Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа
Она прямо прошла в свою комнату, где ее ожидала горничная, чтобы раздеть. При входе ее горничная взяла с камина толстый сверток бумаг.
– Что это такое? – спросила с удивлением молодая девушка.
– Право, не знаю, это было прислано на ваше имя.
– Кто принес?
– Какой-то незнакомый человек.
– Когда?
– Вчера вечером, когда вы изволили уехать на бал.
– При этом свертке не было никакого письма?
– Никакого.
– Хорошо. Раздень меня.
Концепчьона легла в постель, велела придвинуть к себе столик со свечой, отослала горничную и распечатала сверток.
В этом свертке заключалась довольно толстая тетрадь, написанная по-французски. В заглавии ее было написано следующее:
«История графа Кергаца, его брата сэра Вильямса и ученика последнего из них – Рокамболя».
– Что это такое? – прошептала Концепчьона и развернула тетрадь.
На ее первой странице был приклеен облаткою маленький листочек бумаги, на котором было написано карандашом:
«Когда девица Концепчьона получит эту рукопись, то она уже не будет находиться на бале, на котором она узнала так много. Ее просят убедительно – во имя самых священных интересов – прочитать эту тетрадь».
– Посмотрим, – прошептала молодая девушка, предполагая, что ей придется читать историю таинственного арестанта.
Эта тетрадь, написанная рукой графини Артовой, содержала в себе краткое, но ясное извлечение из долгой, описываемой нами истории и начиналась со смерти полковника де Кергаца, отца Армана, и оканчивалась наказанием, совершенным Баккара на корабле «Фаулер».
Графиня Артова умалчивала о новом появлении Рокамболя, и следы бандита исчезали со дня его отъезда в Англию.
Пробило десять часов, а Концепчьона еще не засыпала. Заинтересовавшись рассказом возмутительной истории, которая нам уже известна, она решила дочитать ее до конца, и в то время, как на часах било десять, она оканчивала читать последние строчки этой рукописи.
Окончив чтение, Концепчьона задумалась и наконец тихо сказала:
Что же тут общего между мной и всем этим?
Девица Концепчьона де Салландрера не могла даже и представить себе, что блестящий маркиз де Шамери, человек, которого она так страстно любила и который должен был сделаться ее мужем, был тот отвратительный бездельник, начавший свое поприще тому шестнадцать лет в Буживале в кабаке госпожи Фипар. Но если она не могла найти никаких соотношений между Рокамболем и маркизом де Шамери, то она точно так же не могла отыскать какой-нибудь связи между арестантом и прочими лицами прочитанной ею только что истории.
Все эти вещи могут окончательно свести меня с ума, прошептала она, кладя тетрадь на столик.
Концепчьона почувствовала тогда, что ее ум, сердце и воспоминания – все это обратилось к прошедшему времени. Она задумалась о том, кого любила, и стала считать по пальцам число дней, прошедших с тех пор, как она отправила свое последнее письмо.
– Альберт, – мечтала она, – должен был получить его во вторник, а теперь у нас пятница. Если он мне ответил сейчас же, то я должна получить его дорогое письмо сегодня.
Рассуждая таким образом, Концепчьона обратилась к морю и заметила большую лодку, направлявшуюся прямо к берегу. Молодая девушка до того заинтересовалась этой лодкой, что навела на нее зрительную трубу.
Но едва она взглянула в нее, как почувствовала сильное волнение. Это была лодка коменданта. Концепчьона узнала ее, рассмотрев красные куртки каторжников – ее гребцов. Лодка приближалась к берегу, лавируя, так как около стен виллы море имело значительную глубину и быстрое течение.
Лодка все приближалась и приближалась.
Тогда Концепчьона заметила капитана Педро С, подле которого стоял арестант, командовавший лодкой.
Концепчьона сразу узнала его. Это был он.
Она хотела уйти от окна, но ее удерживала какая-то притягивающая сила, странное очарование, которому она не могла противостоять.
А лодка между тем подъехала к террасе и остановилась. Тогда Концепчьона увидела, как из нее выскочил капитан Педро С. и как арестант, стоявший с ним рядом, печально сел у руля. Он поднял кверху глаза и взглянул на Концепчьону, и этот-то робкий и кроткий взгляд окончательно смутил молодую девушку.
– Сеньорита, – проговорил в это время Педро С, подходя к ней, – я увидал вас, возвращаясь из моей ежедневной поездки, и не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать вам свое почтение.
Концепчьона поклонилась, дала поцеловать ему свою ручку и не могла оторвать своих глаз от бедного арестанта, не осмелившегося даже поклониться ей.
Комендант пробыл у них очень недолго и, поговорив с Концепчьоной и ее матерью о вчерашнем бале, поспешил уехать, не упомянув даже об арестанте.
Концепчьона проводила его, то есть дошла с ним до края террасы, и, пока он сходил с лестницы, облокотилась на парапет. Молодая девушка смотрела на бедного арестанта, принявшего снова команду над лодкой.
И она следила за ней до тех пор, пока та не исчезла совсем за поворотом берега у самого порта.
– Я просто сумасшедшая, – прошептала она, когда лодка скрылась из виду, – сострадание к этому молодому человеку завлекает меня чересчур далеко.
В эту самую минуту ее горничная подала ей письмо и сказала:
– Из Франции…
Концепчьона вскрикнула и, распечатав его, совершенно забыла про арестанта.
Это было письмо от Рокамболя. прерваны двумя
Я очень
Возвратимся теперь обратно в Париж.
Через неделю после похорон управителя замка Оранжери, старика Антона, которого, как мы знаем, нашли мертвым в постели и смерть которого была приписана апоплексическому удару, маркиз Альберт-Фридерик-Оноре де Шамери возвратился в Париж в свой отель в улице Вернэль.
На другой день он проснулся очень рано и сидел у окна.
Кража портрета из замка Оранжери сильно беспокоила его.
Думы и размышления его были ударами в дверь его комнаты.
– Войдите, – крикнул он. Это был виконт д'Асмолль.
– Любезный Альберт! – сказал он, входя, рад, что ты уже встал.
– Это почему?
– Потому что нам необходимо сейчас же ехать в испанское посольство, где тебе придется подписать все бумаги, которые от тебя требовали, и тогда ты тотчас же будешь утвержден испанским подданным.
– Ты делаешь все очень скоро, любезный Фабьен, – ответил Рокамболь, ободряясь этим известием.
– Надо же похлопотать о твоем счастье. Мнимый маркиз пожал руку Фабьену и поспешно оделся.
– Ты знаешь, что мы уезжаем завтра вечером? – продолжал виконт.
– Да, – ответил Рокамболь, – но я уезжаю с небольшим беспокойством, несмотря на всю мою радость.
– Это почему?
