От Альбиона до Ямайки - Калашников Сергей Александрович
– Да, Бетти! Если мы не успеем вернуться к началу занятий в школе, передай Чарли, чтобы занял мальчиков изготовлением якорной цепи, – вот так! Хозяйка – дама предусмотрительная. Хотя какая дама? Ей еще несколько лет до тридцатника – совсем соплячка.
«Вот только так про маму не думай», – буквально топает мне прямо по мозгам Сонька.
«Ладно-ладно, молчу-молчу».
Мигом домчались до городка, пролетели вдоль берега, миновали место, где русло расширяется в эстуарий, и перед нами раскинулся залив, на берегах которого строили несколько разнокалиберных суденышек. Вроде как верфь, но мелкотравчатая. Тут и пара домишек, и сараи, и навесы. Кузница позвякивает неподалеку – типа промзоны.
Лошадок привязали к заборчику. Мы с Мэри сначала спешились, а маменька прямо из седла перекинула поводья через голову кобылы, перегнулась немного, да и оформила узел вокруг перекладины.
Я скорее под навес. Думал, тут доски сложены. Ан нет, бревна. А распускают их на доски продольной пилой, которую дергают с одной стороны вверх, а с другой вниз, как в каком-то старинном фильме про Петра Первого. Пила эта длинная, толстая, зубастая, пропил ведет такой ширины, что, наверное, Сонькин мизинец войдет.
А тут и корабельный мастер подкатил, представился, поинтересовался, чем может быть полезен. Маменька тоже отрекомендовалась и нас с Мэри назвала. Попросила показать все тут и на вопросы ответить.
Оказалось это место доком, где корабли строят с незапамятных времен. При отливе тут уровень воды снижается футов на двадцать, отчего обнажается дно по краям залива. Проход сюда из Оруэлла узкий. К тому же давным-давно его снабдили воротами, которые перекрывают, чтобы обнажившееся дно не затопило. Тут и строят суда, которые потом, уже готовые, сами всплывают, когда воду в док снова запустят. А вот осушить весь залив немыслимо – он для этого чересчур велик. Отсюда и ограничение по глубине. Для старинных-то кораблей и этого было достаточно, зато нынче, когда строят громадины футов по двести в длину, природные достоинства этого сооружения значения не имеют. Даже наоборот, большое судно, бывает, по году строят – если все это время держать воду на низком уровне, не открывая ворот, то больше ничего на воду не спустишь… Мастер с обидой в голосе объяснял нам, как все когда-то было прекрасно и насколько хуже обстоят дела нынче, потому что Гарвич расположен ближе к выходу в море, отчего крупные корабли строят сейчас там и спускают в воду на катках. Софи и Мэри это было ужасно интересно, да и маменька выглядела одухотворенной, а вот мне нужно было увидеть мачту настоящего крупного судна, чтобы обмерить и прикинуть, видя натуру, а не вспоминая то, на что раньше особого внимания не обращал.
– А далеко отсюда до этого Гарвича? – Сонька наконец-то удосужилась спросить о деле, а то все щебетала о пустяках.
– Рукой подать, – вздохнул мастер, – если лодкой идти. А верхом в объезд два дня скакать.
Лодку мы нашли без труда. С парусом, разумеется. Но путь на ней до вожделенного Гарвича оказался не таким уж близким – с полдня где-то плыли мы вниз по все тому же Оруэллу мимо берегов, на которых деревья теряли желтую листву. Иногда видели стада овец или любовались каменистыми выходами. Вообще-то путь наш пролегал через эстуарий, достаточно широкий, так что двигались мимо не берегов, а берега, потому что второй был далековато. Я уже ждал появления впереди открытого моря, когда лодочник взял вправо. А едва мы обогнули мыс, увидели несколько крупных кораблей, лежащих на берегу в разной степени достроенности. Да и на воде покоились корпуса, на которых продолжались работы. Вот тут совсем другое дело. Не берусь уверенно классифицировать увиденное, но размера кое-что было подходящего и даже имело мачты.
Глава 13. На чем строятся башни
– Давно из Парижа, мадам? – обратился к маме благородно одетый джентльмен, едва мы сошли на берег прямо посреди верфи. Обратился он по-английски.
– Полагаете, что только француженки могут позволить себе носить мужское платье? – вопросом на вопрос ответила леди Корн.
– Мы живем в свободной стране и можем носить все, что нам удобно, – застав свою хозяйку врасплох, успел ввинтиться я.
– Что угодно высокородному господину? – почуяв начинающийся скандал, Мэри немедленно перевоплотилась в служанку, что колоссально противоречило ее одежде – дорогой и со вкусом отделанной.
– Баронет! – воскликнул еще один роскошно одетый мужчина, подошедший справа. – Представьте меня вашим прелестным гостьям…
Тут вот какая закавыка. Попа у нашей мамы на фоне высокого роста не выдает в ней рожавшую женщину. То есть, наверно, она шире, чем была в девичестве, но сейчас выглядит далеко не выдающейся, а пропорциональной и аккуратной. И брюки этого не скрывают. Даже подчеркивают.
– Эм! – замялся баронет.
– Миссис Корн, – прямо по-мужски представилась мама, нарушая все принятые в обществе правила. – Это моя дочь, – кивок на Софочку, – и крестница, – кивок в сторону Мэри. – Извольте препроводить нас, – новый взгляд на Софи, из которой я указал в сторону заинтересовавшего меня корабля, – вот к тому галеону и дать разъяснения.
– Разъяснения? – изумился баронет. – Какие разъяснения?
– Вопросы буду задавать я, – мне опять удалось прорваться к речевому аппарату и подыграть мамулиной шуточке.
– Да, конечно, как вам будет угодно, – с улыбкой на лице откликнулся второй мужчина. И тут к нам приблизился третий, одетый в широкие штаны и башмаки с чулками. Этот силуэт, кажется, был моден при Шекспире. А нынче штанишки обычно носят поуже. Зато мужик оказался простым и внятным.
– Сэр Энтони Дин, строитель этих кораблей, – и он плавным и обширным движением указал на все вокруг. И на тот самый линкор, как подсказала мне упорно изучающая современные плавсредства Софочка, и который маман определила как галеон, задняя часть которого заинтересовала меня своими мачтами, – чем могу быть полезен?
– Очень приятно, сэр Энтони, – совершенно другим тоном ответила маменька. – Агата Корн с дочерью Софи и крестницей Мэри. Мы шли мимо, – кивнула она в сторону шлюпки, – и невольно залюбовались вот этим восхитительным кораблем. Не утерпели – пристали к берегу, чтобы рассмотреть поближе это чудо.
– Ведь оно создано на основании опыта лучших мастеров Англии, – перехватила управление Софочка и поддержала политес.
– Такое мощное и крепкое, – подключилась Мэри. А маман взяла под ручку учтивого сэра и, придерживая левой шпагу у своего бедра, повела его прямиком туда, куда надо.
Я попытался показать язык двум чересчур напористым невежам, но моя хозяюшка этого не позволила. Мы прошли к причалу, рядом с которым уверенно сидел в воде серьезного размера обстоятельный корпус с показавшимися мне знакомыми мачтами.
Разумеется, показали нам решительно все на верхней палубе. Это было довольно долго и очень занимало Софи, которая буквально засыпала мастера вопросами об устройстве и назначении бесчисленных приспособлений, которые именно в этот момент доделывали или исправляли – чувствовалась предсдаточная горячка. Но конкретно меня интересовала только мачта на корме. От степса до клотика.
Разумеется, измерительная ленточка была у нас с собой. И Мэри с карандашом и бумагой. А еще рукавицы из свиной кожи, пользуясь которыми, мы вскарабкались по вантам на мачту и от всей души провели необходимые измерения. Оказывается, я не сильно ошибся в прикидках размеров и пропорций. А еще сообразил, что на своем флейте папенька самую заднюю и самую маленькую мачту вооружил иначе, увеличив парусность за счет существенно большей, чем у «латины» площади бизани, растянутой между достаточно длинными гиком и гафелем. А еще он выиграл в площади, добавив сверху прямой парус крюйсель, который повесил на дополнительно поставленную крюйс-стеньгу.
Сэр Энтони с любопытством поглядывал на манипуляции девочек, одетых мальчиками, не забывая раздавать указания снующим повсюду работникам верфи. Кажется, ему понравилось, что ни одна из нас ни разу не угодила никому под ноги. Так практика работы в кузнице располагает к повышению увертливости.
