Джин Ауэл - Путь через равнину
— Эйла, прекрасными бывают женщины, а не мужчины.
— А как говорят о мужчинах?
— Можно сказать «сильный» или «смелый».
— Ты смелый и сильный, но это не то же самое, что «прекрасный». Чем можно заменить это слово применительно к мужчинам?
— Надо полагать, словом «красивый». — Он слегка смутился, так как его часто называли красивым.
— Красивый. Красивый, — повторила она про себя. — Мне больше нравится «прекрасный». Это слово я понимаю.
Джондалар снова удивительно жизнерадостно рассмеялся. Теплота, сквозившая в этом смехе, была столь неожиданной, что Эйла уставилась на него: он был таким серьезным во время Путешествия, иногда он улыбался, но редко хохотал так громко.
— Если ты хочешь назвать меня прекрасным, давай называй. — Он прижал ее к себе. — Как я могу возражать против того, чтобы прекрасная женщина называла меня прекрасным?
Он снова захохотал, и Эйла невольно начала хихикать.
— Мне нравится, когда ты смеешься, Джондалар.
— И ты мне нравишься, смешная женщина. — Он крепче обнял ее. Чувствуя ее теплые мягкие груди, он дотронулся до одной и поцеловал ее. Она скользнула языком в его рот и почувствовала, как сильное желание овладевает ею. Прошло так много времени с последнего раза. Пока они были на леднике, они так беспокоились о дороге и настолько уставали, что у них не было ни настроения, ни сил, чтобы по-настоящему расслабиться.
Он почувствовал ее желание и сам ощутил острую потребность в этом. И, опустившись к ней и скинув мех, он поцеловал ее в шею, в грудь и стал сосать ее отвердевший сосок.
Она застонала от резко прокатившейся по телу волны невероятного наслаждения, которая была настолько сильной, что она чуть не задохнулась. Она была ошеломлена своей реакцией. Ведь он едва дотронулся до нее, а она уже была готова, и даже больше. Прошли какие-то мгновения! Она потянула его к себе.
Джондалар дотронулся до ее места Наслаждения и слегка потер его. Несколько раз вскрикнув, она почувствовала, что ее состояние достигло пика, она была окончательно готова и хотела его.
Почувствовав, как стало влажно и тепло между ее бедер, он понял, что момент уже настал. Отбросив мех в сторону, она вся открылась ему. Он же достиг ее глубокого колодца и вошел в нее. Она сильнее прижалась к нему, и он ощутил, как она всем своим телом обхватила его, и услышал ее радостный крик. Их неистовое желание было взаимным и не исчерпывалось лишь жаждой Наслаждения. Он уже не мог сдерживаться. Откинувшись назад, он вновь полностью вошел в нее и внезапно почувствовал, как сквозь него идет мощная волна, которая уже охватила все его тело. Через мгновение он достиг блаженной невесомости.
Закрыв глаза, она спокойно лежала, ощущая его вес, и чувствовала себя на седьмом небе. Ей не хотелось двигаться. Когда он привстал и, посмотрев на нее сверху, поцеловал ее, она открыла глаза и взглянула на него.
— Это было прекрасно, Джондалар.
— Все свершилось быстро. Мы были оба готовы и оба желали. И у тебя на лице блуждает самая странная улыбка…
— Это потому, что я счастлива.
— Я тоже. — Он поцеловал ее.
Лежа рядом, они вновь уснули. Джондалар проснулся раньше Эйлы и посмотрел на спящую. Снова на ее лице появилась странная улыбка, и ему стало интересно, что же она видела во сне? Он не мог устоять, и, целуя ее нежно, он поласкал ее грудь. Она широко открыла глаза, темные и влажные и полные каких-то глубоких тайн.
Он поцеловал каждое веко, мочки ушей и затем соски. Она улыбнулась ему, когда он дотронулся до ее лобка с мягкими волосами. Почувствовав, что она отвечает ему, если уже не готова, он пожелал про себя, чтобы это было только началом, как будто ничего и не было перед этим. Внезапно он крепко обнял ее и неистово стал целовать, лаская тело, грудь, бедра. Он не мог разнять рук, как будто он чуть-чуть было не потерял ее, и эта мысль превратилась в такое же бесконечное желание, какой была та расселина, которая едва не поглотила ее. Ему хотелось прикасаться к ней, трогать ее, обнимать ее, любить ее.
— Я никогда не думал, что влюблюсь в кого-то, — расслабляясь, сказал он, продолжая ласкать ее гладкие ягодицы. — Почему мне пришлось дойти до конца реки Великой Матери, чтобы найти женщину, которую я полюблю?
Он думал об этом с тех пор, как проснулся и понял, что они почти дома. Было хорошо, что они уже по эту сторону ледника, но ему так хотелось увидеть всех.
— Потому что мой тотем предназначил тебя для меня. Тобой руководил Пещерный Лев.
— Тогда почему Великая Мать сделала так, что мы родились столь далеко друг от друга?
Эйла подняла голову и посмотрела на него.
— Я училась этому, но мне все еще мало известно, чем руководствуется Великая Земная Мать, и ненамного больше о духах — хранителях тотемов Клана, но твердо знаю одно: ты нашел меня.
— И я чуть было не потерял тебя. — Его зазнобило от внезапного прилива страха. — Эйла, что бы я делал, потеряв тебя? — хрипло произнес он с таким чувством, какое редко выказывал. Он тесно прижался к ней, положив голову на ее плечо. — Что бы я делал?
Она, в свою очередь, прижалась к нему, желая слиться с ним, и потому с благодарностью открыла ему свое тело, когда почувствовала, что он захотел ее вновь. И он взял ее.
Все кончилось быстрее, чем в прошлый раз, и мощная волна эмоционального напряжения сменилась теплым приятным чувством. Она обняла его, желая удержать напряжение момента.
— Я не хотела бы жить без тебя, Джондалар, — продолжила Эйла разговор. — Частица меня ушла бы с тобой в мир духов. Я никогда не была бы опять единым целым. Но нам повезло. Подумай только, сколько людей не знают, что такое любовь, и сколько таких, которые любят безответно.
— Как Ранек?
— Да, как Ранек. Мне до сих пор больно, когда я вспоминаю его.
Джондалар сел.
— Мне очень жаль его. Мне он нравился. — Ему вдруг захотелось поскорее отправиться в дорогу. — Так мы никогда не доберемся до Даланара. Мне не терпится увидеть его вновь.
— Но вначале нам нужно найти лошадей, — сказала Эйла.
Глава 43
Эйла встала и вышла наружу. Туман стлался по земле, и влажный воздух холодил обнаженное тело. Она слышала отдаленный рев водопада, там, вдалеке, стоял густой туман в оконечности озера — этом длинном узком вместилище зеленоватой воды, которая так клубилась, что казалась почти непрозрачной.
В таком месте не водилась рыба, здесь не было никакой растительности. Эти места были еще совсем не подготовлены к жизни. Здесь были только вода, камень и время, оставшееся до зарождения жизни. Эйла вздрогнула, ощутив на мгновение, какое ужасное одиночество царило, прежде чем Великая Мать Земля породила все живое.
