Беатрикс Маннель - Затерянный остров
— Похоже, что это нас встречают, — пробормотал Ласло и был прав. Эти четверо провели их вверх по лестнице до летнего дворца королевы. Им это удалось!
Перед ними лежал белый дворец королевы, который состоял из двух L-образных двухэтажных зданий европейского стиля, что Паула до сих пор видела только в Антананариву. На втором этаже вокруг здания располагались балконы с белыми резными перилами, стоявшие на белых колоннах. На фоне дворца Андрианампуинимерина, который был всего лишь деревянной хижиной с очень высокой крышей, все это казалось воздушным, напоминающим кремовое украшение торта.
Здесь, наверху, царила суета, о которой и подумать нельзя было у инжирного дерева внизу стены. Повсюду бегали дети, одни превращали рис в муку, другие играли в фанорону — игру, которая напомнила Пауле шашки.
Ощущался едкий запах огня, к нему подмешивался пряный аромат еды. Паула остановилась и попыталась понять, что именно ударило ей в нос.
Нориа, которая за ней наблюдала, кивнула ей.
— Вон там, в одном из кухонных помещений, — она указала на маленький деревянный домик, перед которым в открытой маленькой плите горел огонь, а сверху стоял большой горшок, — уже пахнет праздничным обедом в честь малагасийского Нового года: татау и варанга. В начале празднования мы едим татау — сваренный в молоке рис, подслащенный медом, а затем среди прочих многочисленных блюд подают тсакитсаки, маленькие пирожки, часто жаренные во фритюре.
— Я слышал, что есть такая традиция: на Новый год приносить в жертву зебу, — вмешался в разговор Мортен.
Нориа кивнула.
— Это правда. И так как красный цвет — это цвет королей, то для королевы необходимо выбрать красно-коричневого, особенно жирного зебу. За день до церемонии жертвоприношения его приводят на задний двор, — Нориа показала им, — где его моют и кормят. В завершение церемонии всего быка запекают в подземной земляной печи для варанги. После запекания мясо разделяют и консервируют в собственном жиру. На новогодний праздник в следующем году кусок мяса разрезают на маленькие полоски и зажаривают.
Паула надеялась, что получить такой кусок мяса не считается особой честью. Она бы предпочла немного тсакитсаки, которые можно было купить в деревне. Особенно ей хотелось самбуси, пирожков с начинкой, обжаренных во фритюре.
Четыре девушки провели их в помещение на первом этаже, которое из-за стоящих там двух предметов мебели производило странное впечатление. У одной стены располагалась большая кровать с шелковым балдахином и тяжелой темно-зеленой бархатной занавеской, которую можно было закрыть. У другой стены стоял широкий диван с изогнутой спинкой и резными боковыми частями из розового дерева.
Нориа объяснила им, что на время визита это будет их комната, в которой они также могут спать. Им следовало обустроиться и освежиться, потому что через час королева будет произносить свою новогоднюю речь на площади, а затем примет их со всеми почестями.
Нориа попрощалась и оставила Паулу с тремя мужчинами.
Ласло усмехнулся и спросил Паулу, с кем бы она предпочла разделить ложе, что послужило поводом для громкого протеста со стороны Мортена. Он уверил ее, что она должна разместиться на кровати с балдахином, разумеется, одна, и с помощью занавески обеспечить себе личное пространство. А мужчины улягутся на диване.
Паула поблагодарила его и сказала, что он настоящий джентльмен. Ласло пожал плечами и вызвался разделить ее одиночество за занавеской. В иной ситуации это рассердило бы ее, но теперь она была ему благодарна, потому что своими язвительными замечаниями он отвлекал ее от того, что вскоре ей предстояло встретиться с королевой Мадагаскара.
Одно дело представлять себе это и совсем другое — оказаться здесь на самом деле. Монархия народа мерина по сравнению с европейскими королевскими дворами представлялась ей слаборазвитой, и именно благодаря такому снисходительному отношению ей в голову пришла эта идея с кайзером. Но теперь, когда она прибыла сюда и могла ощутить мощный дух этого места, ей было стыдно и она боялась.
Паула присела на диван, обтянутый зеленым бархатом, и посмотрела на своих попутчиков.
— А если что-то пойдет не так?
Вильнев и Ласло возвели глаза к потолку.
— Давайте раз и навсегда выбросим опасения из головы. Нам следует подготовиться к аудиенции.
— А что вам, собственно, нужно от королевы? — спросила она Вильнева.
— Разрешение собирать, каталогизировать и вывозить из страны растения. Документ, который будет обеспечивать нам помощь деревенских жителей. И, возможно, финансовая поддержка.
Носильщики занесли сундуки в комнату, чтобы поставить их там. Вильнев сразу же попросил их принести воды.
Паула сочла невозможным купание в присутствии этих зрителей и ограничилась тем, что вымыла руки и лицо.
— Нам, наверное, следует переодеться, — предложила она, — в конце концов, у малагасийцев сегодня большой праздник.
Вильнев пробормотал что-то по поводу типичных женских идей, однако затем все принялись искать в своих сундуках что-то подходящее. Мужчины вышли на улицу, чтобы Паула смогла переодеться, благодаря чему у нее появилась возможность обтереть тело на скорую руку, а затем она с ног до головы обрызгалась прекрасно освежающим одеколоном. Она решила надеть свое единственное более-менее нарядное платье. Оно было закрытое, узкого покроя, белого и кремового тонов, из хлопкового муслина со вставками из шелка в виде рюш. Платье следовало одевать на турнюр, на нем был небольшой подобранный шлейф. Пауле было нечем элегантно заколоть волосы. Она расчесалась, и, когда она вышла из комнаты во двор, реакция попутчиков ей понравилась: как ни странно, они засыпали ее комплиментами.
Спустя некоторое время они все были готовы, и Паула начала немного беспокоиться. Нориа, которая тоже переоделась в бело-голубую юбку и белую ламбу, повела их вокруг дома по лестнице на второй этаж.
Они удивленно осмотрелись. Комната была такой же маленькой, как и та, в которой они переодевались, однако она была застеклена, и из нее открывался захватывающий дух вид на ландшафт. В центре комнаты находился письменный стол с золотой обшивкой в стиле рококо, богато украшенный инкрустацией, с каминными часами и золотым письменным набором; рядом с ним стоял мягкий английский кожаный стул, который совершенно не подходил к изящному письменному столу.
— Это типично. — Вильнев показал на стул. — То они заключают договора с англичанами, то с французами.
