Михель Гавен - Балатонский гамбит
Перед ней стоял майор Аксенов. Она сразу узнала его. Высокий, в аккуратно застегнутой шинели, фуражке с синим верхом. В тусклом дневном свете его лицо с прямым, немного привздернутым носом, смуглыми, слегка ввалившимися щеками и широким лбом, которое накануне вечером показалось Наталье несколько высокомерным, теперь, напротив, выглядело усталым и немного грустным. С полминуты Наталья смотрела на него, ничего не понимая; примолкли от неожиданности и Иванцов с Косенко. Увидев незнакомца, даже Прохорова прекратила шелушить семечки. Потом Наталья спохватилась, выпрямилась, поправив шапку на голове, отдала честь.
— Здравия желаю, товарищ майор.
Косенко и Иванцов тоже козырнули, переглянувшись, Прохорова рассыпала семечки и только как-то неловко махнула рукой.
— Степан Валерьянович, знакомьтесь, — Наталья повернулась к капитану.
— Да я и сам могу представиться, — проговорил Аксенов, как показалось Наталье, слегка смущенно, потом шагнул вперед. — Майор Аксенов Сергей Николаевич. Я вместо капитана Коробова пока. Был на батарее, начальник штаба сообщил мне, что здесь произошло, распорядился сверить позицию и удостовериться, как произведено заминирование. Будем знакомы, — он протянул руку Иванцову.
— Понял, — кивнул тот. — Как меня величают, ты слыхал, майор. Степан Валерьяныч я, фамилия Иванцов. Здесь я старший над всем. Это командир моей разведки, старший сержант Косенко, — он повернулся к Мише. — Ну, с Натальей Григорьевной ты знаком, я вижу, — он махнул рукой, — а это Прохорова, снайпер наша. Из-за нее все произошло с капитаном вашим. Долго целилась, все усесться не могла.
Аксенов пожал руку Косенко. Наталья протянула ему планшет Коробова.
— Вот, товарищ майор, документы Коробова. Никаких пометок нет, я смотрела. Ничего он сделать не успел.
— Может, это и к лучшему, — деловито кивнул Иванцов. — Парень-то был бестолковый, ничего не слушал, все у него другое что-то в голове.
— Как думаете, немцы скоро атакуют? — спросил Аксенов, серьезно глядя на Иванцова.
— Ничего толком сказать не могу, майор, — вздохнул тот. — Языка не взяли ночью, пустой Косенко пришел, сведения все старые. Вот ползаем, вынюхиваем, выглядываем, что он, где, с какими силами. Вот те, что перед нами, так мы их вдоль и поперек знаем, как сидели, так и сидят. Но они для атаки как отработанный материал, скорее для отвода глаз здесь находятся. Где-то в глубине немец собирается. А где, сколько его, — он покосился на разведчика. — Чего там говорил этот унтер, которого мы последним прихватили, про генерал-лейтенанта, как-то его? — он наморщил лоб. — Запамятовал я уже.
— Гилле, — подсказала Наталья — Обергруппенфюрер СС Гилле. Этого унтера потом в штабе допрашивали, так что я два раза переводила, наизусть помню. Говорил он, что четвертый танковый корпус СС, которым командует этот самый Гилле, а в его составе дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг», снят с фронта и переброшен на новый участок, а куда, он не знает. Разговоры были, что пойдет снова на Будапешт от Балатона через город Секешвехервар, а к нему откуда-то с запада через Вену еще подкрепление подтягивается. Они считают, что оборона у русских, то есть у нас, здесь наиболее слабая, и ее легко прорвать.
— Так Секешвехервар здесь и есть, — кивнул головой Иванцов. — И оборона у нас не ахти, верно. Только дивизии-то те давно уж куда-то выехали, а к нам не прибыли, вот загадка-то. А кто к ним на помощь движется — мы и подавно не знаем. Я Косенко тереблю, давай еще языка, а все не выходит крупного изловить, все мелочь попадается. Кстати, ты, Косенко, — он повернулся к сержанту. — Сходи-ка за саперами, сейчас пойдем с майором, покажем, что сделано у нас.
— Погодите, старший сержант, — остановил его Аксенов. — То, что две танковые дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг» погрузились в Комарно на платформы, это верно. Но вот вопрос, который наше командование очень хочет прояснить: какой смысл перебрасывать эти танки и мотопехоту к озеру Балатон по железной дороге, когда от Комарно до Балатона по шоссе можно доехать за одну ночь? Это либо чистой воды дезинформация, либо у немцев здесь придуман какой-то маневр, сюрприз для нас, так сказать. И еще, имеются сведения, что из Арденн в срочном порядке на наш фронт переброшена шестая армия СС и в ее составе лучшая эсэсовская танковая дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Они недавно сильно потрепали американцев и англичан в Бельгии, так что теперь всему нашему Берлинскому направлению в срочном порядке наступать приходится, чтобы немцев на себя оттянуть.
— Лейб, что? — нахмурившись, переспросил Иванцов. — Лейб-гвардия какая-то, что ли? Не понял я, сталкиваться не приходилось. Что это за зверь такой?
— Кому приходилось, тому досталось немало, еле ноги унесли, — заметил Аксенов без тени иронии. — Это отборная чисто арийская эсэсовская дивизия. Там одни немцы, никаких союзников, при самом новом вооружении. Да и прав ты, Степан Валерьянович, сформирована из тех самых гвардейцев Гитлера, которые у него на парадах обычно ходят. Обучены в высшей степени превосходно. Их называют «белокурые бестии», «хирурги фюрера». Вскрывают любой нарыв, как скальпель. Удаляют гной и уходят, дальше вермахт доделывает. Вполне вероятно, что «Лейбштандарт» направлен из Арденн прямиком к Кюстрину, на Берлинское направление, и ставка на этом настаивает. Все надо проверить, старший сержант, — Аксенов внимательно посмотрел на Косенко. — Правильно ваш капитан говорит: по земле стелиться, каждую травинку сухую, прогнившую нюхать, а выяснить, пришел «Лейбштандарт» или нет его. Ну и про давних знакомцев ваших, дивизии «Мертвая голова» и «Викинг» заодно тоже разузнать. Всю картину понять надо. Ясно?
— Так точно, товарищ майор, — вытянулся Косенко. — Говорит же Турбанберды, что слышит шум моторов в глубине немецкого расположения. Передний край у них молчит. Наша артиллерия дважды открывала огонь, а они молчат, неспроста это все.
— Да, Турбанберды это у нас главный предсказатель, — покачал головой Иванцов. — С ним никакая ставка не сравнится. Ладно, Косенко, иди за саперами.
— Есть.
Старший сержант козырнул и выскочил в узкий проход, соединяющий траншеи.
— Ну а как люди, капитан? — спокойно поинтересовался Аксенов. — Какое настроение?
— Видишь ли, товарищ майор, — Иванцов задумался, — люди — это всегда самая сложная загадка. Люди у меня неплохие. Ну, в основном, — он снова недовольно покосился на Прохорову. — У каждого десятки боев за спиной. Одна новенькая. Только, понимаешь, война-то уж к концу идет, все знают. Потому и помирать как-то особенно обидно. Разговоры послушай. Я частенько прислушиваюсь, о чем говорят, чтоб понимать, что к чему. Так раньше, под Сталинградом, все о боях, о боях. А теперь все чаще — как после войны жить будем. Жить-то всем охота. А кому-то помирать придется.
