Рафаэль Сабатини - Врата судьбы
— О, еще бы! Я уже сказал вам, что этой ночью главной ставкой была моя честь. А честь, несомненно, дороже жизни.
— Несомненно, — отозвался капитан с изрядной долей скепсиса.
Чем он мог утешить хозяина, чем подбодрить в ответ на навязанные ему откровенные признания? Капитан намеренно пропускал их мимо ушей, не желая вникать в суть. Он был близко знаком с лордом Понсфортом, но вряд ли их знакомство переросло бы в дружбу. Их связывала лишь общая преданность делу Стюарта [...преданность делу Стюарта, — Под «делом Стюарта» понимается борьба представителей этой династии за возвращение на британский престол. При первых монархах Ганноверской династии (после 1714 г.) Стюарты считали себя законными наследниками и английской, и шотландской короны], чьим посланником и был капитан Гейнор. Помимо этого у них не было общих интересов, но в такое время и общей преданности делу достаточно, чтобы сблизиться.
Явная отчужденность капитана Гейнора не смутила лорда Понсфорта. В природе этого человека, на первый взгляд столь же сильного, сколь благородного, была почти женская слабость. Такие люди всегда поверяют окружающим свои горести и невзгоды, не в силах сносить их бремя молча и с достоинством. Они испытывают потребность поделиться с кем-нибудь своим горем в надежде облегчить душевные муки. Более того, сейчас у лорда Понсфорта была еще одна причина для откровенности, и он надеялся, как вы убедитесь, извлечь из нее выгоду.
— Послушайте... — начал он и тут же принялся изливать душу. — Я разорился полгода назад, когда лопнул этот мыльный пузырь — «Компания Южных морей» [«Компания Южных морей» — так называлась компания, основанная в 1711 г. для торговли с испанскими колониями в Америке (преимущественно — чернокожими рабами). После заключения Утрехтского мира в 1713 г. деятельность компании становится все более спекулятивной, неоправданно высоко котируются ее акции. Строится типичная «финансовая пирамида», которая, как и следовало ожидать, кончается грандиозным крахом, разорением многих британских граждан и финансовым кризисом в августе 1720 г.]. Я пустился в рискованную игру на бирже и, проснувшись в одно прекрасное утро, обнаружил, как и многие другие, что удача ускользнула у меня из рук. Это подлое правительство вигов... [...правительство вигов. — Виги — английская политическая партия, образовавшаяся в конце 1670-х — начале 1680-х годов. Представляла интересы верхов торговой и банковской буржуазии, а также части обуржуазившейся дворянской аристократии. Виги добились значительного расширения прав парламента и были убежденными противниками Стюартов. К власти виги пришли вместе с новым королем — Георгом I в 1714 г., причем король добился смены правительства еще до своего приезда в Лондон] — его светлость отклонился было в сторону, но резко оборвал себя и вернулся к главной теме. — Я заложил большую часть имущества, чтобы купить акции. После катастрофы мне пришлось заложить кое-что еще, а оставшееся пошло на возмещение потерь. И тут вдруг... Впрочем, это неважно. Сегодня я сел за карты в надежде отыграть хоть самую малость. Я делал ставки вдвое больше, чем мог заплатить, вот в чем мое плутовство. Поверьте, капитан, я доведен до крайности. Теперь все кончено. — Лорд Понсфорт снова промокнул лоб платком. Голос его звучал тускло, в нем было безнадежное отчаяние. — Если у меня хватит мужества жить, завтра днем меня ждет долговая тюрьма. — Понсфорт вздрогнул, и пуговицы из драгоценных камней на его бледно-розовом жилете тревожно заиграли, будто почуяв иронию судьбы: драгоценности на платье, которое вот-вот превратится в рубище нищего.
Капитан Гейнор задумался. На лице его была все та же маска вежливого участия, а сердце преисполнилось еще большего презрения. Неужели его величество надеется на таких людей? Ему вспомнились лестные слова принца о верном стороннике. «Лорд Понсфорт — человек влиятельный и заслуживающий доверия, — говорил принц. — Он предан нашему делу душой и телом и отдаст ради него все до последнего пенни». Как же заблуждался августейший мечтатель! Перед капитаном Гейнором стоял сейчас подлинный Понсфорт — разорившийся игрок, хнычущий из-за проигрыша.
— И все же, — задумчиво произнес капитан, — одно обстоятельство вы упустили из виду...
Понсфорт бросил на него быстрый взгляд, слегка нахмурив черные брови.
— Если осталось что-то, способное принести деньги, заклинаю вас, не тяните с ответом, капитан Гейнор! сказал лорд Понсфорт, вежливо улыбаясь.
— Думаю, осталось, — ответил капитан. — Милорд, вы позабыли о мисс Холлинстоун.
Брови его светлости сошлись на переносице, на лице промелькнуло выражение высокомерия и вызова. Капитан Гейнор тем временем пояснил:
— О вашей помолвке с Дамарис Холлинстоун знает весь свет. Говорят, она — одна из самых богатых наследниц в Англии, что ее состояние огромно. При такой перспективе, сэр, ваши кредиторы, разумеется...
Злой смех хозяина оборвал его рассуждения:
— Вы, очевидно, никогда не имели дела с иудиным племенем, сэр, — с горечью молвил милорд. — Да будет вам известно, я обращался к ее опекуну и в ответ получил замаскированную иронию. Все было проделано с откровенной наглостью. Вы не знаете евреев. Вы не знаете, что подоплека всех их дел — ненависть к христианам. Евреи вампиры по духу. Шекспир прекрасно понимал их природу, создавая образ Шейлока.
— Однако, возможно, христиане и не заслуживают лучшего отношения с их стороны, — заметил капитан.
Замечание было столь радикально, что подрывало основы мировосприятия Понсфорта. Он не мог прийти в себя от изумления. Но постепенно собственные невзгоды снова завладели его мыслями и отбили охоту оспаривать безумные речи гостя.
— Вы игрок, капитан Гейнор, а все игроки рано или поздно попадают в такое положение, в какое попал я, — заметил он. — Позвольте мне дать вам совет по части искусства добывания денег. Это все, что я могу сейчас. Старайтесь получить сумму вдвое большую, чем сможете когда —либо вернуть. Тогда ваши кредиторы, радея о своей выгоде, пойдут на все. Они отнесутся к вам бережно, станут любовно пестовать вас: ни одна мать так не опекает ребенка, делающего первые шаги. Если бы кто-нибудь своевременно дал мне такой совет и я последовал ему, не оказался бы я сейчас в такой переделке. Узнай кредиторы о моей предстоящей женитьбе, деньги потекли бы ко мне рекой, ведь она гарантировала бы выплату долга. Но я, сэр, совершил ошибку и занял лишь сумму, в которую оценивается мое состояние. Мой главный кредитор, испанский еврей, некто Исраэль Суарес — злобный негодяй. Он сказочно богат, но не ведает жалости. Кажется, он испытывает сатанинскую радость, мучая и разоряя таких, как я. Каюсь, капитан Гейнор, я унизился до мольбы. Я заклинал Суареса, — теперь я вспоминают об этом со стыдом, — дать мне взаймы, имея в виду мой будущий брак, или хотя бы отсрочить уплату долга до свадьбы. Наглый пес — ростовщик отвечал на мольбы издевательскими насмешками. Он скупил мои закладные на имущество, подлежащее отчуждению. Они почти покрывают мой долг. Остальное он компенсирует за счет процентов на владения, не подлежащие отчуждению, пока я буду гнить в долговой тюрьме. Он мне откровенно признался: коль скоро он вернет свое, ему нет смысла рисковать. И вот завтра... — Милорд вскинул руки и стеная опустился на стул.
