Клад Сенак - Пещеры Красной реки
Нум хорошо знал, что значит быть слабым и неспособным к защите. Он ясно представлял себе ужас несчастного малыша, отбивающегося в безнадежной борьбе от огромных, во много раз превосходящих его силой зверей. Острая жалость к волчонку пронзила сердце мальчика.
Не отдавая себе ясного отчета в своих действиях, Нум бросился в пещеру, схватил смолистый факел, зажег его в пламени костра, снова взобрался на частокол и, потрясая факелом, испустил боевой Клич Мадаев. Поглощенные яростной борьбой, волки не сразу расслышали голос мальчика. Старый и новый вожак, схватив друг друга за горло, катались по льду. Седой волк дрался с мужеством отчаяния, но было очевидно, что победителем из этой схватки ему не выйти. Мощные клыки его противника впились мертвой хваткой в горло старика и сжимали его сильней и сильней. Вдруг глаза седого волка закрылись, голова упала на плечо… Все было кончено.
Остальные хищники, обезумевшие от борьбы, запаха крови и голода, яростно рычали.
Нум снова испустил боевой клич и, размахнувшись, швырнул свой факел в середину свалки, которая шла теперь у самого берега, напротив частокола. Факел просвистел в воздухе и угодил прямо в центр живого клубка, опалив шерсть двум или трем хищникам. Перепуганные волки кинулись прочь, поджав хвосты и жалобно воя от страха.
Нум тем временем зажег два новых факела и появился на гребне частокола, размахивая пылающими ветками и крича что было сил. Паника овладела хищниками. Они были уверены, что пещеры пусты, что в них никого нет, — но вот перед ними человек, их исконный враг, и в руках его самое грозное, самое страшное оружие — огонь!
Нум метнул второй факел. Он пролетел над головами волков и упал в сугроб, рассыпая вокруг тучи огненных искр. Волки шарахнулись в стороны, опасаясь новых, мучительных укусов пламени, — и Нум увидел седого волка, распростертого на снегу. Он лежал в луже крови, не шевелясь, а рядом с ним вытянулся волчонок, лапы которого временами слабо вздрагивали. Нум высоко поднял над головой третий факел. Ветер раздувал красноватое пламя, искры летели вихрем. Напрягая голос, мальчик снова закричал, осыпая волков угрозами и бранью. Хищники смотрели на него ошеломленные, моргая глазами, прижав уши к голове и опасливо поджимая хвосты.
Вращая факел над головой, Нум сделал движение, словно собирался бросить его в сторону стаи. Но волки, не дожидаясь, пока огонь настигнет их, кинулись врассыпную. Прижимаясь брюхом к синеватому льду, они пересекли реку и открытое пространство противоположного берега — черные на белом снегу — и скрылись за деревьями Большого леса. Оттуда с опушки, они, вероятно, будут следить за тем, что произойдет на льду реки, но вряд ли отважатся вернуться к месту кровавого побоища до наступления темноты.
Нум был опьянен своей победой.
Недолго думая он перекинул лестницу через частокол и спустился по ней на берег. Абахо категорически запретил ему выходить за пределы частокола. Но разве Нум не обратил только что в бегство целый десяток хищников?
Громко смеясь и крича от радости, мальчик двинулся к реке, шагая прямо по обледенелому снегу, звонко скрипевшему под его ногами.
Ах, какое это было наслаждение — очутиться наконец на свободе, под необъятным куполом зимнего неба, после стольких дней вынужденного затворничества в темноте подземелья!
Спускаясь по крутому откосу, Нум поскользнулся и, чтобы не скатиться вниз, ухватился за выступ льда. Жестокий холод обжег его пальцы. Он сам не понимал, что так неудержимо влечет его к месту кровавой схватки. Быть может, ему просто захотелось рассмотреть поближе простертого на снегу старого волка?
Ветер налетал яростными порывами и, казалось, задался целью сбить мальчика с ног. Нум шел согнувшись, отворачивая лицо, и чувствовал, как тысячи острых ледяных крупинок впиваются, словно иголки, в его щеки и лоб. Глаза то и дело застилало слезами. В одной руке он держал факел, который предусмотрительно захватил с собой, другой придерживал на груди меховую одежду.
Осторожно приблизившись к месту боя, Нум убедился, что опасаться ему нечего. Старый вожак был мертв. Темная кровь еще сочилась из его бесчисленных ран, но тут же застывала на морозе. Нум подумал, что следовало бы оттащить мертвого волка к пещере и снять с него шкуру. Это был бы его первый охотничий трофей! Он подарит шкуру Цилле — то-то она обрадуется! Но — увы! — шкура старого волка была вся изорвана, мех висел клочьями. Нет, такой трофей стоит немногого! Нум наклонился, чтобы пощупать мех свободной рукой. И в ту же минуту волчонок, неподвижно распластавшийся на льду рядом со старым волком — Нум счел его также мертвым! — внезапно поднял голову и вцепился острыми зубами в онемевшие от холода пальцы мальчика. Туловище и задние лапы волчонка были придавлены телом вожака, свободны были только передние лапы и голова. Нум вскрикнул от неожиданности и сделал шаг назад. Средний палец его слегка кровоточил, но особой боли он не испытывал. Волчонок злобно глядел на мальчика, оскалив маленькие белые клыки, и глухо рычал. Он был перепуган до смерти и очень несчастен.
Нум глядел на звереныша чуть усмехаясь. Впрочем, долго рассматривать малыша не приходилось. Холод сковывал все тело мальчика, руки и ноги застыли так, что Нум их совсем не чувствовал. Он представил себе, какая страшная участь ожидает волчонка, если оставить его здесь и уйти. Повинуясь внезапному порыву, Нум схватил зверька за шиворот, вытащил из-под трупа старого вожака и, не обращая внимания на его визг и отчаянные попытки вырваться, понес к берегу.
Перелезть через частокол с извивающимся волчонком в одной руке и факелом в другой было нелегким делом. Когда запыхавшийся Нум очутился наконец внутри пещеры, он был совершенно измучен и вдобавок продрог до самых костей. Он опрометью кинулся к костру, волоча за собой маленького пленника. Отогревшись немного у огня, Нум обнаружил, что волчонок, ухватившись крепкими маленькими зубами за край его одежды, изо всех сил старается оторвать от нее клок меха. Челюсти зверька были стиснуты, глаза воинственно сверкали, из горла вырывалось глухое рычание. Он был живым воплощением бессильной ярости.
Нум весело рассмеялся. Несмотря на свой грозный вид, волчонок был ужасно смешон. Нум обхватил ладонями шею зверька и слегка сжал ее. Волчонок сразу потерял дыхание, челюсти его разжались, рычание перешло в жалобный хрип.
Придерживая звереныша одной рукой, Нум снял со стены пещеры длинный ремень сыромятной кожи, сделал на одном конце его петлю и надел на шею волчонка. Другой конец ремня он привязал к колышку, вбитому в земляной пол. Затем отпустил волчонка и снова уселся на свое место у очага. Почувствовав себя свободным, волчонок со всех ног кинулся к выходу. Но ремень натянулся, и петля едва не задушила его. Он упал на землю всеми четырьмя лапками вверх, вскочил, снова рванулся прочь, упал снова. Борьба была яростной, но бесполезной: ремень прочно держал малыша на привязи. Сидя на корточках у костра, Нум с любопытством рассматривал свой неожиданный трофей. Волчонок был весь исцарапан и искусан, однако серьезных ран на его теле не было. Видно, старый волк до последней минуты защищал его, прикрывая своим телом. Но зверек так отчаянно рвался с привязи, все туже затягивая петлю на шее, что каждую минуту рисковал задохнуться.
