Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей»
Конечно, Биргер не ярл, но это пока и потому что ярл его собственный двоюродный брат Улоф Фаси, тоже из рода Бьельбу. Воевать со своими последнее дело, потому Биргер ждал. Эта синеглазая женщина права, он будет править Швецией. Она сказала, что даже сможет окончательно объединить все три короны. Это, собственно, произошло, только пока нет законов, утвержденных для всех земель.
Эрик Картавый без силы Бьельбу ничто, он это прекрасно понимает, потому подчиняется воле зятя безоговорочно, а Улоф Фаси не мешает. Биргер вскинул голову: походу быть! Даже если его собственное лицо после этого окажется изуродованным. И вдруг стало почему-то чуть жалко, но не лица, а… второй синеглазой женщины. Она тоже из Хольмгарда, идти на ее соотечественников – значит наносить ей кровную обиду. Но Биргер прекрасно понимал, что у него с этой женщиной нет будущего вообще. Это раньше мужчина мог брать несколько жен, теперь нельзя, и ссориться с церковью ради женщины он не станет. И наложницей тоже не возьмешь, Ингеборга будет против, да и сама синеглазая не пойдет…
Что ж, жизнь не всегда такова, как хочется. И между властью и женщиной Биргер выбрал власть, хотя рана на сердце получалась сильнее той, которую предрекала ему пророчица на лице.
Биргер вздохнул: ладно, поживем – увидим. Ему бы радоваться рождению сына, а он думал о прибывших из Хольмгарда. Да, до отъезда в Бьельбу нужно непременно поговорить с той женщиной и завершить еще несколько дел.
На постоялый двор, где мы обретались, явился человек от королевского зятя. Хозяин двора Непей с изумлением выслушал вопрос, где можно видеть женщину из Хольмгарда.
– Да тута. Эй, Неждана, позови-ка кого из вятичских.
Неждане первой попалась я. Девка кивнула в сторону лестницы, ведущей вниз, почему-то старательно округлив глаза:
– Там за вами пришли…
Если честно, то сердце упало. Неужели, Биргер решил все же покарать за пророчества? Это плохо, потому что Вятича рядом не было, он где-то на конюшне, Анее с Лушкой я ничего рассказывать пока не стала.
– Неждана, быстро позови с конюшни Вятича.
– Ага, – все так же старательно тараща глаза, согласилась девка и шмыгнула впереди меня вниз.
И то ладно. Я быстро прикинула, стоит ли брать с собой меч, решила, что не стоит, потому что если меня решат взять, то против тех троих амбалов я все равно не устою, а покалечив хотя бы одного, вызову такое, что не только Анее с Лушкой, но и всему двору Непея не выжить.
Уже через несколько мгновений я едва не хохотала вслух, потому что никаких амбалов и вообще вооруженных людей не было, не считать же серьезным оружием привычный нож присланного слуги Биргера.
– Вятич, меня Биргер зовет.
– Зачем?
– Поговорить. А вдруг все же получится убедить его не ходить на Неву? Ведь точно неизвестно, был ли в походе Биргер.
– Ну что ты глупости говоришь, знаешь ведь, что пойдет и что битва будет!
– Главное, его запугать так, чтобы дальше устья Невы не сунулся и ждал Невского, сколько понадобится.
– Смотри, не перестарайся.
Вот это было трудно, у меня просто язык чесался напридумывать про всяких невских чудищ, пожирающих драккары вместе с мачтами и экипажем. Но Биргер слишком умен, чтобы верить глупостям, к тому же по этому пути столько раз плавали и купцы, и сами вояки, что обмануть будет невозможно. Решила просто рассказать о князе много хорошего, про его будущие победы, чтобы зять короля впечатлился заранее. Между прочим, тоже прием, запугать врага до сражения дорогого стоит.
На сей раз Биргер не стал мотать меня по округе, но мы снова разговаривали на берегу, а его охрана с Вятичем стояли чуть поодаль. Ладно, если он больше верит мне, то пусть слушает меня.
Биргер был вежлив, он даже постелил на камень свой плащ, чтобы я могла сесть, а сам уселся на соседний безо всякой подстилки. В ней не было необходимости, потому что солнце припекало основательно и камни были горячими, но мне приятно…
– Зачем вам нужно отговорить меня от похода, проще же убить?
– Убить? Нет, ты нужен шведам, ты многое сделаешь для своей страны и останешься в памяти потомков.
На мои благостные пророчества Биргер почти не обратил внимания, зато он вдруг поинтересовался в лоб:
– А ты не боишься быть казненной за свои пророчества как ведьма?
Круглые глаза вперились в мое лицо. Этот мгновенный переход от нормальной речи к угрозе произвел ужасное впечатление, я вдруг осознала, насколько рискованно заниматься вот такими душеспасительными беседами, по сути, с врагом. Главное, что мне удалось сделать, – не обернуться в поисках поддержки к Вятичу и не смотреть в круглые глаза Биргера.
Все это длилось мгновения, но мысль работала со скоростью приличного трехъядерного процессора. Не смотреть в глаза… а у него щеки словно отодвинуты вниз от глазниц, если бы Биргер был толстым, то походил бы на хомячка… нет, не смешно… а что смешно, то, что меня могут вздернуть как ведьму и Вятичу придется отправлять обратно в Москву? Еще раз он меня перетаскивать не станет. Вот дура-то, альтруистка чертова, Биргера, надежду Швеции, ей жалко стало! Да он пиратская акула не хуже всех остальных! Он-то тебя не пожалеет.
Неужели и правда может вздернуть? А я неуязвимая, самое худшее, что мне грозит в таком случае, – отправиться обратно в Москву. Конечно, про Москву я Биргеру говорить не стала, но в ответ все же усмехнулась:
– Я не ведьма и никогда ею не была. А про будущее узнала в Хольмгарде. Я тебя предупредила, дальше решай сам.
– Расскажи мне о князе Хольмгарда. Где будет наша с ним встреча?
Ага, сейчас, спешу и падаю! Прямо вот так изложу, как тебя должен обмануть Невский, как и где неожиданно нападет, как ранит в лицо… нарисую на карте, где произойдет сражение… Нашел дуру!
– Зачем, ты же все равно не веришь?
– Поход будет, чем бы он ни грозил. Объявлен ледунг, отменить его нельзя, и я не участвовать тоже не могу.
– Князь Александр хотя и молод, но толков и советников толковых у него много. А встреча состоится там, где будет назначено Господом.
– Не хочешь говорить?
Я вдруг подумала, что он может вздернуть меня вон на том дереве, неподалеку, с тремя рослыми воинами Вятичу все равно не справиться и возвращать в Москву меня будет просто некому. Но было уже все равно, я пожала плечами:
– Если я расскажу, то все произойдет немного иначе, только результат будет тот же – у тебя ранение, поход провален.
Я не стала больше искушать судьбу, ну его, не хочет слушать умных людей, пусть пеняет на себя.
Никто меня вешать не стал ни на ближнем дереве, ни подальше, я спокойно ушла и даже вернулась с Вятичем домой.
Там нас ждала неожиданность. Услышав отчет о проделанной идеологической работе и узнав, что Биргер, упрямый осел, никаких угроз не испугался и на шантаж не поддался, Лушка вдруг разразилась рыданиями. Вернее, рыдания вызвали мои последние слова, мол, вот пусть и ходит с изуродованной рожей!
