Эмилио Сальгари - Пираты Малайзии
— На закате третьего дня яхта бросила якорь в устье реки Пало. Я велел отвезти себя на берег и углубился в лес один, в надежде подстрелить какого-нибудь зверька или дюжину туканов. Проходив по лесу часа два, я услышал пушечный выстрел. Затем второй, затем третий, потом уже яростную пальбу.
Испуганный, я бегом бросился к берегу. Но было уже слишком поздно. Пираты взяли на абордаж мою яхту, убили или взяли в плен экипаж и вовсю грабили ее.
Я прятался за кустами, пока мое судно не пошло ко дну, и пираты не уплыли, потом бросился на берег. Я не нашел ничего, кроме трупов, которые прибой выбросил на скалы, обломков моей яхты и верхушки грот-мачты, на полфута торчавшей из воды.
Всю ночь я в отчаянии кружил по берегу, возле устья реки, тщетно окликая моих несчастных матросов. А утром направился пешком вдоль берега, через леса, болота и реки, питаясь фруктами и птицами, которых мне удавалось подстрелить.
В Седанге я продал свой карабин и часы — единственное богатство, которым владел — и отдохнул сорок восемь часов. Купив взамен своей, вконец изодранной одежды, новую у одного голландского колониста, я снова отправился в путь, и вот пришел сюда, голодный, ограбленный и к тому же без единого шиллинга в кармане.
— И что вы собираетесь делать теперь?
— В Мадрасе у меня брат, а в Шотландии есть владения и замки. Я напишу, чтобы мне выслали несколько тысяч фунтов, и на первом же судне, которое сюда придет, вернусь в Англию.
— Лорд Джеральд, — сказал раджа, — я предоставляю свой дом и свой кошелек в ваше распоряжение и сделаю все, чтобы вам не пришлось скучать во время пребывания в моем княжестве.
Молния радости промелькнула на лице Янеса.
— Но ваша светлость… — пробормотал он, притворяясь растерянным. — Не знаю, как вас благодарить…
— Не стоит благодарностей, милорд. То, что я делаю для вас, я бы сделал для любого моего соотечественника.
— И все-таки мне бы хотелось как-то отблагодарить вас.
— Если я когда-нибудь окажусь в Шотландии, вы сможете это сделать.
— Клянусь вам в этом, ваша светлость. Мои замки всегда будут открыты для вас и для любого из ваших друзей.
— Благодарю, милорд, — проговорил раджа, улыбаясь.
Он позвонил в колокольчик. Вошел индиец.
— Этот господин — мой друг, — сказал ему раджа, указав на португальца. — Я предоставляю в его распоряжение мой дом, мой кошелек, моих лошадей и мое оружие.
— Хорошо, — почтительно кланяясь, отвечал индиец.
— Куда вы отправитесь сейчас, милорд? — спросил Джеймс
Брук.
— Прогуляюсь по городу и, если вы разрешите, ваша светлость, схожу в лес. Я безумно люблю охоту. — Придете пообедать со мной?
— Почту за честь, ваша светлость.
Раджа протянул руку Янесу, которую тот крепко пожал, говоря:
— Благодарю, ваша светлость, за все, что вы делаете для меня.
— До свидания, милорд.
Янес вышел из кабинета и последовал за индийцем, который отвел его в предназначенную ему комнату.
— Можешь идти, — сказал он индийцу. — Если мне понадобятся твои услуги, я позвоню.
Оставшись один, он внимательно оглядел комнату. Она была довольно просторна и освещалась двумя окнами, выходившими на холмы. Пол был устлан прекрасными коврами, а мебель со вкусом подобрана. Удобная кровать, стол, несколько стульев из легкого бамбука, китайские вазы и ширма, изящная золоченая лампа составляли ее обстановку. На стенах висело много оружия — европейского, индийского, малайского, борнезийского.
«Превосходно, — прошептал португалец, потирая себе руки. — Мой друг Джеймс Брук обходится со мной, как с настоящим лордом. Скоро ты увидишь, мой дорогой, что за птица лорд Велькер. Но, Янес, будь осторожен! Ты имеешь дело со старой лисой».
В это мгновение снаружи раздался свист. Португалец вздрогнул от неожиданности.
«Каммамури, — сказал он себе. — Это неосторожно!»
Глава 4
В ЛЕСАХ
Он закрыл дверь на цепочку и осторожно высунулся в окно. Шагах в сорока от дворца, под густой тенью пальмы с ее длинными перистыми листьями, стоял маратх, опираясь на бамбуковую палку с заостренным железным наконечником. Не без удивления португалец заметил рядом с ним маленькую лошадь, нагруженную двумя большими корзинами: одну с фруктами всех сортов, а другую с хлебом.
«Маратх более хитер, чем я думал, — прошептал Янес. — Похоже, он устроился снабженцем на руднике».
Достав сигарету, он закурил. Маленькая вспышка пламени тут же привлекла внимание Каммамури.
«Он заметил меня, — сказал Янес. — Но не двигается. Понимает, что надо быть осторожным».
Он сделал ему знак рукой, потом вернулся в комнату и открыл ящик стола. Там были листы бумаги, чернильница, перо и пухлый кошелек, который издавал приятный металлический звон.
«Мой друг раджа позаботился обо мне, — сказал португалец, смеясь. — Здесь немало блестящих гиней».
Он вынул лист бумаги, оторвал небольшой клочок и написал мельчайшими буквами:
«Будь осторожен, внимательно следи за всем вокруг. Жди меня в китайской харчевне».
Он свернул записку и снял со стены длинную цилиндрическую трубку с раструбом на конце, так называемый «сумпитан» — страшное оружие, которым даяки на шестьдесят шагов мечут отравленные стрелы.
— Я тоже не ударю в грязь лицом, — сказал португалец, осматривая оружие.
Он взял стрелу, надел на нее записку и вставил в сумпитан. Приложил трубку ко рту и сильно дунул. Стрела вмиг долетела до маратха, который проворно подобрал ее и оторвал бумажку.
«А теперь пора прогуляться», — сказал Янес, видя, что Каммамури удалился.
Он забросил за спину двуствольное ружье и вышел, почтительно приветствуемый часовым.
Пройдя улицы и улочки, по сторонам которых возвышались на столбах хижины, под которыми, распространяя нестерпимую вонь, расхаживали свиньи, дремали собаки и прыгали обезьяны, он менее чем за четверть часа добрался до харчевни. У двери ее стояла привязанная лошадь маратха.
«Приготовим гинеи, — подумал португалец. — Предвижу бурную сцену».
Он заглянул в харчевню. В углу, перед миской риса сидел Каммамури; а за стойкой, в очках с затемненными стеклами, стоял трактирщик, царапая что-то на большом листе бумаги ручкой внушительных размеров. Китаец, без сомнения, был занят составлением счетов.
— Эгей! — закричал португалец, входя.
Трактирщик вздрогнул и поднял голову. Увидев, кто к нему пожаловал, он вскочил на ноги и бросился навстречу, точно кинжал, сжимая в кулаке свою ручку, вымазанную в китайских чернилах.
— Разбойник! — завопил он. — Негодяй!
— Ну-ну, — остановил его португалец. — Я пришел расплатиться с тобой, — сказал он, бросая на стол горсть блестящих гиней.
