Джефри Триз - Ключ к тайне
– Дай Бог, чтобы в Камберленде!
– Я тоже, – заметила Кит.
Я был очень рад, что она испытывает те же чувства, что и я.
Но и Лондон был великолепен, особенно перед рождеством, когда слуги лорда-камергера получили приказ на двенадцатую ночь рождества играть перед самой королевой.
Рождественские праздники были для нас днями каторжного труда и веселых развлечений. В те вечера, когда мы не выступали перед наполненным восторженными зрителями залом, мы веселились у Шекспира в Бишопсгейте, у Десмонда в «Королевской лилии» или катались на коньках по дороге в Кенсингтон. Но я никогда не забуду двенадцатую ночь в Уайтхолле, где в огромном зале отвели место для сцены. Стены были увиты плющом и украшены ветками остролиста, лавра, розмарина и омелы. Драгоценности на дамах сверкали и переливались в огнях тысячи свечей, а прямо перед нами восседала сама королева – ее шелковые юбки казались каскадом серебра, а огромный испанский воротник окружал лицо кружевным ореолом…
Мы ставили «Виндзорские проказницы», пьесу Шекспира, написанную специально для королевы, которая захотела увидеть толстяка Фальстафа влюбленным. Кит играла Анну Пейдж, а я – миссис Куйкли. Мне несколько раз удалось рассмешить королеву.
Нам заплатили за представление десять фунтов. Это было неплохо, но и не так уж много. Королева была скупа: она считала, что с нас достаточно славы и звания любимых актеров английского двора. Для мальчиков-учеников королевское жалованье не имело значения, так как мы ничего не получали, зато нас на славу накормили остатками от королевского пира: нам достались жареный павлин и лебедь, апельсины, рябина и «снежки» – смесь сливок, сахара и яичного белка, – которые легко проскочили в желудки, до отвала набитые другой снедью. Правда, ночью меня мутило, да и Кит дразнила меня, называя жирным рождественским поросенком, но ради такого пира стоило и помучиться.
Зима кончилась, и наступила весна. Нам предстояло перебраться в летнее помещение, в новый театр «Глобус». Шекспир заканчивал пьесу о Генрихе V, которая должна была иметь успех, так как в связи с походом лорда Эссекса в Ирландию все только и говорили о войне.
Кит получила забавную роль – не совсем обычную, хочу я сказать: она должна была играть французскую принцессу Кэтрин, которой следовало говорить по-французски. Но Кит французский язык не пугал, так как дома у нее был очень хороший учитель. Я по-прежнему играл миссис Куикли, которая очутилась и в новой пьесе. Я уже стал специалистом по исполнению этой роли. Мы надеялись, что нам снова удастся получить разрешение играть перед королевой.
Помню, как раз после Майского дня(*) нам раздали рукопись новой пьесы. И тут-то произошла удивительная история, которая повлекла за собой целую цепь не менее странных происшествий.
Надо сказать, что к этому времени мы стали в Лондоне своего рода знаменитостями, во всяком случае в театральных кварталах, в Финсбери и Саутуорке, где расположено большинство театров, а также среди придворных и светских людей, которые регулярно посещали наш театр. Вот почему я нисколько не удивился, когда у церкви Святого Павла со мной заговорил джентльмен в желтом. Мы привыкли к тому, что нас останавливали совершенно незнакомые люди и говорили нам комплименты.
Я не знал его имени и называю джентльменом в желтом, потому что на нем был надет желтый камзол, сшитый по последней моде, из материала, стоившего целое состояние. У него был вид человека знатного, а мне, по глупости, льстило, что все видят, как я разговариваю с таким блестящим джентльменом.
– Миссис Куикли, если не ошибаюсь? – спросил он с улыбкой. – А также кормилица Джульетты, и Лючетта, и… – Он не задумываясь перечислил десяток моих ролей. – А над чем вы сейчас работаете?
Я рассказал ему о «Генрихе V» – мы не скрывали, что готовим новую пьесу, – и даже назвал предполагаемый день премьеры. Он был разочарован.
– Какая досада! Я не смогу быть на премьере! К этому времени я уеду в Италию. Это у вас пьеса?
Я протянул ему рукопись. Он начал скандировать первые стихи.
О, если б муза вознеслась, пылая,
На яркий небосвод воображенья:(*)
читал он вполголоса. – Замечательные стихи!– воскликнул он. – Какое невезенье! Я не увижу ее. – Он продолжал читать про себя, жадно глотая строку за строкой. Наконец он оторвался от рукописи и вздохнул. – Не могли бы вы одолжить мне рукопись на один вечер? Если мне не суждено увидеть пьесу на сцене, то я хотел бы хоть прочитать ее.
Я не смог ему отказать. Тем более что он дал мне шиллинг. Если бы вам шиллинги доставались так же редко, как мне, вы бы поступили не иначе.
Не успел он отойти, как появилась Кит. Мы условились встретиться на церковном дворе, и она, конечно, опоздала. Это была одна из «девчоночьих» привычек, от которых она так и не смогла отучиться.
– Ну и дурака же ты свалял! Вот деревенщина! – сказала она шутливо, когда я рассказал ей о своей встрече. – Как его зовут и где он живет?
– Я… я не спросил.
– О Питер, за тобой надо смотреть, как за маленьким ребенком!
– Все будет в порядке, – возмутился я. – Мы договорились встретиться завтра, в девять часов утра, на этом самом месте.
– Он не придет, – убежденно сказала она.
Кит оказалась права. Мы пришли вместе с ней к назначенному часу и ждали, пока часы не пробили десять, но джентльмен в желтом так и не появился.
– Это пират, – заявила Кит, – театральный пират. Он продаст пьесу, ее лихорадочно начнут готовить и поставят раньше нас.
К ужасу своему, я вынужден был согласиться с ней. Как мне признаться Шекспиру, что я продал его новую пьесу за шиллинг?
– Не падай духом, – посоветовала Кит. – Возможно, я и ошибаюсь. Может быть, он просто проспал или задержался. Во всяком случае, ему-то известно, где тебя найти, и если он честный человек, то принесет пьесу в театр.
Конечно, он не принес. Мы оба отлично знали, что он не принесет. Не оставалось ничего другого, как пойти к Шекспиру и во всем ему признаться. Если он тоже решит, что джентльмен в желтом – пират, то сумеет поторопить с репетициями и представление состоится раньше, чем у тех, других. Но это очень обидно, так как в первый вечер мы должны были выступать перед королевой, а назначенный день менять было нельзя: двор уже выехал в одну из своих обычных поездок по стране.
Мы с Кит шли вниз по Флит-стрит, в двадцатый раз обсуждая положение, и только я успел сказать, что сейчас же иду в Бишопсгейт и расскажу Шекспиру всю правду, как – о чудо из чудес! – я увидел джентльмена в желтом.
– Вот он! – вскричал я, хватая Кит за руку.
– Где? Который? А, вижу, вижу…
