Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)
…
Трёхглавые серебряные драконы разинули зубастые пасти, силясь заглотить свечи, в те пасти вставленные. Подавятся, подумал Иван. Точно так же, как подавится нынче Русью хан Ахмат.
Кроме великого князя Московского за столом сидели Борис Васильевич Волоцкий и Андрей Васильевич, по прозвищу Большой, в отличие от Андрея Меньшого, сына великого князя Ивана. Родные братья Ивана, ещё недавно мятежные, но враз позабывшие распри ради спасения святой Руси. Сидели тут и бояре, знаменитые воеводы московские, Иван Оболенский по прозвищу Стрига, Василий Добрынский по прозвищу Образец, и само собой, князь Даниил Дмитриевич Холмский. Опора и защита земли Русской.
— Итак, продолжим, — Иван Васильевич обвёл глазами собравшихся. — Все попытки хана Ахмата перейти Угру покамест отбиты. Ордынские полчища отведены на две версты от реки, дабы не доставали их ядра пушек наших. Но не уходят, ждут. Чего ждёт хан Ахмат, догадаться нетрудно. Лёд на Угре встанет через несколько дней.
— Дозволь сказать, княже, — подал голос Иван Оболенский. — Не сразу встанет, да ещё окрепнуть тому льду надобно, дабы конницу ордынскую выдержал. Дней десять есть у нас, не меньше.
Иван Васильевич подумал.
— Да, похоже, так оно и есть где-то. Борис, что скажешь?
— Мои полки на подходе, через четыре дня тут будут, — отозвался брат. — Ещё день на отдых им, и готовы биться.
— Хорошо. Андрей?
— Мои подойдут на день позже.
— Очень хорошо. Данило Дмитриевич, тебе слово.
Князь Холмский встал, развернул изрядных размеров карту, искусно нарисованную одним художником за те дни, что стояли на Угре. Все сгрудились вокруг.
— План таков. Разделить рати на три части. Отойти от реки, встать близ Кременца, тут, тут и тут, — князь тыкал пальцем в карту. — Получится мешок. Расставить рогатки повсюду, за рогатками пушки в земляных валах. Вот тут и тут поставить сильные батареи крепостных орудий…
— Опасно так-то выдвигать, — усомнился воевода Образец, — тяжёлые пушки позади должны быть…
— Зато так они всё поле перекроют ядрами своими! — возразил Холмский. — Далее, дла отражения татар держать, как и прежде, летучие отряды: конница, стрельцы пищальные на пароконных подводах и лёгкие пушки, запряжённые четвериком.
Даниил сделал паузу.
— А потом, как выдохнутся, пустить в дело кованую рать верхоконную, и всё разом кончить. Как с тем Мамаем.
— Так! — сверкнул глазами Иван Василевич. — Всё так! Как думаете, други мои — надобно мне отозвать сюда сына Андрея со всей ратью? Чтоб уж наверняка сил хватило…
— Не надо, государь! — улыбнулся Холмский. — Нельзя оголять берег Оки, опасно это. Лёд встанет к тому времени, так что бережёных и Бог бережёт. А сил и так хватит уже. И сил, и умения. Главное, чтобы решился Ахмат перейти Угру.
— Быть по сему! — прихлопнул по карте великий князь. — А насчёт решился чтобы… Надобно подразнить его, что ли… Ордынскую честь пощекотать…
…
— … Не, зернёный порох против мякоти куда крепче. Ныне доброе огневое зелье варят на Москве. На две версты ядро железное достигает!
— Ну-у, так это ж из тяжких пищалей токмо! Да ведь они всё больше каменные ядра-то мечут…
— Зато дробом ежели ахнет такая дура…
— Да уж, когда дробом, это отчаянно… Сотни полторы, а то и две поганых положить может, коли в самую гущу…
Овсей лежал на свёрнутой попоне, постеленной поверх хвойного лапника, заложив руки за голову, и слушал вялые разговоры пушкарей. С неба сыпал мелкий, занудный снежок. От костра веяло теплом, но другой бок холодило, и москвич завернул на себя край попоны — не так зябко…
Бахнул у реки одинокий выстрел, над кустами, где укрылась сторожевая засада, поднялся пороховой дымок.
— Чего, попал?
— Да где попал, далеко, ушёл, зараза… — донеслось из кустов. — Рыскают и рыскают, никак не угомонятся…
Подскакал начальник батареи Пётр Собакин.
— Ребята, подымайся! Получен приказ, уходим к Кременцу!
Народ зашевелился, загудел.
— Это что же, отступаем? А как же рубеж держать? Перейдут поганые реку, что тогда?
— А ну тихо, тихо! — повысил голос командир. — Приказ есть приказ, так что быстро снялись и вперёд! А насчёт рубежа так мыслю, ребята. Видать, решил великий князь, что хватит нам уже отгонять татар, пора и серьёзно поговорить. Пусть идут. Мы встретим.
…
— … Вот так примерно, Иван Товарков, боярский сын. Дело тонкое и весьма опасное, дёргать тигра свирепого за усы. Справишься?
Иван Васильевич, великий князь Московский и Всея Руси смотрел на стоявшего перед ним парня с надеждой и некоторой опаской одновременно. Может, зря его? Послать кого постарше…
Иван Товарков стоял перед великим государём, размышлял. Что размышляет, это хорошо, подумал Иван Васильевич. Ежели б сразу ответил "Да, государь!", так пожалуй, что и не стал бы посылать его на такое дело.
— Так и сказать: "Поди прочь"? Или ещё круче?
— Да куда уж круче, — усмехнулся Иван Всильевич. — Ежели лаять его начнёшь, тут уже точно вам всем головы с плеч. Иначе какой он будет хан великий?
Государь помолчал.
— Не убоишься смерти лютой и бесчестной, а, тёзка?
Молодой человек вскинул взор.
— Смерти не убоюсь. Тут надобно, чтобы с пользой смерть сия случилась, ежели придётся. Как тот князь, святой Михаил Всеволодович Черниговский, пример нам показал… Однако полагаю справиться я, великий государь.
Теперь Иван Третий смотрел на своего тёзку с удовольствием и некоторой грустью.
— Ну, Бог тебе в помощь, Иван Фёдорович. Иди.
…
— … Это чай?! Это моча поросёнка, а не чай! Сорок плетей, и скройся с глаз!
Ахмад-хан в бешенстве швырнул пиалу, но толстый ковёр спас хрупкий китайский фарфор от гобели, и посудина покатилась по ковру. Что привело Ахмата в окончательную ярость. Ничего не выходит у него, даже чашку разбить и то не получается! Остаётся срывать зло на слугах… Глупо, глупо… Как всё глупо.
Основания для ярости были весьма серьёзные. Только что завершился подсчёт количества раненых и убитых в ордынском войске за то время, пока пытались перейти эту проклятую речонку. Собственно, только убитых, раненых почти не было — те, кого ранило огнестрельным оружием, не выживали. Восемнадцать тысяч убитых! И самое обидное, проклятые урусы при этом не понесли сколько-то заметных потерь. Вероятно, потери от поноса в войске Ивана значительно больше. Глупо, как всё глупо выходит…
Теперь уже ясней ясного — на помощь короля Казимира рассчитывать не приходится, ни при каких условиях. Между тем к Ивану подходят всё новые подкрепления. Подходят конные полки, за ней окольчуженная пехота…
