Кристиан Жак - Запретный город
— Можно приступать?
— Раз тебе нужно дерево, ты сам его и срубишь. Мой дровосек научит тебя орудовать топором.
Ясна и Молчун медленно продвигались к Месту Истины, шагая мимо полей с колосящимися хлебами. Иногда попадались пальмовые рощи или рощицы из нескольких смоковниц.
— Это же не просто село, — втолковывал ей Молчун. — Тебя туда не пустят.
— А если под одним кровом поселимся? Как муж с женой.
Он остановился, но только чтобы взять ее на руки.
— Если ты захочешь… Ты в самом деле этого хочешь?
— А ты что, сомневался?
Никогда еще небо не бывало таким ярким, таким чистым, таким сияющим. Но Молчун знал, что счастье недолговечно.
— Другие женщины, те, что в деревне, станут отравлять тебе жизнь. Чтобы ты сама покинула село. Я-то буду стараться, чтобы тебя приняли. Скажу, что ты не только моя жена, но и делу, которое творится в Месте Истины, ты не чужая. Только вот…
— В этом не будет нужды.
Несговорчивая Ясна упрямо не хотела соглашаться с тем, что ее желанию не суждено сбыться.
— Говорю тебе, все эти хлопоты не понадобятся, — повторила Ясна, голосом кротким, но тоном решительным. — Ибо я тоже услыхала зов.
— Что ты говоришь? Как это было?
— Созерцание… Закатная вершина, понимаешь? Где обитает богиня тишины. Разве не она оберегает запретные долины, в коих обретаются бессмертные души фараонов и их царственных супруг? И не она ли таинственная покровительница мастеров Места Истины? Глас ее прилетел ко мне с ветром с вершины и проник мне в сердце. И ныне ведомо мне, что жизнь свою надлежит провести мне в постижении, познании и служении. И что нет иного места на всем этом свете, где могла бы я вершить те дела, что поручены мне богиней.
— Сделаю для тебя… для нас все, что только сумею, Ясна. И без тебя я в ворота деревни не войду.
Рука в руке, не сводя глаз с Закатной вершины, они продолжали свой путь к Месту Истины. Любовь, соединившая их, отныне повелевала им никогда не разлучаться. Они будут жить одной жизнью, разделяя все, что она им предложит: и самое телесное, и самое возвышенное и духовное. Какие бы испытания ни выпали на их долю, какие бы преграды ни встали на их пути, не будут они ни роптать, ни стенать, ни сожалеть; и даже если на горизонте замаячит призрак поражения, они не отступят.
В селение вели две дороги. Первая — мимо Рамсессеума, храма, воздвигнутого в честь Рамсеса Великого. Но теперь она непроходима: преграждавшие ее воины заставляли всех поворачивать назад, пропуская лишь мастеров, вышедших из Места Истины. По второй позволяли перемещаться всем остальным.
Ясна и Молчун оставили справа храм Аменхотепа, сына Хапу, великого мудреца, верно служившего фараону Аменхотепу III, огромное святилище которого высилось неподалеку. По левую руку остался холм Джеме — место погребения богов изначальных времен. Здесь возделанные поля и угодья заканчивались. Начиналась пустыня.
Ясна понимала, что надо быть готовой к любому приключению, ибо она оказалась в мире ином, близком и в то же время бесконечно далеком от того, к которому она привыкла. Но и в этом новом для нее мире люди любят друг друга, страдают и сражаются за хлеб насущный. Хотя трудятся они не только ради осязаемого и вещественного — они меняют облик вечности.
Вняв зову, Ясна и Молчуна стала воспринимать иначе, не так, как прежде. Она чувствовала, что все его существо томится по творчеству, и это ее завораживало. В то же время она видела, как недостает ему средств и способов для удовлетворения этой потребности творить. И потому он не может — пока — осуществить все то, на что он способен и что ему так желанно.
Стражи первого из пяти укреплений встретили их ничуть не радушнее обычного:
— Ваши пропуска.
— У нас их нет.
— Так возвращайтесь туда, откуда пришли.
— Я — Молчун, сын Неби, он — старший мастер артели в Месте Истины. Распорядитесь сообщить моему отцу о том, что странствия мои завершены и что я намерен войти в селение вместе со своей женой.
— Ах так?.. Надо начальству доложить. Оставайтесь пока здесь.
Стражник передал запрос своему товарищу, отправившемуся во второе укрепление, и то же происходило дальше, вплоть до последнего, пятого, укрепления, пока рапорт не лег на стол начальника стражи Собека. И тот велел пропустить пару через все «пять стен», решив лично побеседовать с непрошеными гостями.
Увидев руководителя охраны, вовсе не лучившегося дружелюбием, Ясна и Молчун поняли, что их путешествие далеко не завершено.
— Ваш рассказ не представляется мне заслуживающим доверия, — холодно сказал Собек. — И если вы вздумали меня обмануть, вам это дорого обойдется.
15
Начальник охраны Собек даже не предложил гостям присесть. Он не выспался, проглоченные наспех бобы с подливкой переваривались скверно, да еще проклятая жара, от которой нет спасения.
— Вы же знакомы со старшим мастером артели Неби? — спокойно спросил Молчун.
— Запутать меня хочешь? Ты ведь его совсем не знаешь. У Неби сыновей нет.
— С точки зрения непосвященного, ваши слова, бесспорно, точны.
— Что ты такое несешь?..
— Мои родители умерли, и Неби принял меня в свою семью. Поэтому мастера Места Истины видят во мне сына своего начальника. А вы, наверное, с недавних пор здесь служите, иначе бы вам наверняка довелось не раз услыхать мое имя.
Собек что было силы грохнул кулачищем по утлому столику.
— Наплетут с три короба — истории, тайны… Почему я должен тебе верить? У меня нет права входить в селение!
— Позвольте мне переговорить со стражем у главных ворот. А он сообщит отцу.
— Ну-ну… А этой чего надо? Кто она?
— Это Ясна, моя жена.
— Дочка она чья, спрашиваю.
— Одного фиванца. Он живет на восточном берегу.
— Чего? Так она не в деревне живет?
— Пока нет. Будет. Вместе со мной.
Собек обвиняюще выставил указательный палец в сторону Молчуна.
— Чем докажешь, что вы женаты?
— Вам хорошо известно, что никаких документов для подтверждения брака не требуется.
— Но я же должен знать, что у вас общий кров и совместное хозяйство. А где он у тебя, этот твой кров?
— Если вы разрешите нам войти в поселок помощников и изволите пойти с нами, то вы его увидите.
— Пошли.
С внешней стороны стен, ограждавших селение, стояли скромные домики — в них жили помощники, но не все, а лишь те, которые могли в любую минуту понадобиться тем или иным мастерам. Поэтому им и было позволено селиться неподалеку от деревни и за ее оградой строить себе неброское жилье. Без кузнеца мало кто может обойтись, и потому в поселке жил сириец Овед, коренастый и коротконогий бородач со здоровенными ручищами. Сорокалетний кузнец клепал кое-какую утварь и мог починить или выковать любое орудие для чего угодно, лишь бы оно было металлическим.
