Джон Биггинс - Под стягом Габсбургской империи
Карнавальный зал был столь же скучным, как большинство танцевальных залов дворца: продуваемый насквозь как сарай и освещенный люстрами с сотней коптящих, оплывающих свечей. Именно в этом крыле Хофбурга всё ещё не было электричества или хотя бы газового освещения. Пока танцоры кружились в первых турах вальсов, в воздухе повис сильный запах ваксы: по настоянию императора все присутствующие офицеры должны быть одеты точно по служебным инструкциям, в которых обувь из лакированной кожи не упоминалась.
Но, по крайней мере, запах помог хоть как-то замаскировать слабый, но тревожащий аромат архаичной системы дренажа дворца и общественных туалетов танцевального зала, которые представляли собой лишь два ряда ночных горшков за ширмами.
Император спустился из своих покоев ровно в половине восьмого и, как обычно, смешался с гостями на пятнадцать минут, прежде чем возвратиться к столу. Он задал обычные вопросы людям, выбранным наугад, или, возможно, согласно некоему расчету в голове.
Меня это, слава богу, не коснулось, но он остановился, чтобы побеседовать с кем-то рядом, и это позволило мне впервые близко рассмотреть старейшего из монархов, главу самого великого и самого древнего правящего дома Европы. И действительно, полученное впечатление не соответствовало моим ожиданиям. Покатые плечи и бакенбарды были вполне знакомы по официальным портретам, а странная прыгающая походка – по газетным статьям. Но это оказалось своего рода потрясением - видеть, как сильно этот потомок Карла V напоминал пожилого кучера фиакра, и когда он открыл рот, услышать его явный венский акцент и выражения бюргера среднего класса, как если бы английская королева Елизавета вдруг заговорила бы с интонациями лондонского Пекхама или Шепердс-Буш. Наконец он удалился и вернулся наверх к своим бумагам, а бал прервался ради фуршета.
Предлагаемые закуски весьма соответствовали остальному антуражу Хофбурга: мерзко пахнущий темно-бордовый суп и тарелки с высокими горками сморщенных, кошмарно выглядящих маленьких пирожков, по виду вытащенных откуда-то из запасников музея. Я попробовал ложку супа и чуть не подавился. Тошнотворный вкус, будто жир бенгальского тигра неделю вываривали в крови дракона и приправили порохом и медными гвоздями. Я попытался как можно незаметнее избавиться от своей тарелки, когда услышал голос у себя за спиной.
— Мерзкий, правда?
Я обернулся. За моей спиной стоял привлекательный высокий мужчина в штатском, которого я приметил, когда мы еще собирались войти в бальный зал.
— Полагаю, вы знаете, как это называется. Испанский суп. Рецепт взят из Эскориала триста лет назад и до сих пор является тщательно охраняемым секретом кухни Хофбурга. Видимо, туда входит телега бычьих берцовых костей, два дня тушеных в железном котле с ведром чеснока и несколькими килограммами перца. Похоже, так делают потому, чтобы никто не смог съесть больше пары ложек, а затем оставшееся могли бы вскипятить для следующего раза. Какая-то часть этого супа движется туда-сюда в течение многих лет. А вы пробовали те пирожки?
— Нет.
— И не стоит: они еще хуже супа, хотя представляют куда меньший исторический интерес, поскольку приготовлены по рецепту времен принца Евгения Савойского [14]. Но скажите, молодой человек, как вас зовут?
— Оттокар Прохазка, герр, линиеншиффслейтенант императорского и королевского флота. В настоящее время служу в штате советников наследника.
— Да, я это уже знаю. Но откуда вы родом?
Я изо всех сил постарался сдержать удивление.
— Из маленького городка северной Моравии. Сомневаюсь, чтобы вы когда-нибудь слышали о нём: местечко называется Хиршендорф, недалеко от Ольмюца.
— Слышал ли я? — мой собеседник рассмеялся. — Да я родился и вырос там. Но позвольте представиться. Князь Йозеф фон унд цу Регниц, иначе известный как профессор Йозеф Регниц факультета правоведения Венского университета. К вашим услугам.
Ну конечно, вот почему он мне знаком. Регницы из замка Регниц были местными земельными магнатами в моих родных местах, и иногда появлялись в городе, чтобы местные жители помахали им шляпами. Но откуда он узнал про меня и почему...
— Да, Прохазка, я знаю, о чём вы думаете: что я здесь делаю? Но вы, быть может, слышали, если недавно навещали отчий дом, что моего старшего брата Адольфа недавно объявили сумасшедшим, и титул перешел ко мне.
— Тогда мои поздра... — я прикусил язык, но князь только улыбнулся.
— О, поздравлять меня не с чем, уверяю вас, не говоря уже об этих удручающих обстоятельствах. Я преподаю административное право в университете, немного верчусь в политике, и у меня не было никакого желания унаследовать титул и суету по присмотру за своими поместьями. Как правило, я стараюсь держаться подальше от подобных дел. Но Регницы были князьями Священной Римской империи с 1519 года, так что кому-то нужно представлять род; и, так или иначе, едва ли кто-то сможет отклонить приглашение от Старого Джентльмена.
— Но, простите за мой вопрос, откуда вы узнали, что я...
— О, я бывал по делам в Бельведере пару недель назад, и кто-то упомянул ваше имя; какой скандал, что сын почтового начальника из Хиршендорфа с фамилией Прохазка приглашён на бал при дворе. Так что я навёл справки, а потом припомнил, что в детстве за вами присматривала старая Ганушка Индрихова, жена нашего главного лесника.
— Очень любезно с вашей стороны помнить такие мелочи.
— Не стоит об этом: нам, юристам, нужна хорошая память. Но, так или иначе, я подумал, что должен попытаться утешить вас после того абсурдного происшествия в дверях.
Я скривился.
— Я надеюсь, что об этом вскоре позабудут. Я действовал, не подумав.
— Позабудут? К утру новость разлетится по всей Вене. Но взбодритесь: многие решат, что вы всё сделали правильно, критикуя те бессмысленные ритуалы, которые засоряют нашу монархию. Но в любом случае, Прохазка, я собирался спросить, не согласитесь ли вы поужинать со мной после нашего ухода? Я забронировал отдельный кабинет у Захера. Собирался обсудить некоторые дела с одним из чешских депутатов, но он не смог прийти.
— Ваше сиятельство, вы правда слишком добры. Но я не должен вас обременять...
Князь махнул рукой.
— Никаких проблем, уверяю вас: мне в удовольствие поговорить с умным молодым человеком не из этого отвратительного города. Я постоянно вынужден заверять самого себя, что в Австрии есть по меньшей мере несколько людей младше семидесяти лет с мозгами в голове вместо промокашки и кровью в венах вместо краски для штемпеля. И, кстати, забудьте о «его сиятельстве»: я не пользуюсь титулом нигде, кроме официальных мероприятий, так что зовите меня профессором или даже Регницем, если так удобнее. В общем, встретимся снаружи, когда настанет пора уходить: кажется, танцы скоро возобновятся. Auf wiederschauen [15].
