Рафаэль Сабатини - ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША
Внезапный приезд был вызван двумя фразами крёстного — во-первых: «…не хотелось бы становиться тебе обузой», — и во-вторых, намёком на страдание от разлуки.
Андре-Луи не стал отвечать, а явился сам, желая показать, что по крайней мере этому несчастью можно положить конец. Кроме того, он надеялся победить щепетильность крёстного, не желающего принимать помощь крестника — щепетильность, с его точки зрения, нелепую.
На первый взгляд городишко на Липпе, величиной едва превосходящий деревню, показался Андре-Луи убогим. Но гостиница «Медведь», как выяснилось чуть позже, и впрямь была весьма приличным заведением. Лестница полированной сосны вела из общего зала на галерею, на три стороны которой выходили двери номеров для постояльцев. Несмотря на стеснённые средства и неопределённые виды на будущее, сеньор де Гаврийяк потребовал для себя с племянницей три лучшие комнаты. Господин и госпожа де Плугастель занимали покои на первом этаже, позади общего зала. Кроме них, в «Медведе» обитали ещё двое-трое господ, принадлежавших к подобию двора при французском регенте.
День уже клонился к закату, когда Андре-Луи, натянув поводья, остановил лошадь и спрыгнул в мокрое, подмерзающее снежное месиво. Выскочивший из дверей гостиницы хозяин, увидев, измождённую почтовую клячу приезжего, его неказистый саквояж, притороченный к седлу, счёл уместным поздороваться, не вынимая фарфоровой трубки изо рта. Но отрывистый, властный тон путешественника, пожелавшего увидеть сеньора Гаврийяка, строгий взгляд тёмных глаз, шпага на боку и кобура при седле вывели незадачливого пруссака из апатии.
Алина и господин де Керкадью сидели в верхней комнате, куда и проводил приезжего хозяин. Андре-Луи застал их врасплох. Они хором вскрикнули — сначала изумлённо, потом радостно, в одно мгновение оказались рядом и, завладев обеими его руками, стали требовать объяснений.
Андре, не отвечая, приложился к руке крёстного и припал к губам Алины, которые никогда раньше не отвечали ему с такой готовностью. Глаза девушки восторженно сияли, хотя где-то в их глубине светилась тревога. Но что там тревога, когда столько любви, столько нежности читалось в её взгляде, вбиравшем каждую чёрточку дорогого лица.
Горячая встреча согрела Андре-Луи, словно вино. Он буквально расцвёл в этой атмосфере любви. Всё было прекрасно, и он был рад, что приехал.
Его привечали, как блудного сына. Роль упитанного тельца за ужином, почти немедленно устроенном в честь этого приезда, исполняли гусь и окорок шварцвальдского кабана. Золотистый руперстбергер, казалось, вобрал в себя весь букет рейнского лета.
«Совсем недурно для людей, стоящих на краю нищеты», — подумал Моро. Он поднял бокал к свечам, безмолвно показывая, что пьёт за Алину. В ответ на его молчаливый тост её влажные глаза засветились нежностью.
После ужина Андре-Луи объяснил, зачем именно приехал. Он должен сломить сопротивление крёстного, не желающего принять его помощь, тогда как это единственный доступный ему способ обеспечения близких. Он предложил крёстному взглянуть фактам в лицо и дать надлежащую оценку событиям во Франции. Король обезглавлен, монархия упразднена, дворянские поместья конфискованы и земли распределены «среди тех, кто не имел земли». Как будто владение землёй в прошлом — это преступление, требующее наказания, а безземельность — добродетель, заслуживающая награды!
— Подобно тому, как третье сословие вырвало власть из рук аристократии, намереваясь распределить её среди всего народа, теперь чернь отобрала власть у третьего сословия, с тем чтобы монополизировать её. Привилегии перешли из рук в руки. Если раньше ими пользовались дворяне, то есть люди, призванные править по рождению и воспитанию (пускай даже они и злоупотребляли властью), то теперь привилегии завоевал всякий сброд. Землю отняли у собственников и транжирят, движимое имущество всё разграблено. Своими мерами шайка алчных негодяев подкупает население, укрепляя свою власть. Они склоняют невежественный люд на свою сторону лестью и обманом, добиваются неслыханных полномочий и используют их в корыстных целях. Рано или поздно они приведут страну к полному хаосу и разорению. Потом, силой ли оружия или иным способом, на руинах создадут новое государство, и порядок, равенство и безопасность снова восторжествуют, но на это может уйти жизнь целого поколения. Что вы собираетесь делать? Ждать? А как прожить до наступления лучших времён?
— Но по какому праву я должен рассчитывать на тебя, Андре? — воскликнул крёстный, не поддаваясь на уговоры.
— Хотя бы по праву родства, раз мы с Алиной собираемся пожениться. Подумайте о нас, отец: неужели мы должны впустую растрачивать нашу молодость в ожидании событий, которые могут и не произойти на нашем веку? — Он повернулся к Алине. — Ты, конечно, согласна со мной, дорогая? Ты ведь не видишь смысла в этой отсрочке?
Она улыбнулась ему искренне и ласково. Воспоминание о нежности, которой она одарила его этим вечером, надолго стало счастливейшим воспоминанием в его жизни.
— Мой дорогой, наши желания полностью совпадают.
Господин де Керкадью вздохнул и поднялся со стула. Возможно, в тот вечер источник блаженства Андре-Луи был для него источником печали. Кротость и уступчивость Алины в отношении Андре, сквозившие в каждом её слове, каждом жесте, внезапно вызвали в господине де Керкадью чувство одиночества. Долгие годы племянница, которая была ему дорога, словно дочь, составляла всю его семью. И вот он осознал, что теряет её.
Он в задумчивости постоял на месте. Большая голова, всегда казавшаяся чересчур тяжёлой для этого хилого тела, свесилась, подбородок утонул в кружевном жабо.
— Ладно, ладно! — вдруг заспешил он. — Поговорим на эту тему завтра, а сейчас давайте-ка укладываться.
Но утром господин де Керкадью снова отложил обсуждение на потом. Он объяснил, что не может остаться дома, поскольку обязанности, исполняемые им в канцелярии регента, требуют его ежедневного присутствия и задерживают до середины дня.
— Нас осталось так немного при его высочестве, — сказал он грустно. — Нужно помогать кто чем может.
В дверях господин де Керкадью задержался.
— Поговорим обо всём за обедом. А я пока упомяну о нашем разговоре его высочеству. О, я же ещё должен известить госпожу де Плугастель, что ты здесь! Зайду к ней.
Стоял ясный морозный день, и снег под ногами хрустел, словно соль. После короткого визита госпожи де Плугастель, вполне одобрившей намерение молодых людей поскорее пожениться и всё такое прочее, Алина и Андре-Луи вышли подышать свежим воздухом.
