Гбанфу - Камелефата
2. Камелефата
Отдохнув, они снова двинулись в путь. К вечеру, когда красный диск солнца опустился в бескрайнее зеленое море джунглей, путники достигли наконец Долины Дьявола.
Это была довольно обширная котловина, окруженная такими крутыми склонами, что нередко попадавшие туда звери не могли выбраться назад. И лишь людям, благодаря их находчивости, удавалось не только спуститься в долину, но и выбраться оттуда. Впрочем, ценой немалых усилий.
Здесь будущие молодые воины ашуку проходили посвящение в первый мужской класс и обучались необходимому мастерству.
Погас свет дня, уступив место непроницаемой тьме. Юноши, собрав кучу хвороста и валежника, разожгли громадный костер, чтобы отогнать диких зверей, которые стали проявлять что-то уж слишком большой интерес к пришельцам.
В самом сердце долины, как раз там, где они разбили свой лагерь, возвышались гигантские деревья, их наполовину вылезшие из земли толстые корни образовывали что-то вроде пещер, вполне пригодных для ночлега. Юноши, поев жареных клубней иньяма, расстелили свои циновки в этих богом данных убежищах и улеглись спать.
Над джунглями повисла невероятная, пугающая тишина.
Многие уснули не сразу — слишком далеко был родной дом, слишком близко подступал дикий, враждебный лес. Те двое мужчин, что сопровождали мальчиков, думали о своих женах и детях. Их подопечные тоже не спали. Одни, погрузившись в воспоминания о матери, о теплой, уютной постели в материнской хижине, не могли сдержать слез: это были так называемые балованные дети. Другие, сжав кулаки, все же заставили себя уснуть: эти считались отчаянными, готовыми на все, но, увы, пока еще ни на что дельное не способными. И были те, кто думал лишь о словах, сказанных им на прощание Вождем. Они понимали, что предстоящая церемония — не наказание и не развлечение, и хотели быть достойными доверия Вождя. Эти мальчики еще не были посвящены в класс взрослых мужчин, но в душе они мужчинами уже стали. Апуша, глава всей экспедиции, разумеется, тоже входил в одну из перечисленных групп, ибо известно, что люди, старея, уподобляются детям душой, а порой и своими поступками.
Понемногу, забыв о своих тревогах и огорчениях, заснули все.
Утром ни крик петуха, ни ласковый голос матери не напомнил им, что пора вставать. Только вовсю распевали на ветвях пальм-карите́ птицы; пронзительно кричали, устраиваясь спать после ночной охоты, летучие мыши, а чуть ниже, страшно заинтересованный происходящим, каркал во все горло ворон.
Приготовления к обряду начались с самого раннего утра. В калеба́с, сосуд, сделанный из большой тыквы, собрали довольно много сока какого-то дерева и туда же добавили рыжего порошка, полученного из растертого корня незнакомой юношам травы. Калебас поставили на огонь, но он не только не загорелся, а даже и не закоптился ничуть, хотя сок в нем закипел и постепенно превратился в клейкую массу с тошнотворным запахом, в которую потом подлили немного расплавленного масла карите и яда гадюки.
Так готовился яд для новых стрел. И юноши погрузили все свои стрелы в калебас с ядом.
Вечером в глубине леса раздались звуки тамтама. Все мальчики с бешено бьющимися от нетерпения сердцами построились в одну шеренгу и ждали мига своего посвящения. Оба взрослых мужчины и Апуша сидели на стволе упавшего дерева. Перед ними был разложен настоящий арсенал: луки, колчаны со стрелами, длинные ножи в ножнах, копья с острыми наконечниками. А еще перед ними стояла чаша с беловатой жидкостью, издававшей едкий запах.
Церемония посвящения началась. Юноши по очереди проходили перед старейшинами, получая свое настоящее мужское имя.
И вот остался всего один юноша. Он торжественно вышел в середину круга, образованного его товарищами. Лет пятнадцати-шестнадцати. Круглоголовый. С большими живыми черными глазами. Высокий и стройный. Это был сын великого Вождя племени ашуку. Он гордо стоял перед Апушей. Старик особенно торжественно обмакнул пальцы в чашу с каолином[6] и нарисовал магические знаки на лбу и на груди юноши, после чего, как и все, сын Вождя выпил ужасный на вкус священный напиток[7]. Он был настолько горьким, что юноша, не сдержавшись, поморщился. Потом ему вручили лук, колчан, полный стрел, недавно пропитанных ядом, копье и нож.
Апуша поднял лицо к небесам — ведь издавна считается, что духи предков и боги живут на небесах, — и сказал:
— О сын нашего возлюбленного Вождя! Мне, Апуше, выпала честь принять тебя в младший мужской класс «дого». Отныне ты мужчина. И когда-нибудь тебе выпадет доля вести наше племя навстречу судьбе.
Молодой человек стоял не шевелясь и с беспокойством ожидал, когда же назовут имя, выбранное для него отцом. Словно отвечая его горячему желанию, Апуша произнес:
— Твой отец нарекает тебя именем Камелефата́[8].
Сын Вождя чуть не потерял сознание. Это прославленное в веках имя принадлежало прадеду его отца, великому воину и мудрецу. Мог ли он мечтать о таком? Потеряв голову от счастья, он вышел из круга и присоединился к своим товарищам. Все радовались: ведь теперь они считались совсем взрослыми и получили право голоса в присутствии старейшин, а по возвращении каждый из них должен был получить собственную хижину и разрешение жениться. И вот, под гром тамтама, молодые воины пустились в пляс и танцевали, танцевали без устали, и радость переполняла их сердца.
Теперь новые воины ашуку должны были получить необходимое физическое и военное воспитание. Дисциплина соблюдалась строжайшая, а ежедневные упражнения были весьма сложны.
Каждое утро Камелефата и его товарищи должны были забираться по отвесным склонам, окружавшим долину, на самый верх и спускаться оттуда, раскачиваясь в воздухе на лианах, как обезьяны. Они учились беззвучно ходить по лесу и прятаться столь искусно, что становились совершенно незаметными даже в жалкой зелени колючих кустарников. Учились они и метко стрелять из лука, и безошибочно поражать цель копьем.
Особенно отличался, выполняя все эти упражнения, Камелефата, и старшие все время его хвалили. Друзей поражала его ловкость, а двое взрослых порой открыто им любовались. Особо выделялся сын Вождя во время тренировочных сражений. В рукопашной его противнику очень скоро приходилось убедиться, что из этих рук — настоящих железных тисков — не вырвешься.
День за днем проводили молодые ашуку в утомительных тренировках. Иногда воспитатели, желая дать юношам передышку, посылали своих учеников в лес, чтобы каждый мог побродить там в одиночестве, поохотиться, а заодно и пополнить общие запасы продовольствия.
