Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!»
Прекрасные кольчуги, покрывавшие не только всадников, но и лошадей, от пуль – плохая защита. Казачья привычка таскать по несколько пистолей позволила всего лишь нескольким казакам расстрелять голову погони, заставить остальных временно отступить. Ненадолго, естественно. В собственном городе черкесы легко нашли обходные пути и вырезали помеху, напав на врагов с тыла. Но немного времени на приведение беглецов в чувство у Аркадия появилось.
Толпа перепуганных, жавшихся друг к другу парней напомнила попаданцу стаю бандерлогов перед Каа. Ещё несколько минут назад они грозно вопили, врывались во вражеские дома, хватая испуганных их обитателей, беспощадно расправляясь с осмелившимися сопротивляться вторжению. Рассматривая струсивших парней, людей в возрасте среди них не было, он слышал дружный хор блюющих за спиной. Смерть, да ещё такая страшная. – тяжёлое испытание для неокрепшей психики. Попаданцу и самому, правда, не в этом здесь и когда, пришлось избавляться от содержимого желудка после первого своего боя. Он повернул на секунду голову вбок, глянул назад. Человек пять или шесть стояли буквой «Г» и увлечённо рыгали. Отрадно, что остальные, видимо уже сталкивавшиеся с насильственной смертью, встретили расправу над беглецом перед их глазами совершенно спокойно. Радовало и то, что двое держали связки принесённых ими пик.
«Чем вооружать есть. Вопрос на засыпку: а смогут ли эти засранцы воспользоваться оружием?»
Аркадий перевёл взгляд на толпу.
«Жалкая картина. Скисли ребята после первого же серьёзного испытания. И как, спрашивается, заставить их идти в бой? Испуганы до усирачки. Если сейчас устроить проверку, наверняка не у одного штаны изнутри запачканы. Побегут, к гадалке не ходи, от одного вида появившихся перед ними врагов. В сражение их теперь загонит разве что ещё больший страх. Хм… использовать, что ли, методу Фридриха Великого? В переложении на местные условия и с учётом рекомендаций Киплинга».
Обернувшись назад, он встретился взглядом с одним из молодых стражей.
– Ты! А ну-ка принеси мне вон тот бочонок.
У стража, судя по скорости исполнения приказа, сомнений в его праве командовать не возникло. Аркадий встал на бочонок и обратился к продолжавшим переминаться с ноги на ногу беглецам:
– Все меня видите?!
Ответ дружным назвать было трудно, но сразу несколько человек подтвердили, что да, они его видят.
– Все ли меня хорошо слышите?!
На сей раз ответило большее количество людей. Они охотно подтвердили, что его слышат.
– Кто я такой, знаете?!
Выяснилось, что Москаля-чародея знают все отозвавшиеся, коих было немало. Порадовавшись своей популярности, Аркадий продолжил диалог:
– А что полагается за бегство с поля боя и оставление в беде товарищей, знаете?!!
Хотя вокруг воцарилась тишина, почти абсолютная, если бы не громкие рвотные позывы от ворот, молчание в данном случае можно было бы считать положительным ответом на вопрос. Они знали и боялись последствий. Но ещё больше бежавшие от врагов боялись страшных черкесов. Аркадий, то есть в данном случае – Москаль-чародей, стараясь выглядеть как можно более зловеще (и очень надеясь, что не выглядит при этом смешно), продолжил воспитательную работу.
– Значит, то, что всем вам полагается мешок с завязкой и громкий бульк, вы знаете?! – сгустил краски попаданец.
Сразу несколько человек в толпе попытались оправдаться, но звучали эти попытки, громкие или тихие, крайне неубедительно.
– Жить, сучьи вы дети, хотите?!
Хором отвечать начальству молодых казаков ещё не учили, поэтому ответ был нестройный, но однозначно положительный. Что характерно, никто не высказал обиды на крайне обидное обращение к ним. Скорее всего, этого оскорбления никто и не заметил. Не до того ребятам было.
– Тогда слушайте меня и не говорите, что не слышали! Сейчас все вы станете строем перед воротами и будете защищать их, не щадя своей жизни. Кому не хватает, раздадут пики. А кто вздумает бежать ещё раз… все меня слышат?!!
Ответ, что слышат, прозвучал очень уж жиденько.
– Я спрашиваю, серуны трусливые, вы меня слышите?!!
На этот раз подтверждение о внимании к его словам прозвучало куда громче и из большего числа глоток. Опять никто не высказал обиды на оскорбительное обращение.
– Так запомните! Всех! Кто! Повернёт к врагу спиной! Я превращу! В жаб! Слышите, черти полосатые?! В жаб, зелёных, с бородавками!
В другой момент многие из присутствовавших наверняка усомнились бы в таком могуществе Москаля-чародея. В другой, но не сейчас. Разве что у стоявшего невдалеке привратного десятника промелькнуло удивление. Остальные поверили Москалю-чародею сразу и полностью.
Они вдвоём, с этим самым десятником, имени которого Аркадий узнать так до боя и не успел (некогда, знаете ли, было, спешка, чтоб её), успели сбить из толпы и привратной стражи подобие строя, жидко ощетинившегося пиками и другим длинномерным оружием. Несколько человек, сохранивших свои ружья, в спешке их зарядили.
«И где же, чёрт их возьми, охранники галер? Давно же за ними послал! Там хоть немного ещё ружей и пистолей должно бы быть, у нас же, кроме меня и десятника, огнестрельного оружия слишком мало. Почему же они не идут?»
* * *Причина отсутствия помощи от охраны галер была проста и обидна. Никто оттуда на подмогу и не рвался. Невольным виновником этого стал тот самый джура «при бинокле», которого послал Аркадий за подкреплением. Подбежав к сотнику, оставленному охранять корабли из-за разболевшейся старой раны в ноге, он закричал:
– Идите быстрей в город! Москаль-чародей приказал усилить охрану ворот!
– Приказал? – подчёркнуто удивлённый голос сотника Тихона Улетайкина сочился ядом. Он был зол, как целая волчья стая зимой. Немного добычи и славы ему светило из-за не вовремя разболевшейся ноги. А здесь какой-то молокосос, не имея на это ни малейших прав, пытается им командовать! Тихон, дружно поддержанный соратниками, встретил такую попытку крайне враждебно. Интересоваться причиной появления приказа ему и в голову не пришло. Которого, кстати, не было. Аркадий скорее попросил посланца информировать охрану галер о возникшей опасности для них. Слово «приказ» было инициативой самого парня, с большим пиететом относившегося к Москалю-чародею.
Юрке внятно и подробно рассказали, кто он такой и куда ему идти с дурацкими приказами. Заодно совершив экскурс в генеалогию как его самого, так и наглого Москаля-чародея. Попытки чуть не плачущего мальчишки объяснить произошедшее вызвали только новый поток комментариев, из которого он смог узнать много очень неожиданного о своих предках и привычках человека, его пославшего. Разнообразные и оригинальные пожелания доброго пути не были сопровождены активной помощью в его начале только потому, что Тихон знал, с какой любовью атаманы, все как один, относятся к биноклю.
