Евгений Лундберг - Кремень и кость
Днем уровень реки поднялся, и вода в ней стала мутной. Грозовые ливни, обойдя поселения, пролились в верховьях реки. Потоки с шумом сносили в узкое среди теснин русло сучья, сухой кустарник и желтую глину. Мужчины, особенно те, кто усердно занимался рыболовством, покинули очаги и собрались у берега.
Вода подходила к сшитым из плотной древесной коры челнокам и слегка наддолбленным сухим стволам. Длинное и глубокое, богатое рыбой, прежнее русло реки почти соединилось узким протоком с основным течением. Край луга был залит водою. Двенадцатилетний, высокого роста, подросток, походивший на охотника в рысьих мехах, мял сухие стебли тростника и кидал в воду Течение, крутя, уносило их за поворот реки.
— Куда их уносит? — спросил задумчиво мальчик.
— К теплым водам, — твердо ответил Рысьи Меха.
— Ты видел теплые воды?
— Нет, не видел. Там живут племена с темной кожей и вьющимися волосами. У них больше еды, легче охота, оружие их надежнее нашего. В тех странах не бывает снега.
— Их видел кто-нибудь?
— Да, видели люди прежних времен.
— А мы их увидим?
— Увидим, когда они придут к нашему поселению.
— Мы убьем их? Или они нас убьют?
— Может быть, мы их убьем. Может быть, они нас. Неизвестно, кто сильнее. Мы сильны тем, что у нас — пещера, река, холмы, они — своим оружием.
— Буйвол не убьет буйвола, волк не перегрызет горла волку, отчего же человеческие племена уничтожают друг друга?
— Волк, когда голоден, силою отбирает у волка добычу. К тому же волк волку свой, а племена друг другу чужие.
— А если поделить добычу? Собаки делят ее, вороны тоже. Не все, как волки. Олени пасутся на опушке леса.
Рысьи Меха смотрел вдаль. По натуре его надо было сейчас же метнуться куда-то, кого-то ударить, что-то сделать. Но что сделать? Он не знал. Он сдержал волнение и порывисто сказал подростку, не то сыну, не то не сыну:
— Да, олени пасутся на опушке… А бобры — в давние времена — обменяли дротики на жир и меха. Мена на мену.
— Я хотел бы видеть те места, где река сливается с теплыми водами, — задумчиво сказал мальчик.
— Иди и посмотри, — рассмеялся Рысьи Меха.
Вода подбиралась к стволам, приготовленным для плота. Рысьи Меха и подросток принялись подтягивать на берег грубо очищенные от ветвей стволы. Длинный недорубленный сук зацепился за камень, замедляя работу. Еще труднее пришлось со стволами, перехваченными тугим ивовым плетнем. Они глубоко лежали в воде. Их пришлось перевести в озерный проток, вода в котором равномерно поднималась. Одно из бревен отбилось от берега и уплыло. Рысьи Меха дослал мальчика в становище за подмогою.
Мальчик неохотно пошел: уплывающее по грязно-желтым волнам бревно притягивало его внимание.
К вечеру дождь прекратился. Подул северо-западный ветер и погнал гряды облаков, встряхивая отяжелевшие от влаги деревья. Но вода в реке не убывала. Мужчины с хмурыми лицами остались на ночь на берегу, охраняя челнок, ивовые плетни и бревна, очистка которых брала много сил и времени.
VI. Освобождение
Светловолосые, Тот Другой, что жил с Косоглазым и толпа несовершеннолетних кольцом стягивались к хижине, в которой находился заключенный. В тот вечер было разложено много огней, и отблески их, перекрещиваясь, ложились на стволы, на лица, на камни. Огромные клубы дыма плыли над священным костром. Отсыревшие сучья, подхваченные сильным огнем, гудели глухо и угрожающе. А по сходящим к реке террасам, то ближе, то дальше, поблескивали огоньки очагов. Высокий человек в ярком кругу огня свежевал тушу небольшого кабанчика, и время от времени из темноты в освещенный круг врывались ожидающие подачки дети.
Стража к ночи была усилена, потом часть ее ушла к старцам за указаниями. Вокруг большого костра и на подступах к пещере деловито собирались вооруженные люди. На фоне залитых светом стен оттиснулось оружие. Лица, черные впадины глаз под крутыми бровями, ноги, нагие плечи, звериные шкуры, бороды, склоненные или откинутые назад головы, казалось, дрожали вместе с дрожью густых теней и световых пятен от каждого дуновения ветра. Кто-то седобородый, став у самого огня, долго говорил притихшим вокруг. Руки его были сложены на посохе, а борода закрывала конец посоха и грудь. Лицо Старого Крючка было в тени. Пламя освещало только его безобразную, точно нарост на березе, копошащуюся у самой земли спину и падавшую на руки бороду.
— Пора, — сказал старший из светловолосых.
(примечание к рис.)
Живые тени слились, толпа молодых охотников стала лицом к лицу со стражею. Молодой, звенящий голос весело произнес:
— Второй день Косоглазый не ел ни рыбы, ни мяса. Земля отсырела — ему нечем укрыться от холода. Мы принесли ему пищу, питье и одежду.
— Нечестивому не надобна ни пища, ни одежда, — ответил кто-то жестко и хрипло. Говорящий резко придвинулся к пришедшим. Тускло блеснули кольца ого рыжей бороды, сильные плечи и коричневая, цвета дубовой коры, рука. В эту минуту порыв ветра с шумом наклонил деревья, и на хижину и на людей пролился град пропахших листвою капель.
— Отнесите пищу и одежду старцам, они скажут, как быть, — предложил голос помягче.
Подростки, нарушая законы повиновения, напирали со всех сторон. Левое крыло стянувшегося у хижины полукружия их скрылось за углом, прижавшись к стене. Стоявшие лицом к лицу со стражею настойчиво протягивали вперед руки с мелкой рыбешкой, с овощами, с пучками каких-то трав. Этих протянутых рук было слишком много, тянулись они вперед слишком нагло, колени пришедших упирались в колени стражи, упрямые молодые низкие лбы придвигались точно во время страстной боевой пляски, голоса становились все неотступнее, звонче и веселее, принесенные для пленника дары бессмысленно падали к догам стражи.
Вдруг один из караульщиков, обернув дротик рукояткой вперед, стал наносить напирающим юношам быстрые удары.
— Они хотят, чтобы их заперли вместе с нечестивцем, — произнес угрожающе хриплый голос. Караульщик увлекся расправой и бил наотмашь по вздрагивающим спинам, по взлохмаченным головам, по протянутым вперед рукам.
Легкий, значительный по своему смыслу свист донесся от лесной опушки. Избиваемые перестали наступать и пустились врассыпную. Они знали уже, что одна из буйволовых шкур, прикрывавших широкую щель в боковой стене, благополучно разрезала и Косоглазый проскользнул между стволами, подпиравшими стены хижины.
Ноги, как ветер, несли Косоглазого и светловолосых вверх по уступам. Тот Другой, что жил с Косоглазым, отставал от них порой, но затем снова пускался за передовыми, что есть мочи. Он был слабее светловолосых. К тому же страх отбиться от только что освобожденного Косоглазого заставил его замедлять шаги и останавливаться. В первое мгновение бегства он слышал впереди взволнованное дыхание Косоглазого и шум раздвигаемых ветвей. Потом это дыхание удвоилось: кто-то из бежавших вслед за ними юношей догнал Косоглазого и бросил ему на ходу чуть слышные слова. А потом впереди неслось только одно дыхание, и только две руки отбрасывали от себя в темноте хлещущие лапы зарослей.
