Рафаэль Сабатини - Так поступают все женщины
Сэр Генри не спеша извлек изо рта мундштук своей трубки.
— Мадам, — ответил он, — ваш муж был признан виновным судьей и судом присяжных. Он был разбойником по кличке Том-Ловкач, в этом нет никаких сомнений.
Воцарилось напряжённое молчание, внезапно нарушенное резким звуком отдёрнутых штор. Леди Свэйн обернулась и истошно вскрикнула; сэр Генри поднял голову, да так и замер с открывшимся от изумления ртом. Его лицо побледнело, а трубка выпала из его внезапно онемевшей руки на пол и разлетелась на дюжину осколков. Им было чего испугаться: в окне они увидели двойника сэра Джоффри Свэйна. Он стоял, наслаждаясь произведённым эффектом, и на его лице играла язвительная усмешка.
Леди Свэйн первая нашла мужество обратиться к привидению.
— Это ты, Джоффри? — чуть слышно прошептала она.
Сэр Джоффри уже открыл было рот, собираясь ответить, но тут ему пришла в голову неожиданная мысль. Стоило ли сейчас доказывать свою невиновность? Ведь суд приговорил его к смерти, и если он хотел спасти свои владения от конфискации, сейчас следовало действовать более тонко.
Легкой походкой он приблизился к столу, за которым восседал судья.
— Мадам, меня зовут не Джоффри. Мое имя Джек Хэйнз, но я более известен как Том-Ловкач, грабитель с большой дороги. Ваш покорный слуга, мадам, и ваш тоже, сэр, — непринужденно расшаркался он перед ними.
Кровь бросилась в лицо сэру Генри. Казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. Леди Свэйн первая пришла в себя. Она круто повернулась к сэру Генри и театрально простёрла к нему руки.
— Вы слышали, сэр Генри! — вскричала она. — Теперь вы верите мне? Пусть же справедливость восторжествует наконец.
— Подождите, мадам, — рявкнул судья. — Что вам здесь нужно? — обратился он уже к сэру Джоффри.
— Увы, сэр, я не сумел прийти раньше, — ответил тот. — Однако, как я вижу, даже сейчас моё появление может принести некоторую пользу. Знайте же, что это я лишил вас сотни гиней, а вовсе не сэр Джоффри Свэйн. Говорят, что он был чертовски похож на меня. Фактически, его обвинили в разбое только потому, что он ехал на моей кобыле. Так-то творится правосудие в наши дни.
Сэр Генри не сводил изумлённых глаз со своего гостя. Этот малый и в самом деле казался точной копией сэра Джоффри — тот же голос, рост, те же пропорции фигуры и цвет волос. Столь поразительное сходство заставило его поверить, что он и впрямь совершил ошибку. Он резко поднялся с кресла, и двинулся было через комнату к колокольчику, чтобы вызвать прислугу, но сэр Джоффри был начеку.
— Вы куда, сэр Генри? — услышал судья за своей спиной вкрадчивый голос сэра Джоффри Свэйна и, оглянувшись, замер на полпути: прямо ему в лицо смотрело дуло пистолета. — Вам мало, что из-за вас одного невинного уже повесили? — продолжал он. — Чёрт побери, сэр, законы Англии не допустят, чтобы за одно и то же преступление вздёрнули двоих.
Секунду сэр Генри молча глядел на него.
— Вы очень похожи на покойного сэра Джоффри, — сухо, словно констатируя факт, сказал он, — и никто не осмелится поставить мне в вину сделанную тогда промашку. Однако я уверен, что найдется достаточно других обвинений, чтобы и вас отправить на виселицу.
— Возможно, но я рекомендую вам оставить эту тему, если вы не хотите, чтобы к этим обвинениям добавилось ещё одно — убийство сэра Генри Тэлбери.
Сэр Джоффри Свэйн улыбался, но его голос был твёрд, и сэру Генри не оставалось ничего иного, как повиноваться. Сэр Джоффри подошёл к двери, ведущей из комнаты, запер её и положил ключ себе в карман.
— Послушайте меня, сэр, — начал он, — и вы тоже, мадам. Мне искренне жаль сэра Джоффри, хотя всем известно, каким негодяем он был. И я явился сюда как раз для того, чтобы доказать, что он неповинен в преступлении, за которое его повесили. Он не был грабителем, и его вдове следует полностью возместить понесённые ею убытки.
— Вот это уже другой разговор, — удовлетворённо кивнул сэр Генри. — Поскольку я видел вас и выслушал ваше признание, я не меньше вашего желаю не усугублять страдания леди Свэйн. Вы дадите клятвенные показания?
— Я сделаю это, как только в моём распоряжении окажутся перо, чернила и бумага.
Скоро признание, которое могло спасти владения сэра Джоффри Свэйна, было готово. Сэр Джоффри подошёл к звонку и дёрнул за шнурок. Он сам впустил в комнату слугу, когда тот пришел на вызов, и вновь запер за ним дверь. В присутствии судьи, своей жены и лакея он поклялся в содеянном, подписал составленную им бумагу, а они приложили к ней свои подписи в качестве свидетелей. С насмешливой улыбкой он поклонился всем присутствующим и широким шагом направился к окну, через которое проник сюда. Возле него он остановился и, полуобернувшись, взглянул на леди Свэйн.
— Мадам, — сказал он прежде, чем выпрыгнуть в темноту и исчезнуть, — сегодня я оказал вам некоторую услугу. Я вправе рассчитывать на вашу благодарность и надеюсь, что смогу уйти отсюда, не опасаясь погони.
Леди Свэйн слегка поёжилась, словно от озноба, затем подошла к столу, взяла бумагу и бегло пробежала её глазами. На её губах появилась слабая улыбка, чем-то напоминавшая улыбку сэра Джоффри Свэйна, когда тот подписывал своё признание.
— Мадам, — заговорил сэр Генри, тщетно пытаясь сымитировать голосом соболезнование, — вы не должны держать на меня зла за мою ошибку. Я искренне и глубоко сожалею о ней. Не сомневайтесь, мадам, никто более не станет покушаться на ваши владения, но, поверьте, лучше вам наслаждаться ими одной, чем в обществе сэра Джоффри. Для такой женщины, как вы, он был совсем не пара: игрок, пьяница, драчун…
— Сэр, — перебила она его, — он был моим мужем. А теперь я должна уйти.
Прошла еще, наверное, целая неделя, прежде чем сэр Джоффри Свэйн, как всегда самоуверенный и развязный, появился в своем поместье, в Гилдфорде.
— Хелен, девочка моя! — воскликнул он, вваливаясь в комнату жены — когда надо, он умел быть ласковым. — Ты держалась молодцом в Харлингстоне. Своим воссоединением мы обязаны только твоему мужеству. Теперь я вновь рядом с тобой; мы сможем всё продать и начать жизнь заново в Новом Свете…
— Мистер Хэйнз, — она резко поднялась со своего кресла, — вы с ума сошли?
Помрачневший, как грозовая туча, он шагнул к ней.
— Мадам, — рявкнул он, — перестаньте валять дурака. Вы прекрасно знаете, кто я. Вы ведь видели написанное мною признание. Неужели вы не узнали мой почерк? А если этого недостаточно, чтобы убедить вас, то вот, взгляните.
С этими словами он откинул волосы со лба и показал ей длинный рубец, синевший чуть повыше виска.
