Морис Леблан - Графиня Калиостро
— Нет, никогда.
— Я поступлю честнее вас, — продолжала она с улыбкой, опьянившей его. — Я отдам вам то, что вы мне подарили.
— Что же, Жозина?
— В ту ночь, среди стогов сена… Когда я спала, вы склонились надо мной, и я почувствовала прикосновение ваших губ.
Ее руки сошлись на шее Рауля, она привлекла к себе его голову, и их уста слились.
— О, Жозина, я целиком в вашей власти, — вымолвил он потерянно. — Я люблю вас. Я вас люблю!
Они шли вдоль берега Сены, шли к счастью, не страшась того, что обычно заставляет трепетать сердца любовников. Время и опасение измены были над ними не властны.
— Еще одно слово, Рауль, — сказала она, остановившись. — Ответьте, нет ли у вас другой женщины?
— Нет.
— Ах, — вздохнула она. — Вы уже лжете… А Кларисса д'Этиг? Та самая Кларисса, с которой вы встречались в поле? Вас видели вместе.
Он испытал сильнейшую досаду: подумаешь — старая забытая история, мимолетное увлечение!
— Пусть она никогда не становится между нами, — голос графини звучал зловеще. — Иначе…
Он увлек ее:
— Я люблю только вас, Жозина! Я никого не любил, кроме вас! Лишь сегодня начинается моя жизнь!
Глава VII
УПОЕНИЕ ЖИЗНЬЮ
Яхта «Беспечная» ничем не отличалась от всех прочих. Краска на бортах этой старой посудины облупилась, зато внутри все сверкало, благодаря заботам шкипера Делятра и его жены. На палубе валялись старые ящики, корзины, бочки, но если бы посетитель спустился в трюм, он обнаружил бы, что судно уже давно ничего не перевозит, его используют совсем для иных целей. Там были три небольшие, но комфортабельные каюты — две спальные и нечто вроде салона. Здесь в течение месяца жили Рауль и Жозефина Бальзамо. Супруги Делятр, персонажи сумрачные и безгласные, вели хозяйство, Рауль безуспешно пытался вступить с ними в разговор. Время от времени какой-нибудь буксир отвозил «Беспечную» от одной укромной излучины Сены к другой. Рауль расточал сокровища своей радостной молодости. Чудесные пейзажи, окружавшие их, руины древних замков, готические храмы, восход солнца, полнолуние — все служило ему поводом для вдохновенных объяснений в любви.
Жозина, молчаливая более обычного, улыбалась, словно в счастливой грезе. Да, они были счастливы, и каждый новый день сближал их все теснее. И если раньше Жозефина отдавала дань капризу, увлечению, то теперь ее связывала с Раулем глубокая страсть.
О прошлом, о тайной стороне жизни каждого они не говорили. И все же однажды Рауль затронул запретную тему, пошутив над так называемым чудом вечной молодости. Она отвечала:
— Чудо — это то, что непонятно. В ту самую ночь, когда ты спас меня от смерти, я знала твое настоящее имя, которое ты так скрывал. Чудо? Вовсе нет. Меня интересовало все, связанное с графом Калиостро. Еще четырнадцать лет назад я слышала об исчезновении знаменитого колье королевы из поместья герцогини Дро-Субиз. Я провела собственное расследование и в конце концов добралась до юного Рауля д'Андрези, сынишки Теофраста Люпена. Позднее я вновь обнаруживала твои следы в нескольких запутанных делах…
Рауль немного подумал, потом серьезно заговорил:
— Четырнадцать лет назад, моя Жозина, тебе было неполных двенадцать. Поистине чудо, как могла такая девочка распутать сложное преступление! Может быть, тогда тебе было столько же, сколько сейчас? И ты была прекрасна и умна, как всегда, дочь Калиостро!
Она нахмурилась, шутка показалась ей слишком ядовитой:
— Не будем об этом, Рауль, прошу тебя.
— Меня всегда занимала проблема возраста, — задетый за живое, Рауль жаждал отмщения. — Больше всего на свете мне хотелось бы узнать твой истинный возраст и проникнуть в тайны твоих подвигов, совершенных за последнее столетье. На этот счет у меня тоже есть кое-какие мысли и соображения. Возможно, они и тебе покажутся любопытными. Мои доказательства основаны на двух аксиомах. Первая: чудес не бывает, как ты справедливо заметила. Вторая: ты — дочь своей матери.
— Превосходное начало, — улыбнулась она. А Рауль продолжал тем же насмешливым тоном:
— Итак, ты дочь своей матери, что означает: на белом свете и вправду некогда жила-была графиня Калиостро. Лет в двадцать пять — тридцать она блистала красотой в Париже. Ее ум и обаяние покоряют двор Наполеона Третьего. С помощью своего «брата» (друга, любовника — не имеет значения) она выдает себя за наследницу великого Калиостро, подсовывает французской полиции фальшивые документы о дочери Жозефины Богарне и Джузеппе Бальзамо. Изгнанная из Франции, она переезжает в Испанию, потом в Германию, затем исчезает… чтобы возродиться вновь лет двадцать пять спустя в образе своей дочери, второй графини Калиостро. Правильно?
Графиня не отвечала, лицо ее сохраняло бесстрастное выражение. Рауль продолжал:
— Сходство между матерью и дочкой было необыкновенное, полнейшее, и это натолкнуло на мысль все начать снова. Есть не две графини, а одна… И когда Боманьян приступил к своему расследованию, он неизбежно должен был наткнуться на те же документы, что некогда ввели в заблуждение полицию Наполеона Третьего. Он нашел целую коллекцию портретов и миниатюр, подтверждавших то же. Есть и живой свидетель — герцог д'Арколь. Он видел графиню Калиостро, он сопровождал ее в Модену. Едва взглянув на нее четверть века спустя, герцог вскричал: «Это она! И в том же самом возрасте!» После чего ты потрясаешь его рассказом о краткой беседе, состоявшейся между ним и твоей матерью много лет назад. Между тем, об этой беседе ты могла узнать из дневника, который вела твоя мать и где во всех подробностях воспроизводила события своей жизни. Все очень просто! Перед нами не драма, а комедия, правда, очень забавная и прекрасно сыгранная.
Раулю показалось, что Жозефина Бальзамо слегка побледнела и лицо ее напряглось — наступил ее черед досадовать, и это рассмешило его.
— Я угадал? — спросил он.
Но она замкнулась в себе.
— Мое прошлое принадлежит мне одной, — произнесла она тихим странным голосом. — И мой возраст никого не должен касаться. Ты вправе думать все, что угодно.
Он бросился к ней и страстно сжал в объятиях:
— Я верю, что тебе сто сорок лет, Жозефина Бальзамо, и нет на свете ничего слаще поцелуя столетней красавицы. Когда мне приходит в голову, что ты, возможно была знакома с Робеспьером и даже с Людовиком XVI, я готов целовать тебя, как безумный.
Увидев, как подействовало на Жозефину излишнее любопытство с его стороны, Рауль д'Андрези не возобновлял расспросов. Но знал ли он истину? Конечно, знал, в этом не оставалось никакого сомнения. Тем не менее молодая женщина сохранила в его глазах свой ореол таинственности, всю силу загадочных чар, которым он покорился, несмотря на попытку сопротивляться им.
