"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Успею. Куда он денется. Так. Болва водится с варягами Лиса – кто их видел вместе?

Торлейв подумал, стараясь вспомнить, откуда об этом знает.

– Это Хрольв говорил, – быстрее вспомнил Лют. – Что Болва Лиса где-то повстречал и о нем рассказал Святославу.

– Да, он еще велел им через Болву бочонок пива послать, – добавил Торлейв.

Это он тоже слышал от Хрольва, но запоминал все, что связано с Прияной.

– И он же унес серебро. Тоже им. И это серебро Лис нынче прислал мне.

– Баба-то вышгородская здесь при чем? – напомнил Лют.

– Кликни Бранда назад.

Торлейв вышел, вскоре вернулся с Брандом. Глядя на него, Мистина глубоко вздохнул.

– Выкладывай. Что у тебя с той бабой из Вышгорода? Как ее? Речица? Ты ее подцепил или она тебя? Где? Давно?

От изумления Бранд переменился в лице: с чего господина занимают его любовные дела?

– Да недавно… На подольской дороге… случайно столкнулись… она поскользнулась, дождь прошел, ногу ушибла…

Коротко, но ясно он изложил повесть своего знакомства с Речицей. Выслушав, Мистина переглянулся с братом и племянником, но понимания ни на одном лице не отразилось.

– Она что-то спрашивала обо мне? О наших делах?

– Нет. Сама болтала всякое, ну, бабье.

– Чего она от тебя хотела?

– Да ничего… так… чего бабы обычно хотят…

– Об Улебе, мести, вире не было речи?

– Ни слова, – уверенно ответил Бранд. – Я бы тогда сам сказал.

Если бы с ним завели речь о Мистине, это его бы сразу насторожило. О делах господина ни с кем из чужих не болтают – этому его научили еще в пору игр с деревянными мечами.

Мистина отгреб в сторону груду серебра, потом взял браслет из тонкого дрота – самую крупную вещь – и положил в середину. Это был Святослав. Потом разложил вокруг еще несколько колец – Болва, Лис, Речица, Бранд. Подвигал их один к другому, мысленно восстанавливая связи и пытаясь найти смысл всей суеты. Ничего не вязалось. От Святослава передали серебро Лису, Лис его почему-то прислал Мистине, минуя прочих посредников этого странного дела – Болву и Речицу.

– Я ничего не понимаю, – объявил Мистина. – Но это дело пахнет крадой погребальной, и вонь такая сильная, что смутила даже Лиса. Видно, из всех, кто замешан, он знает больше всех.

– Я съезжу? – предложил Лют.

Мистина подумал, глядя на разложенные куски серебра, потом кивнул:

– Давай.

Появление Люта в Ратных домах для варягов неожиданностью не стало. Чего-то такого здесь ждали: когда Лют с двумя бережатыми подъехал, у дверей стояли двое, с копьями в руках и мечами на перевязи.

– Лис там? – Смерив их взглядом, Лют кивнул на дверь.

– Там. Но ты войдешь один, – ответил ему Векиль.

– Я войду один, – спокойно согласился Лют. – С одним Телохранителем! – Он похлопал по узорной рукояти своего меча-корляга, украшенной медью и серебром.

На лицах варягов мелькнула невольная зависть и уважение: в оружии они разбирались и потребовать оставить меч не посмели. Знаком велев бережатым ждать снаружи, Лют сошел с коня и под испытывающими взглядами варягов прошел внутрь. Он с отрочества отличался бесстрашием за гранью благоразумия, любая опасность для него была желанной возможностью показать свою отвагу, и этим он наслаждался.

Лис ждал его у стола. Он подозревал, что так легко с этим делом не развяжется, но не намерен был уступать.

Войдя, Лют приветственно кивнул ему, вынул из-за пазухи мешок серебра и звонко шмякнул посреди стола.

– Я сказал: нет, – вежливо, но очень убедительно произнес Лис.

– А я пришел спросить: за что ты наградил нас маркой серебра? Мы вроде бы тебе ничего не продавали и в долг ты у нас не брал.

– Продавали?

– За какой товар ты нам прислал эти куны? Мы в недоумении.

Лис уставился в лицо Люта, ища подвох, но на нем отражалось лишь выразительное любопытство.

Лис подумал. Потом спросил:

– Ты уверен, что знаешь всю правду об этом деле? – Он глазами показал на мешок.

– Да нет же! Я не знаю правды. Надеюсь, что ты расскажешь нам правду.

– Ты уверен, что знаешь об этом столько же, сколько твой брат? Может, он не открыл тебе всего?

– Я уверен, – медленно и выразительно подтвердил Лют. – С тех пор как мы с тобой виделись в земле Деревской, я уже из отроков-то вышел.

– Ну так передай твоему брату: в этой его игре я не участвую. Если у вас кровная вражда с конунгом, – это с кем угодно может случиться, в этом я не вижу ничего худого, – то нет смысла его пугать. Если уж такое дело, его имеет смысл убирать насовсем. Я знаю твоего брата, у него хватит ума самому это понять. Он намерен просто прикрыться нами. А мы не для того служили в Грикланде и возвращались сюда, чтобы за такую мелочь бесславно отдать жизнь. Мы будем молчать, в этом мы поклянемся на мечах. Но поищите других дураков.

– Ты хочешь сказать… вас кто-то нанял… чтобы убрать конунга? То есть Святослава?

Лют с отрочества привык думать, что умом уступает старшему брату. И единственное, чего он боялся: по недомыслию совершить губительный промах в таких вот случаях, как нынешний.

– Кто-то – вы. Твой брат.

– Мистина нанял вас убрать конунга?

– Ты все-таки впервые об этом слышишь? Может, убрать-то его он собирается своими руками, но свалить на нас.

– Кто тебе это сказал? – Лют все-таки сумел ухватить самый важный из вьющихся в голове вопросов. – От кого ты получил это серебро?

– От нашего давнего друга Бьольва.

– Болва! – Лют хлопнул по столу, так что мешок подпрыгнул. – Так он же человек Святослава! Он в гридьбе с тех самых пор, все эти пятнадцать лет!

– Он дал понять, что выполняет… Нет, он прямо мне сказал, что это поручение – от Мистины.

– Насвистел. Мы ему никаких поручений не даем. Он – из Игморовой братии, нам никогда другом не был, а теперь и вовсе. И серебро это – княжье. Из конунговой казны. – Забываясь в увлечении, Лют переходил на славянский язык, но нахмуренные брови варягов напоминали, что надо перевести. – Мы этого серебра не видели в глаза, пока сегодня нам его не принесли – от тебя. Мы не возьмем в толк, с чего ты нас такими дарами жалуешь. Может, расскажешь, что тебе известно? Если расскажешь, – добавил он, видя, что Лис колеблется, – этот мешок останется у тебя.

Лис помедлил и кивнул ему на помост:

– Садись.

Лют сел и всем видом изобразил готовность слушать. Но Лис колебался. Лют ему не угрожал, но Лис и сам помнил: в Киеве Мистина сильнее его, а найдется ли заступник – как знать?

Но не страх толкал его согласиться. Глаза Люта, цвета пыльного желудя, смотрели на него с живым любопытством, безо всякой задней мысли. Лют не знает, что пятнадцать лет назад именно Лис породил и взрастил замысел, который привел к внезапной гибели воеводы Свенельда, Лютова отца. И Мистина не знает. Знает только Болва, но тот будет молчать, ибо они ту вину делят пополам. Они не желали зла своему старому вождю, напротив, хотели устроить так, чтобы он сохранял владения, силу и влияние как можно дольше, ни с кем не делясь. Но перехитрили сами себя, погубили Свенельда и всю дружину. И землю Деревскую. О земле Деревской они не сильно-то печалились, раз уж дань с нее потеряна, но чувство вины перед Свенельдом и его сыновьями за пятнадцать лет не ушло совсем. Затаилось и порой напоминало о себе, как застарелая хворь: не убивает, но и здоровым быть не дает.

Он думал, что прошлое ушло навсегда, потому и решил вернуться. Но здесь, на Руси, под взглядом желудевых глаз, точь-в-точь такого цвета, как были у Свенельда, это чувство завладело душой и указало способ навсегда от него избавиться.

– Я тебе все расскажу, – сказал Лис, а мысленно добавил: «И буду больше ничего вам не должен».

Вернувшись и войдя в Свенельдову избу, где его с нетерпением ждали Мистина, Альв, Ратияр, Бранд и Торлейв, Лют начал с того же самого: вынул из-за пазухи мешок серебра и звякнул об стол.