Геннадий Самсонов - Ссылка
Уваров, оглядев стол, одобрительно заметил:
— А северяне живут вроде ничего.
— Да, — жить можно, — ответил хозяин, — ежели не лениться. Картошка у нас родится хорошо, а по вкусу так ей и равных нет. Мясо вырастить, вон какие луга за рекой.
— Ну кто ружьишком балуется, можно и лося к зиме завалить. Рыбка в реке водится. Вон с мужиками на паях неводок держим и почитай вся деревня с рыбой живет. Осенью грибов насушим, насолим. В бору-то за рекой белых грибов бывает хоть косой коси. Бабы летом по ягоды ходят. Тут тебе и клюква и брусника, черника, малина, смородина. Лес-то у нас богатый. Да, что я говорю, соловья баснями не кормят.
Савелий взял бутылку устюжской, хрустнул в его руках сургуч, заливавший бумажную пробку, забулькала по стаканам водка. Хозяин поднял свой стакан:
— С новосельем вас и за знакомство.
Все чокнулись. Савелий, запрокинув голову, вылил содержимое стакана в рот, крякнул, поправил ладонью бороду и усы, подцепил вилкой соленый груздь и отправил его вслед за водкой.
Уваров последовал его примеру, но далось это ему не так легко. Женщины тоже немного пригубили. Хотелось есть и все молча принялись за еду. Хозяйка радушно угощала постояльцев. Мужики выпили еще. Бутылка опустела.
— Как, Семен Николаевич, может уговорим вторую бутылочку?
— Нет, нет, хватит — поторопился сказать Уваров.
— Да и мне, пожалуй, хватит, — согласился Савелий — Я к водочке отношусь как к лекарству — вовремя и в меру. Многие через нее, голубушку, жизнь себе испортили. Вроде и вещь безобидная, а горе через нее много бывает.
— Савелий Григорьевич — вмешалась Анна — расскажите про ваши места. Мы плыли на барже, там такие глухие леса. Как вы тут живете?
— Ты, Анна Семеновна, зови меня просто Савелий, а я тебя буду звать Аннушкой. Согласна?
— Конечно согласна, — улыбнулась Анна.
— Вот и хорошо. А как живем? Живем, потому что жить надо. И деды наши жили здесь и дай бог внуки жить будут. Народ здесь разный и предки наши были разными. Тут и беглые крепостные были и арестанты с каторги сюда бежали, старообрядцы со своей верой тут обосновывались. Кто от царского гнева бежал, кого купцы Строгановы, что в Сольвычегодске были, специально расселяли. Кое-кто пришел сюда от Ермака. Селились-то в основном по берегу Двины, Вычегды, а кто поопасливей, на берегах малых рек, что из глухих болот текут. Строили заимки, землянки, а потом и дома. Нужда заставляла все самим делать. Дома строили без единого гвоздя. Жизнь наших предков учила, и мы кое-что у них переняли.
Лес-то для домов летом на бору отбирали и засекали, а уже зимой санями возили. Посуду деревянную, да глиняную делали, скот разводили. Овчину выделывали, шубы шили, землю распахивали, что у леса отвоевывали. Лен растили, холст ткали, валенки катали. Приспосабливались люди, но и Бога не забывали. Церкви строили, иконы писали. Обычаи свои появлялись и блюли их строго. Конечно мы далеко от большого мира, и многие еще паровоза не видели. Ездят иногда на ярмарки в Сольвычегодск, в Великий Устюг, в Архангельск. Излишки кое-какие продавать, что необходимо покупать.
Савелий потянулся со стаканом к самовару. Уваровы с интересом слушали его. Хозяйка, убирая лишнюю посуду, добродушно проворчала:
— Ты, отец, лучше бы потчевал гостей, чем разговорами-то заниматься.
— Нет, нет, нам интересно, — чуть не в один голос, возразили Уваровы.
— А чего тут интересного, — отхлебнув из стакана чая, проговорил Савелий. — Тяжело нам было, но уже и работали сами на себя. Подать-то, конечно, платили. Куда денешься. Но по божески. А помещиков здесь отродясь не было. Кого тут было крепостить — народ вольный с характером.
Росли деревни, люди плодились, край обживался. Опять же кое-кто и худо жил, но это уже от себя, от своей лени, от пьянства. Кому просто не подфартило. Да и по моему разумению, не могут все одинаково жить. Так уж нас Бог создал. Сейчас вот новая власть решила всех уровнять, колхозы создаст. А я вот думаю, что дай мужику волю, землю, и сыта будет Россия-то.
— Ну, ты. отец, совсем разболтался, — недовольно заметила от печки Мария.
— Молчи, мать, — отозвался Савелий — Эти люди сами на себе все испытали. Вон куда их закинуло-то. Помешали, видать, властям-то. По-моему пониманию, хорошее дело силой не делается. Народ-то ведь тоже, чай добра для России хочет, — Савелий допил чай, опрокинул стакан вверх дном на блюдце и отодвинул его. — Ладно об этом, давайте о чем-нибудь другом поговорим.
Разговор в доме шел допоздна. Анна уже ушла к себе. Хозяйка тоже забралась на печь, а Савелий с Уваровым все еще беседовали. Разговор шел о рыбалке, охоте, что у обоих вызывало особый интерес.
XIVНа другой день, Уваровы с утра ушли в контору леспромхоза. Анну сразу же оформили на работу и проводили на коммутатор. Уварову надо было ждать пару часов прибытия парохода, на котором должен был приехать инспектор здравотдела. Время Уваров убивал, прогуливаясь по поселку. Недалеко от клуба он встретил коменданта. Силин, увидев комендант, остановился и, не здороваясь, упрекнул его:
— Что же это, гражданин Уваров, получается? Почему без моего согласия изменили место проживания. Непорядок.
Уваров спокойно выслушал Силина и так же спокойно ответил:
— Во-первых, в пределах определенного населенного пункта я могу перемещаться без вашего ведома, во-вторых, я уведомляю вас об изменении места проживания, что по-моему не поздно сделать и сейчас. Будем считать, что эту ночь я провел в гостях, и у вас нет повода для беспокойства.
— Все равно не порядок. — Не сдавался Силин, но голос ею звучал уже неуверенно.
Почувствовав это, Уваров перешел в наступление.
— А теперь извольте мне объяснить, каким это образом, моя дочь Анна, оказалась в списках ссыльных?
— Это вопрос не ко мне. — ответил Силин, пряча глаза от Уварова — В списки она была занесена в Котласе, вышестоящим начальством. Видимо, у них были какие-то основания, и я советовал бы вам принять это.
Проговорив это Силин обошел Уварова и направился к конторе леспромхоза, где ему был отведен стол в кабинете отдела кадров. Чувствовал он себя после разговора с Уваровым неуютно. «Надо было. — думал он. — резче оборвать этого фельдшеришку, а то вроде бы я перед ним оправдывался. И дочка, видишь ли от меня нос воротит. Ничего, я терпеливый, подожду. Но меры какие-то надо принимать».
Позднее вечером, оставшись один в кабинете, Силин возьмет лист бумаги, напишет отчет своему начальству, и в конце допишет:
«Прошу сделать запрос по месту прежнего жительства Уварова Семена Николаевича и его дочери Анны, для доскональною изучения их личностей и предупреждения возможных антисоветских действий с их стороны».
