Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
И вот кольцо вокруг него стало сжиматься.
Я с криком бежал к нему, и Рагнар повернулся ко мне, думая, что я хочу его прикончить. Он поднял меч, но я щитом отбил клинок в сторону, обхватил Рагнара руками и вместе с ним рухнул на землю.
Стеапа и Пирлиг защитили нас, отогнав саксов и велев им поискать другие жертвы.
Я откатился от Рагнара, который сел и удивленно посмотрел на меня; на его левой руке была кровь. Клинок, пробив липовое дерево, врезался ему в ладонь, пройдя между двумя пальцами, и теперь у него как будто были две маленькие руки вместо одной.
– Я должен перевязать рану, – сказал я.
– Утред, – только и выговорил он, как будто не мог поверить, что это я.
– Я искал тебя, потому что не хотел с тобой сражаться, – сказал я.
Он вздрогнул, стряхнув разбитые остатки щита с раненой руки. Я видел, как епископ Алевольд в запачканной сутане бежит через двор, жестикулируя и крича, что Бог передал язычников в наши руки.
– Я говорил Гутруму, что надо выйти из крепости и сражаться снаружи, – пояснил Рагнар. – Тогда бы мы всех вас перебили.
– Перебили бы, – согласился я.
Оставшись в форту, Гутрум позволил уничтожать датскую армию отряд за отрядом, но все равно было чудом, что тот день окончился нашей победой.
– У тебя кровь течет, – сказал Рагнар.
Я получил удар копьем сзади, он пришелся в ногу выше колена. Шрам остался у меня и по сей день.
Пирлиг отрезал кусок ткани от одежды убитого воина и перевязал им руку Рагнара. Он хотел также перевязать и мне бедро, но кровь уже текла меньше, и я ухитрился встать. Я не почувствовал боли, когда меня ранили в бою, но теперь рана вдруг вспыхнула огнем.
Я прикоснулся к молоту Тора. Мы победили.
– Они убили женщин, – сказал я Рагнару.
Тот ничего не ответил. Он просто стоял рядом, и, поскольку бедро мое пылало и на меня внезапно накатила слабость, я обхватил его за плечи.
– Исеулт, так ее звали, – продолжал я. – И мой сын тоже мертв.
Я был рад, что идет дождь, иначе на моем лице были бы видны слезы.
– Где Брида? – спросил я.
– Я отослал ее вниз с холма, – ответил Рагнар.
Мы вместе захромали к северной части форта.
– А сам остался?
– Кто-то должен был остаться, – жестко сказал он.
Думаю, он тоже плакал, стыдясь поражения. Эту битву Гутрум просто не мог проиграть, однако проиграл.
Пирлиг и Стеапа все еще были рядом, и я заметил Эадрика – он раздевал мертвого датчанина, снимая с него кольчугу, – но Леофрика нигде не было видно. Я спросил Пирлига, где он. Священник с болью посмотрел на меня и покачал головой.
– Погиб? – спросил я.
– Да, – ответил он, – его убили топором в спину.
Внутри у меня все оборвалось, и я не мог говорить; казалось просто немыслимым, чтобы непобедимый Леофрик погиб. Но все-таки он погиб, и я желал бы похоронить его по-датски, с погребальным костром, чтобы дым от этого погребального костра достиг божественных чертогов.
– До чего же мне его жалко, – сказал Пирлиг.
– Такова цена Уэссекса, – ответил я.
Мы взобрались на северные укрепления форта, в которых уже хозяйничали воины Альфреда.
Дождь стал слабее, хотя все еще покрывал огромными занавесами долину внизу. Мы словно стояли на краю света: впереди были бесконечные облака и дождь, а за нами, на длинном крутом склоне, сотни датчан пробирались к подножию крепости, где остались их лошади.
– Гутрум, – горько проговорил Рагнар.
– Он жив?
– Он бежал первым, – пояснил Рагнар. – Свейн говорил ему, что мы должны драться снаружи, но Гутрум больше боялся поражения, чем желал победы.
* * *Под приветственные крики мы пронесли знамена Альфреда через взятую твердыню к северной части укреплений. Наш король, снова верхом, с бронзовым обручем поверх шлема, ехал рядом со знаменами. Беокка на коленях возносил благодарственные молитвы, Альфред ошеломленно улыбался, и вид у него был такой, словно он не в силах был поверить в случившееся. Клянусь, он плакал, когда древки его знамен вогнали в дерн на краю света. Дракон и крест трепетали над его королевством, которое было почти потеряно, но все-таки уцелело, и поэтому в Англии оставался хотя бы один король.
Однако Леофрик погиб, и Исеулт была мертва, и капли тяжелого дождя падали на спасенную нами землю. На Уэссекс.
Историческая справка
В Уэстбери, на краю уилтширских равнин, в меловой стене откоса под Брэттон Кампом, вот уже не одно столетие красуется белая лошадь. С севера ее видно за много миль. Это вырезанное в 1770 году благородное животное, больше сотни футов в длину и около двухсот в высоту, – самая старая из десяти белых лошадей Уилтшира, однако местная легенда гласит, что это изображение заменило куда более древний рисунок, украсивший склон мелового холма после битвы при Этандуне в 878 году.
Мне хотелось бы думать, что эта легенда правдива, но ни один историк ничего не берется утверждать наверняка относительно того, где именно состоялась битва, в которой Альфред Великий встретился с датчанами Гутрума. Правда, Брэттон Камп, что находится над современным поселком Эдингтон, – первый кандидат на эту роль.
Брэттон Камп, крепость железного века, до сих пор высится над белой лошадью Уэстбери.
Джон Педди в своей познавательной книге «Альфред Великий – король-воин» поместил Этандун в Брэттон Кампе, а Камень Эгберта – в Кингстон Деверилле, что в долине реки Уайли, и меня убедили его доводы.
Насчет местоположения Этелингаэга разногласий нет. Теперь это место называется Ателней и находится на равнинах Сомерсета, рядом с Тонтоном, и если Брэттон Камп, по существу, остался таким же, каким был в 878 году, то равнины эти кардинально изменились. Сегодня, главным образом благодаря средневековым монахам, некогда прорывшим канавы и осушившим землю, они стали обширными плодородными землями, тогда как в IX веке были огромным болотом, почти непроходимой топью, в которую и отступил Альфред после поражения у Сиппанхамма (ныне Чиппенем).
Поражение это объяснялось его готовностью заключить перемирие, которое позволило Гутруму оставить Эксанкестер (ныне Эксетер) и отступить в Глевекестр (ныне Глостер), располагавшийся в Мерсии, которая находилась тогда в руках датчан. Мир был скреплен передачей заложников, но Гутрум, однажды уже нарушивший перемирие, заключенное в Верхаме (ныне Уорегем) в 876 году, снова доказал, что ему верить нельзя, и сразу после праздника Двенадцатой ночи взял Сиппанхамм, спровоцировав самый тяжелый кризис за все время долгого правления Альфреда. Король был побежден, а бо́льшая часть его страны оказалась захвачена датчанами.
Некоторые из представителей высшей знати, в том числе Вульфер, олдермен Вилтунскира (ныне Уилтшир), перешли на сторону врагов, и королевство Альфреда сократилось до водных пустошей сомерсетских равнин.
