой, не правда ли? — перебил его граф.
— Да нет же, уверяю вас! Это зависит, впрочем, от точки зрения, на которую становишься, чтобы судить о нем.
— Прекрасно! А ваше личное мнение на его счет?
— О! Ведь я человек маленький и простой… только мне сдается, что этот дьявол-индеец один хитрее всего своего племени, вместе взятого. Между нами будет сказано, он слывет колдуном, и соплеменники ужасно его боятся.
— И только-то?
— Почти.
— Впрочем, — небрежно продолжал граф, — мы еще успеем изучить его как следует, поскольку он просил меня посетить его селение и провести там несколько дней.
Охотник даже подпрыгнул от изумления.
— Разумеется, вы не сделаете этого, граф?!
— Не вижу к тому препятствий.
— Надеюсь, вы сами воспрепятствуете этому и не сунетесь добровольно в волчью пасть.
— Да объяснитесь вы, наконец, или нет? — вскричал граф с некоторым раздражением.
— Боже мой! К чему мне объясняться? Разве вас чем-нибудь удержишь? Я уверен, что все мои слова будут напрасны. Да и поздно теперь, вождь уже возвращается.
Граф не смог сдержать досадливый жест, который не ускользнул от внимания краснокожего, в эту минуту действительно показавшегося на вершине холма.
Граф пошел к нему навстречу.
— Ну что? — с живостью спросил он.
— Мои воины согласны исполнить желание нашего бледнолицего отца. Если он сядет на лошадь и последует за нами, то лично убедится в честности наших намерений.
— Я следую за вами, вождь, — ответил граф, сделав знак Ивону подвести ему лошадь.
Черноногие встретили трех охотников с очевидными изъявлениями радости.
— Вперед! — приказал молодой человек. Серый Медведь поднял руку.
При этом сигнале индейцы сжали коленями бока лошадей, и те понеслись вихрем. Кто не видел собственными глазами, тот не может вообразить, что такое скачка индейцев. Ничто не может остановить краснокожих, никакое препятствие не заставит их свернуть с пути, они несутся по равнине подобно урагану, минуя рытвины, овраги и скалы с головокружительной быстротой.
Серый Медведь, граф де Болье и два его спутника скакали впереди, краснокожие воины следовали за ними. Вдруг вождь круто осадил своего коня и крикнул:
— Стой!
Все повиновались; точно по волшебству, лошади встали как вкопанные и стояли неподвижно.
— Почему мы остановились? — спросил граф. — Нам надо торопиться!
