Уилбур Смит - Полет сокола
Длинный стол из желтой капской сосны тянулся через всю комнату. Харкнесс локтем расчистил место среди книг, бумаг и баночек с краской.
— Принеси стул, — велел он и, когда Зуга сел напротив, снова наполнил стаканы. — Куда же делся Фуллер Баллантайн? — задумчиво произнес Харкнесс, накручивая на палец длинную серебристую прядь из бороды. Палец был длинным и костлявым, с уродливыми шрамами в том месте, где спусковая скоба перегретого или избыточно заряженного ружья при отдаче сдирала кожу до кости. — Куда пошел Фуллер Баллантайн?
Зуга молчал, понимая, что вопрос риторический.
— После экспедиции на Замбези, — продолжал старый охотник, — удача от него отвернулась, репутация почти погибла, а такой человек, как Фуллер, перенести этого не мог. Он всю жизнь только и делал, что гонялся за славой. Ни риск, ни жертвы — его собственные или чужие — не имели значения. Ради славы он готов был на все — на ложь, на кражу, на убийство.
Зуга резко вскинулся, сверкнув глазами.
— Да, на убийство, — кивнул Харкнесс. — Он убил бы любого, кто осмелился встать у него на пути. Я хорошо его знал, но это совсем другая история. Сейчас надо понять, куда он направился.
Старик отыскал на захламленном столе свиток пергаментной бумаги, осмотрел и, одобрительно буркнув, развернул. Это была начерченная тушью карта Центральной Африки от восточного до западного побережья — от Лимпопо на юге до озерного края на севере. Поля были испещрены фигурками и изображениями животных в неповторимом стиле автора.
В тот же миг Зуга возжелал эту карту всей душой. На самом деле, все, в чем Харкнесс обвинял его отца, он ощущал и в своем сердце. Он заполучит свиток любой ценой, даже если придется украсть или, упаси Боже, убить. Карта должна принадлежать ему.
Она была очень большая, не менее чем в пять квадратных футов, и нарисована от руки на лучшей бумаге, наклеенной на ткань. Уникальная карта — необычайно подробная, с обильными, но сжатыми пометками, сделанными очевидцем и написанными мельчайшим изящным почерком, который легко читался лишь с увеличительным стеклом.
«Здесь с июня по сентябрь собираются большие стада слонов».
«Здесь в древних выработках я нашел золотую жилу, содержание — две унции на тонну».
«Здесь народ гуту производит чистую медь».
«Отсюда в июне отправляются невольничьи караваны к побережью».
Сотни таких пометок располагались в аккуратно пронумерованных рамках с указанием точного местоположения на карте.
С лукавой усмешкой взглянув на восторженное лицо майора, Харкнесс протянул ему увеличительное стекло. Присмотревшись, Зуга выяснил, что области, окрашенные розовым, обозначают безопасные «коридоры» на высоких африканских плато, по которым можно перегонять домашних животных без риска укусов мухи цеце. Ужасная сонная болезнь, переносимая мухами, может уничтожить стадо. Африканские племена накопили эти знания за сотни лет, и Томас Харкнесс тщательно записал. Ценность таких сведений была огромна.
«Здесь пограничная стража короля Мзиликази убивает всех чужестранцев».
«Здесь с мая по октябрь нет воды».
«Здесь малярийные испарения с октября по декабрь».
Самые опасные области были особо отмечены, так же как известные пути в глубь материка, которых, впрочем, было немного. Зуга нашел на карте города и военные гарнизоны африканских царей с указанием сфер влияния каждого и имен подчиненных им вождей.
«Здесь для охоты на слонов нужно получить разрешение вождя Мафа. Он вероломен».
Харкнесс почти с нежностью наблюдал, как молодой человек сосредоточенно изучает бесценный документ. Воспоминание, как тень, мелькнуло перед глазами старика, он кивнул и прервал молчание.
— Фуллер наверняка попытался бы как можно скорее восстановить свою репутацию, — размышлял он вслух. — Этого требовало его чудовищное самолюбие. Что приходит в голову прежде всего… Вот!
Он накрыл ладонью обширное пространство к северо‑западу от четких контуров озера Малави. Здесь обильные и уверенные пометки сменялись скудными догадками, основанными на слухах и туземных преданиях. То там, то тут стояли знаки вопроса.
«Оманский шейх Ассаб сообщает, что река Луалаба течет на северо‑запад. Возможно, впадает в озеро Танганьика». Линия реки обозначена пунктиром. «Пемба, вождь мараканов, сообщает, что в двадцати пяти днях пути от Хото‑Хота лежит огромное озеро, похожее очертаниями на бабочку. Называется Ломани. Источник Луапулы?» Схематические контуры озера. «Вопрос: соединяется ли озеро Танганьика с озером Альберт? Вопрос: соединяется ли озеро Танганьика с озером Ломани? Если да, то Ломани — основной исток Нила».
Харкнесс ткнул корявым пальцем в вопросительные знаки.
— Вот, — повторил он. — Река Нил. Фуллер часто о ней вспоминал, и всегда с одним и тем же припевом: «Разумеется, слава не имеет для меня никакого значения…» — Он с усмешкой покачал седой головой. — Слава была для него как воздух. Да, слава первооткрывателя истоков Нила — это бы завело его далеко!
Блестящие черные глаза старика долго не отрывались от «белых пятен» на карте. Наконец он встряхнул пышной шевелюрой, словно отгоняя видения.
— Есть только один подвиг, который привлек бы столько же внимания и поднял репутацию Фуллера до недосягаемых высот. — Харкнесс двинул палец на юг, накрыл ладонью еще один обширный пробел в переплетении гор и рек и тихо произнес: — Где‑то здесь лежит запретное царство Мономотапа.
Название звучало жутковато. Мономотапа. От этих звуков по спине бежали мурашки.
— Слыхал о таком? — спросил Харкнесс.
— Да, — кивнул Зуга. — Говорят, это библейский Офир, где добывала свое золото царица Савская. Вы там бывали?
Харкнесс покачал головой.
— Дважды пытался, — пожал он плечами. — Там не бывал ни один белый человек. Так далеко на восток не забирались даже импи, боевые отряды короля Мзиликази. Португальцы впервые попробовали в 1569 году. Экспедиция сгинула, в живых не осталось никого. — Харкнесс презрительно фыркнул. — Так с тех пор и не рыпаются — чего еще ожидать от португальцев! Двести лет не вылезают из сералей в Тете и Келимане и плодят полукровок. Им вполне хватает рабов и слоновой кости из внутренних районов.
— Легенды о Мономотапе рассказывают до сих пор, — заметил Зуга. — Я сам слышал от отца. Золото и огромные города за высокими стенами.
Старый охотник вскочил из‑за стола, словно был вдвое моложе, и подошел к окованному железом сундуку, стоявшему у стены. Сундук не был заперт, но тяжелую крышку пришлось поднимать двумя руками. Достав увесистый с виду мешочек из мягкой дубленой кожи, Харкнесс развязал шнурок и вывалил содержимое на стол.
