Александр Прохоров - Сердце тигра
- Берегись! — успел крикнуть Публий Фуск.
На него с грохотом, треском и звоном обрушилась ужасная тяжесть. Если бы не доспехи, он наверняка распрощался бы с жизнью. Светильник разломался пополам, факелы разлетелись, отчего на стенах и потолке заплясали чудовищные тени, жемчужины, хрусталики и стекляшки покатились во все стороны. Стражники, наступая на них, поскальзывались и с воплями падали.
Нарбо, кого огрев кулаком, кому врезав по шее, кого отшвырнув, бросился на утёк.
- Негр! — заорал Публий, беспомощно дергаясь под обломками светильника. — Держи негра!
Стражники, те, что устояли на ногах, бросились следом. В коридоре к ним присоединились сенаторы, императорские советники, рабы, вооруженные факелами и палками. Вся эта орущая толпа ринулась за Нарбо.
Негр влетел в зал, посреди которого был большой бассейн с фонтаном, окружённый цветочными клумбами. На низких скамеечках из слоновой кости, расставленных по периметру бассейна сидели девушки-рабыни. Тут и там, где на скамейках, а где и просто на полу стояли кувшины с самыми разными маслами. Нарбо схватил один из кувшинов и бросил на пол перед дверью. Тот разбился вдребезги. Судя по запаху в нем было оливковое масло. Следом, полетел второй кувшин и на пути преследователей разлилась огромная маслянистая лужа. Рабыни с визгом разбежались. Подол пеплума [65] одной из них задел кувшин стоящий неподалеку от бассейна. Он упал, на пол хлынуло масло мальтийских роз. В эту лужу Нарбо влетел одной ногой, поскользнулся и упал в бассейн, подняв фонтан брызг. Его преследователей постигла та же участь. Первый же, ворвавшийся в зал стражник, поскользнулся в луже масла возле самой двери. Его левая нога взлетела высоко вверх, а на правой он проехал вперёд и рухнул, возле самого бортика бассейна, огласив высокие своды потолка грохотом своих доспехов. Сенатор Гай Меттел, так и оставшийся голым, ворвался в зал вторым. Правда, от выпитого вина он плохо соображал и имел лишь смутное представление за кем гонится, но был полон энтузиазма и боевого пыла. Впрочем, это не помогло удержаться ему на ногах. Сенатор хлопнулся на толстую задницу и его стремительно поволокло через весь зал, мимо бассейна под уклон пола, где был круглый колодец, куда стекала грязная вода.
- О боги! — только и успел вскрикнуть сенатор.
На мгновение все стихло. Потом отдаленный приглушённый всплеск и грязная ругань, вперемежку с возмущенными воплями возвестили, что почтенный сенатор благополучно достиг дна колодца.
Тем временем, остальные стражники, сенаторы и рабы образовали перед дверью вопящую, дергающую конечностями кучу, с торчащими головами, разинутыми ртами и вытаращенными глазами. Кучу эту поволокло к бассейну, куда она благополучно плюхнулась, вопя, плюясь и пуская пузыри.
Нарбо между тем выбрался из бассейна с другой стороны и, воспользовавшись замешательством преследователей скрылся. Впрочем, ненадолго. Через несколько минут его обнаружили у императорской кухни. За негром, размахивая здоровенным черпаком гнался толстый повар.
- Ловите его, он украл у меня окорок!
Нарбо с начала погони так проголодался, что не смог устоять перед соблазном. Он рассчитывал, что повар не заметит пропажу, но тот был начеку и тут, же поднял тревогу.
Один из стражников бросился негру на перерез. Нарбо огрел его окороком так, что ошмётки свиного мяса и жира полетели во все стороны. Ещё один стражник получил арбузом по голове. Нарбо схватил этот арбуз с полки, где лежали целые связки фиников, лимонов и плетеные корзины с яблоками. Арбуз однако, почему-то не разлетелся, а оделся на голову стражника, как шлем. Тот, что-то приглушённо вопя, пытался стащить его. При этом, стражник шёл вперёд, ничего не видя. Он столкнулся с поваром и они вместе, истошно вопя, упали в огромную кастрюлю с супом, благо тот был холодный.
Нарбо решил, что Ваал-Баба, бог которому он поклонялся, опять спас его, но это оказалось не так. Вновь на встречу негру выбежали стражники, причём один из них держал сеть, какой обыкновенно пользуются гладиаторы-ретиарии. А тут ещё слева, на негра наскочил какой-то толстый сенатор в разодранной тоге. От столкновения оба упали. Сеть накрыла негра. Стражники бросились на него. Кто-то занес для удара меч.
- Взять живым! — послышался грозный окрик.
К месту схватки бежал Публий Фуск с перевязанной правой рукой и без шлема. Голова помощника префекта претория, тоже была забинтована.
Меч тут же был убран в ножны, а несколько десятков рук вцепились в Нарбо. Он сопротивлялся отчаянно, бил кулаками, раздавал пинки и затрещины, даже кусался, но его все-таки связали и подталкивая остриями копий увели.
Лоредана обнаружили некоторое время спустя. Сначала, многие из опрошенных стражниками рабов и другие, кто участвовал в погоне за негром, утверждали, что чернокожий, вроде бы был один, но тут нашёлся кто-то, клявшийся, что видел и другого бандита одетого в добротную тунику, по виду, вообще аристократа. Тут и другие стали вспоминать, что действительно, был какой-то молодой человек, которого никто здесь раньше не видел и не знал.
Поиски второго злоумышленника продолжились. Лоредан хотел ускользнуть из дворца, как можно дольше оставаясь в парфянских доспехах. В случае опасности он весьма успешно изображал часть дворцового интерьера, тем более, здесь повсюду было и множество статуй и лат и оружия, выставленных для украшения и вдоль стен и на лестницах и в специальных нишах. Он определённо мог рассчитывать на успех, если бы не два досадных обстоятельства. Сначала, он перепугал львов, на которых наткнулся в одном из коридоров. Мурлыкая и стоя на задних лапах звери драли когтями дорогой персидский ковер, который был здесь развешен на одной из стен. Завидев странное существо, покрытое с ног до головы металлической чешуей, они воя, бросились наутек. Шум этот разбудил пьянчугу-садовника, который до этого спокойно дрых в одной из расположенных поблизости комнат. Широко зевая, шатаясь из стороны в сторону и держа в одной руке фиал, он вышел в коридор и оглядел его мутными без единого проблеска мысли глазами.
- А где все? — произнес садовник обиженным тоном. Казалось, он готов расплакаться. — Куда все делись? С кем же мне выпить?
Лоредан, как уже делал ни раз, застыл неподвижно у стены, но за секунду до этого, пьяница уловил его движения. Подойдя вплотную, он постучал по шлему.
- Эй, может выпьем?
Лоредан хранил молчание и не шевелился. Но садовник оказался на редкость упрямым.
- Я видел, ты прячешься. Чего прятаться то? Вылезай, дружище, выпить уже охота. А я один не привык. Компания мне нужна.
Он снова стал настойчиво стучать по шлему, попытался открыть забрало. Лоредан ударил его по руке.
- Отстань!
- Э! да ты не уважаешь меня? — заорал садовник. — Не уважаешь, да?
Лоредан попытался скрыться от пьянчуги, но тот прицепился, как лист к мокрой заднице. Он орал, размахивал кулаками и наскакивал на Лоредана то с одной стороны, то с другой. Лоредан так обозлился, что уже был готов прикончить проклятого садовника, но тут на шум, поднятый пьянчугой сбежались стражники. Впереди них вышагивал Публий Фуск.
- Ну-ка, держите-ка этого парфянина! — крикнул он.
Громыхая латами, Лоредан бросился наутёк. Но его быстро поймали и вытащили из доспехов.
- Попался, хитрец! — злорадно воскликнул Публий, схватив Лоредана левой рукой за подбородок. — Отправим-ка его к приятелю!
Лоредана, связанного по рукам и ногам приволокли к клеткам, где содержали львов. Последних, тоже поймали и водворили на место, но была ещё пара клеток свободных. Впрочем, одна из них уже нет. Её обитателем стал Нарбо. Вновь пойманного впихнули в другую, стоящую по соседству клетку и Публий Фуск поспешил с докладом к императору Каракалле.
В своих покоях, под надёжной охраной двух десятков преторианцев и такого же числа германских наёмников спал император. Он изрядно перебрал во время вечернего пира и теперь, раскинувшись на широкой кровати, храпел, открыв рот и источая вокруг винное зловоние.
Каракалла был чуть ниже среднего роста, но при этом широк и в плечах и в груди. Его сильные руки, как хорошо было известно, справлялись со всякой работой, с какой обыкновенно, справлялись руки любого из солдат его армии. Кудрявые светлые волосы и столь же кудрявые борода и усы, придавали его лицу суровый, благородный и мужественный облик, но вот сдвинутые к переносице густые брови, складочка между ними, жёстко изогнутая линия рта, указывали на свирепость и жестокость императора. Даже во сне, это выражение не покидало его.
В спальню, вбежал Публий Фуск.
- Божественный цезарь, проснись! — закричал он.
Каракалла продолжал храпеть, только левое веко немного дернулось и бровь изогнулась дугой. Публий схватил императора за плечи и как следует, встряхнул. Лишь ему да Оппию Макрину такое дозволялось.
