Лилия Подгайская - Капризы судьбы Джейн Вудвилл
Подойдя к неподвижно лежащей у камина Джейн, старая женщина поняла, что дело совсем плохо. А, увидев кровь на оголившейся голени девушки, разразилась горькими слезами. Однако взяла себя в руки и подняла госпожу с пола.
– Я понимаю, малышка, что произошло что-то страшное, – тихо сказала она. – Но об этом ты расскажешь мне потом. А сейчас я помогу тебе привести себя в порядок.
Она осторожно раздела почти бесчувственную Джейн и тихо ахнула, увидев кровь и наливающиеся синяки на животе и бёдрах девушки. Потом быстро приготовила тёплую воду, чтобы обтереть тело госпожи хотя бы немного – о горячей ванне сейчас и речи не могло быть. Потом одела свою молодую хозяйку в ночную сорочку и помогла ей забраться в постель. Хорошенько укрыв Джейн, она на несколько минут покинула её, а, вернувшись, напоила тёплым отваром с каким-то необычным вкусом, после чего девушка погрузилась в глубокий сон. Сама Кэт отправилась в людскую, чтобы узнать, что произошло в поместье.
В людской кипели страсти. Служанки ахали и охали на все лады, обсуждая свежие события, а Джон и Сэм, гордо выпятив грудь, в который уже раз повторяли рассказ о своих подвигах. Они отведали тела леди! И хозяйка сама разрешила им это. Мужчины земли под собой не чуяли от гордости. Женщины изнывали от любопытства, требуя всё новых и новых подробностей. Старая Кэт сжалась в комок, слыша такие речи. Она могла бы, кажется, порвать их на куски, этих мерзких мужиков, но знала, что не имеет никаких прав в этом поместье. Их господин, погибший барон Томас Вудвилл, был слишком добр к своей жене и позволил ей забрать в свои руки власть в доме. Тем более что сам всё больше пропадал в походах и сражениях – время было очень неспокойное, и неутихающая война между двумя ветвями династии Плантагенетов требовала всё новых сил для поддержания боевых действий. А баронесса, милая и ласковая при муже, сполна показывала свой злобный нрав в его отсутствие, и возражать ей было бесполезно. Когда же старая женщина услышала, что первым дорогу в тело Джейн проложил верзила Роберт, она содрогнулась от ужаса. Этот болван был силён как буйвол и имел огромное мужское орудие, как говорили. О Боже! Бедная девочка!
Вернувшись в комнату своей госпожи, Кэт просидела у её постели весь остаток дня, прислушиваясь к дыханию спящей девушки. Оно было ровным и спокойным. Хорошо, что она дала девочке макового отвара. Пусть немного отдохнёт после перенесенного ужаса.
Джейн проснулась поздно, когда луна уже заглядывала в окна, и всё поместье погрузилось в сон. Кэт была рядом.
– Только не вздумай плакать, малышка, – сказала она, – это не поможет, но заберёт последние силы. Ты уже выплакала своё, хватит. Теперь надо решать, что делать дальше. Расскажи мне, почему это произошло. Что случилось, я уже знаю, и говорить об этом нет надобности.
Джейн поведала своей преданной няне всё, что говорила ей баронесса, и чего требовала от неё. Тем, что совершила, хозяйка хотела сломить её, чтобы покорной и ласковой, как побитая собака, отдать в руки своего сына. Этот прыщавый юнец, всегда пускавший слюни при виде Джейн, был ей глубоко неприятен, хоть и был её сводным братом. При мысли, что она может попасть к нему в руки, девушку передёрнуло. Старая Кэт понимала её. Она хорошо знала жизнь и видела по глазам этого тщедушного отрока, что в душе его скрывается нечто тёмное, даже преступное. И как такое чудовище могло родиться у их доброго лорда? Впрочем, зная повадки баронессы, можно было предположить много вариантов. А теперь этот недоросль получит полную власть в поместье – за тем и уехал к королю. Ах, Боже мой! Что же делать?
– Я понимаю, няня, – проговорила Джейн, выйдя из глубокой задумчивости, – я хорошо понимаю, что мне нельзя здесь оставаться. Они меня погубят. Ты же знаешь, что баронесса всегда люто ненавидела мою матушку за то, что её любил отец. Как жаль, что он не смог жениться на ней, а вынужден был принять в свою жизнь и постель эту лживую змею с её деньгами, так необходимыми ему для поддержания поместья. Бедная матушка! Женитьба отца свела её в могилу. А эта мегера перенесла свою ненависть на меня. Ведь отец официально признал меня своей дочерью и дал мне своё имя. И он любил меня, я знаю.
Непрошенная слеза потекла по щеке девушки. Старая морщинистая рука нежно сняла эту слезу и погладила бледное, осунувшееся личико.
– Да, он очень любил тебя, малышка, – подтвердила няня. – Просто был слишком добрым человеком и не хотел видеть зла, таящегося в его жене. Если бы он хоть немного внимательнее присмотрелся к тому, что творится в доме, то сумел бы тебя защитить. Но так уж вышло, что не смог. И теперь тебе самой придётся позаботиться о себе, девочка моя. И надо быть очень сильной, иначе не справишься.
– Ты тоже думаешь, что мне надо бежать отсюда, няня? – Джейн вопросительно посмотрела в глаза женщины. – Но куда? И как?
– Тебе придётся это сделать, малышка, – твёрдо ответила няня. – Я была внизу в людской и видела настроение людей. Никто из них не встанет на твою защиту, поверь. Напротив, кое-кому это будет развлечением. А мужчины поместья как сбесились. Они все теперь хотят твоего тела и не дождутся, когда им будет дана команда «фас». Но прежде тебе придётся побывать в руках этого тщедушного извращенца Джорджа, и мне кажется, что это будет страшнее всего. Вряд ли ты выдержишь это всё, девочка моя. Надо бежать.
– Ты думаешь, это возможно, няня? – глаза девушки смотрели тревожно.
– Думаю, да, – уверенно сказала старая женщина. – Конечно, когда ты немного восстановишь силы. А насчёт последствий не беспокойся. Видя похотливые взгляды этого юнца, я давно начала давать тебе семена дикой моркови. Ты не понесёшь от них, малышка, не волнуйся. И запас у нас есть – на будущее. Ты ведь молодая красивая женщина, и тебе не раз придётся расплачиваться своим телом с мужчинами, я знаю. Мы живём в мире, где правят они. И законы тоже диктуют они. Это надо понимать, чтобы вынести всё, что уготовано судьбой.
– Мне страшно, няня, – Джейн прижалась лицом к руке старой женщины. – Я никогда, никогда не смогу добровольно допустить мужчину к своему телу. Это слишком отвратительно и очень больно.
– Всё не так страшно, как ты думаешь, девочка моя, – няня погладила девушку по голове. – Послушай меня, малышка. Конечно, сейчас тебе это трудно представить, но соединение с мужчиной может быть даже приятным и приносить удовольствие. Поверь мне, я знаю, что говорю. Женщинам, перенесшим насилие, нужно быть очень сильными, чтобы переступить через память об этой боли и этом унижении. С тобой же обошлись и вовсе бесчеловечно. Но я верю в твою силу. Ты вся в свою мать. А она была очень сильной женщиной. И умерла не потому, что тосковала, малышка. Её отравили. Я не хотела говорить тебе об этом, но пришлось. Это дело рук баронессы, девочка моя. И это сильный довод в пользу того, что тебе нельзя здесь оставаться. Эта женщина отдаст тебя в качестве живой игрушки своему сыну, а потом уничтожит, унизив предварительно так глубоко, как только сможет.
