Том Шервуд - Адония
– Иди же, не бойся же! Мы будем дружить!
Крыса, наконец, настолько освоилась, что села на задние лапки и принялась умываться. Адония радостно замерла. Но в этот миг в коридоре послышались быстрые шаги.
– Девочка золотенькая! – пропела Ксаверия, отомкнув замок, распахнув дверь, и, конечно же, спугнув крысу. – Идём со мной. Ты ведь не сердишься на меня? Ты ведь добрая девочка? Я тоже буду доброй-предоброй. Мы будем дружить!
Она вела Адонию по длинному тюремному коридору и, забегая то слева, то справа, торопливо бубнила:
– Там приехал священник, который спас тебя на поляне, где твои мама и папа умерли от бандитов. Он очень строгий, но очень добрый. Он все эти годы нам платил, чтобы мы тебя кормили и обучали! Ты не жалуйся ему на нас, хорошо? А мы никогда к тебе больше не будем строгими. Мы будем дружить!
Последний подарок
За маленьким, поставленным торцом к большому столиком сидели немногословный монастырский казначей, Адония и донна Бригитта. Они вкушали местные яства. Алая щека метрессы ярко подчёркивала её бледность. Совершенно потерянная, она не просто сидела рядом с воспитанницей. Она прислуживала этой ничтожной, этой своенравной девчонке. Патер Люпус сдвинул своё блюдо на угол. На освободившееся пространство перед собой он бесцеремонно выкладывал все, какие только обнаруживал в столе метрессы, бумаги – и письма, и секретные денежные счета. Когда Адония насытилась и, прошептав слова благодарности, перекрестилась, он сдвинул в сторону и бумаги.
– Ты вспоминаешь меня, дочь моя? – спросил он Адонию.
– Да. Я помню вас, падре.
– Называй меня «патер». Что же ты ни о чём не спрашиваешь меня, девочка?
– Но ведь мне нельзя задавать вопросы, патер!
– Теперь уже можно. Спрашивай.
– Скажите, патер, они… правда умерли?
– Да. Я смог выкупить у разбойников только тебя. Отца твоего вызвали на поединок. Он был дворянином и не мог отказаться. А мама твоя умерла от горя, через несколько дней.
– И ещё они убили нашу собаку.
– Это был такой большой чёрный пёс.
– Да.
– Скажи, Адония. Если бы тебя отпустили из пансиона, куда бы ты хотела поехать? Где побывать, что увидеть?
– Я давно уже очень хочу увидеть город, где живут люди. И ещё я хочу увидеть корабль.
– Какой именно город? Лесной, портовый, ярмарочный? Большой, маленький? Лондон, Плимут? И какой именно корабль? Торговый, военный?
– Все!
Казначей и монах, взглянув друг на друга, сдержанно улыбнулись.
– Я принял решение, – проговорил, не тая улыбки, умилённый монах, – забрать тебя из пансиона. Я сам продолжу твоё воспитание. Ты узнаешь много наук, о которых здесь и понятия не имеют. Я буду отвозить тебя в разные города к самым разным учителям. Так что попрощайся с подружками.
Адония встала из-за столика, повернулась к метрессе и исполнила реверанс.
– Не будет ли у тебя на прощание каких-нибудь пожеланий? – спросил благодушный монах.
– Да! – почти вскрикнула Адония. – У меня есть одно пожелание! А Бригитта его исполнит?
– Вы исполните пожелание нашей воспитанницы, уважаемая метресса? – ровным голосом спросил Люпус.
– Всенепременно исполню, падре…
– Только это секретное пожелание, – воодушевлённо проговорила Адония. – Можно, мы выйдем, и я скажу его по секрету?
– Ну конечно же можно. Только не проси, чтобы Бригитта отпустила всех девочек по домам.
Когда воспитанница и метресса вышли, Филипп спросил у монаха:
– Мне бы хотелось узнать, патер, какую тайну вы знаете о метрессе? Может, с моей стороны это праздное любопытство, но, наверное, будет полезно узнать, какая тень прошлого может напугать человека до полусмерти.
– Не знаю я никакой тайны. Всё, что о ней известно из клирикальных сплетен, это то, что она, юная донна, в явной спешке бежала из своего имения в пригороде Мадрида. Бросив на произвол судьбы солидное состояние. И никогда в жизни в Испанию не возвращалась. Вот и всё. Если у человека в памяти есть страшная тайна, то достаточно встать перед ним, уставить в грудь его палец и грозно произнести: «Ты думаешь, всё забыто?» Остальное ты видел.
В кабинет вернулись воспитанница и её бывший враг. Лицо Адонии сияло. Метресса же была близка к обмороку. Нет, Адония не просила её отменить наказания розгами – она просто не знала, что существует жизнь без розог. Не потребовала она и заколотить чулан – просто он не показался ей чем-то ужасным. То, о чём она попросила, и что метресса клятвенно обещала исполнить, Адония доверила лишь Фионе. На ушко, шёпотом, при прощании. Когда монахи и бывшая воспитанница покинули пансионат, Фиона поделилась тайной с владелицами сокровищ. И в тот же час новость облетела всю взволнованную серую стаю. Все, от самой маленькой до самой старшей, изнывая от нетерпения, ждали воскресного утра.
И вот оно наступило. Когда воспитанницы пришли к завтраку, они издали единый громкий вздох. На столах, возле каждого прибора, в отдельных тарелочках покоились большие пластины сладкой яблочной пастилы.
– Всё правда! Всё правда! – шептали вокруг Фионы. – Адония не обманула! Она приказала метрессе, и та послушалась!
Но Фиона не радовалась.
– Мы ведь едва только встретились, – горестно прошептала она, и из глаз её выкатились две прозрачные крупные слёзки. – Никогда у меня больше не будет такой подруги! Никогда… Никогда…
Глава 4
Витраж в бастионе
В карете, на широком, обтянутым чёрной кожей диване, сидели, покачиваясь, казначей и монах. Адония, свернувшись калачиком, в своём сером приютском платьице, спала на противоположном диване.
– Эта девочка уже начала приносить удачу, – негромко сказал патер Люпус, отправляя довольный взгляд на одну из лежащих между ним и Филиппом бумаг. (За некоторых воспитанниц, как оказалось, опекуны делали крупные взносы, и Бригитта скопила для себя заметную сумму.)
Оба улыбнулись. Оба знали, что на запятках кареты, прикрученный среди прочего груза, они увозят небольшой, но тяжёлый сундук метрессы. Кроме изъятого, Бригитта и на будущее была обложена твёрдым налогом.
С каждым годом золота в монастыре прибывало.
«Девять звёзд»
Карета, обогнув громадную круглую башню, остановилась. Из неё неторопливо вышли утомлённые неблизкой дорогой настоятель монастыря и его спутник. Как и пять лет назад, нащупав ногой в стоптанном приютском башмаке ступеньку, спрыгнула взволнованная Адония.
Вот он, большой мир, о котором она так мечтала! Сколько взрослых людей! Клумбы с цветами! Лошади! Забавная пёстрая кошка сидит и, нализывая лапу, моет мордочку! Ба, живые мальчишки! Двое! Интересно, во что они умеют играть?
