Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)
– Вандом плачет не по пьянке.
– Вандом вообще не пьет. И правильно делает. Что же до моего решения увязаться с герцогом в – как я тогда трепался – Джо – Джу-
Джижелли, думка эта посетила меня на несколько минут раньше, чем ты попался мне на глаза. А когда я узнал, какая милая компашка собирается штурмовать Джо – Джу – Джиджелли, то решил, что без меня вы уж точно не обойдетесь. И теперь эта милая компашка превратилась в Пиратское Братство. Я вообще этого не хотел! Я подыхал от тоски. Но вы сами свалились мне на голову.
А вообще-то – спасибо за то, что вы есть. И есть наше Братство.
– Братство Пиратов Короля-Солнца, – сказал Оливье.
– Да, – повторил Рауль, – Братство Пиратов Короля-Солнца, и о нас – чтобы мне пропасть! – в скором времени услышит все Средиземноморье! И пусть меня повесят, но, выражаясь на пиратском жаргоне, мы надерем задницы работорговцам-реисам. долбаным наследникам Хайр-эд-Дина!
– И Драгут-Реиса, – добавил Оливье, – Надерем, ясное дело! Твоя правда, командир! По такому случаю – давай!
– Что ж, – проворчал Рауль, – Дела закончены, буду твоей нянькой, лучше сказать, сиделкой.
– Сиди, сиди, ''сиделка''! Из тебя сиделка, как из меня…
Но Оливье находчивость изменила, он так ничего и не придумал.
– Деградация, – насмешливо сказал Рауль.
Де Невиль не уловил насмешку и осторожно потянулся к бутылке.
– Полная деградация, – все так же насмешливо сказал Рауль, даже несколько язвительно,- Дай бутылку.
– Ты?
– Да, я! Все… тебе меньше достанется.
– Да ты деградируешь, дружище!
– Деградирую! Черт возьми! Закуска есть?
– Увы, – вздохнул Оливье, – Я слопал все угощенье. Впрочем, на закуску остроумная максима одного нашего знаменитого современника: если не всегда можно есть, то пить всегда можно!
– Дурацкая максима, – заметил Рауль, – Крепкие напитки надо пить залпом и сразу закусывать – это сказал гасконец.
Оливье расхохотался.
– Но наш уважаемый гасконец и предал гласности цитируемую мной максиму, дружище! А ты говоришь, дурацкая… Бьюсь об заклад, ты откажешься от своих слов, когда узнаешь автора афоризма!
– Д'Артаньян? Применительно к нему – не такая уж и дурацкая.
В юности гасконец был очень беден.
– Холодно, господин де Бражелон! Мимо! Автор афоризма – Атос!
Ну, как, ''дурацкий'' афоризм?
– Сдаюсь. Беру свои слова назад. Просто как-то не верится – неужели у мушкетеров были дни, когда им есть было нечего?
– И у нас будут – когда провиант подъедим, а выпивка останется.
А закусывать будем… песнями, стихами, афоризмами.
– Духовной пищей, – сказал Рауль.
– А что? Гасконец частенько нас угощал своими хохмами и афоризмами Атоса. Разве ты не замечал, что твой отец иногда изрекает потрясающие афоризмы?
– Конечно, замечал. Но у него есть афоризмы и повеселее.
– Так поведай!
– Не припоминается. Вспомню, поведаю. Если не всегда можно есть, то пить всегда можно… Да… Печально.
– Почему – печально?
– Эти слова могут быть девизом отчаявшихся голодных бедняков.
– ''Отчаявшиеся голодные бедняки'' стали успешными респектабельными господами, и их столы ломятся от закусок и изысканных вин. Фортуна! – заявил Оливье.
– Закономерность, – сказал Рауль.
– Ты не веришь в счастливую случайность? – спросил Оливье.
– Я верю в объективную закономерность. Победа зависит и от расчета и от случая.
– За нашу Победу и за нашу Фортуну! – провозгласил Оливье, снова завладев заветной бутылкой.
– Тебе лишь бы напиться.
– Не ворчи, Рауль, меня вновь посещает моя… ''бухая'' Муза!
А все-таки жаль… что вина… на донышке. Но есть еще выпивка на нашем суденышке.
– Бездонная бочка, – сказал Рауль.
– Неиссякаемый источник, – сказал Оливье.
– Источник иссяк, – заметил Рауль.
– Пересох родник, и Муза улетела, – Оливье выбросил в окно пустую бутылку, – Быстро мы ее приговорили.
– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.
– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.
– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.
– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.
– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.
– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!
– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.
– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?
– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?
– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?
– Стараюсь… По возможности.
– А если ты не можешь сказать правду?
– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?
– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.
– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.
– Успокойся, Бражелон,
В порт войдет наш галеон,
Вновь увидим мы Тулон,
И вернется ''легион''
Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!
– Тупо, – сказал Рауль, – Тоже мне, легионер!
Не надейся, Бражелон,
Не вернется ''легион''- моя редакция.
– Послал мне Бог сиделку, – вздохнул Оливье, – Сам же говорил – думай о хорошем!
– Думай о хорошем, но готовься к худшему. Ко всему. Тебе объяснить, к чему мы должны быть готовы?
– Не объясняй, и так все ясно. Объясни лучше этим молокососам – они так и глядят тебе в рот, ожидая, какую истину поведает Пиратский Оракул.
– Неудачное сравнение – оракулы предсказывали будущее, а мы не знаем наше будущее.
– К счастью, – сказал Оливье.
– Учитывая индивидуальные особенности наших младших товарищей, чтобы предотвратить кое-какие трагические ситуации во время наших ''покатушек'', я решил всегда иметь, по примеру г-на де
Вентадорна, ром в своей фляге.
– Что за особенности?
– Шарль-Анри… Помнишь, как он лизал ладошки после шторма?
– Болевой шок? Пожалуй, ты прав. Запасайся ромом, Рауль, чтобы на всех хватило.
– Приоритет – молодняку, – сказал Рауль жестко, – И у меня ты не выцыганишь ни капли ''за просто так''.
– Приоритет – тяжелым. А не рано ли мы начинаем такие разговоры? И что за ''покатушки''?
