Анатолий Кулемин - На грани апокалипсиса
– Ну что ж, господин Кесслер, ваши доводы выглядят более чем убедительно. Но… Услуга за услугу. Какие выводы в отношении вас я, по вашему мнению, должен доложить человеку, который приедет для встречи с вами?
– Свое мнение обо мне вы уже наверняка изложили в отчетах, и, думаю, даже не один раз. В противном случае я вряд ли попал бы в поле зрения вашего Управления. Стоит ли к этому что-нибудь добавлять еще? Зачем брать на себя лишнюю ответственность за решения, принимать которые будете не вы?
Вот теперь Пакстон свой коньяк выпил: этот обер-лейтенант опять оказался прав.
– Вы знаете, я, пожалуй, соглашусь с вами и в этом. Чем же в таком случае я могу быть для вас полезен? Я, знаете ли, не люблю ходить в должниках.
– Я не считаю вас своим должником, мистер Пакстон, и никакой благодарности от вас не жду. Напротив, это я должен быть вам благодарен за то, что нахожусь сейчас здесь и в этих условиях. – Кесслер обвел взглядом свою камеру-люкс. Статус-кво на данном этапе его устраивал: достигнутые доверительные отношения со следователем дорогого стоили. А то, что Пакстон стал считать себя еще и его должником, – это было уже пределом того, о чем Кесслер мог только мечтать.
– И все же, я могу для вас еще что-то сделать?
– Вообще-то можете, – с неуверенностью и сомнением в голосе сказал Кесслер.
– Что же?
– Вы знаете, мне сейчас пришла в голову мысль предложить сегодня мисс Трейси поужинать со мной. С вашей подачи, между прочим… Так вот, не могли бы вы на сегодняшнюю ночь отправить моего стражника отдыхать в казарму? А то, боюсь, при охране за дверью дама будет чувствовать себя несколько… скованно. В свою очередь, обещаю сегодняшней ночью законов, установленных в американской зоне оккупации, не нарушать и вообще не покидать пределов этого номера. Разве что, извините, в туалет.
– Хорошо. Вам налить еще? – спросил Пакстон и, получив отрицательный ответ, убрал фляжку обратно в карман пиджака. – Что-нибудь еще?
– Еще? Пожалуй – да… Дело в том, что, находясь здесь, я отстал от происходящих в мире событий. Не могли бы вы принести мне газеты, хотя бы за последнюю неделю? Если можно, американские, английские и русские. Это не противоречит вашим принципам?
– Моим принципам – нет. Это будет противоречить вашему положению военнопленного, – Пакстон сделал ударение на последнем слове: дистанцироваться все-таки следовало. По крайней мере – пока… – Но я выполню и эту вашу просьбу, распоряжусь, чтобы вам приносили и свежую почту.
– Вот за это спасибо.
Пакстон удовлетворенно кивнул, поднялся и снова подошел к окну: он не хотел, чтобы Кесслер видел его лицо, точнее, те тени внутренних сомнений, которые отражались на нем. «У этого обер-лейтенанта поразительное чутье, – думал Пакстон. – Любой факт он может развернуть в выгодном для себя ракурсе. Не удивлюсь, если мои предположения о том, что в прошлом он мог быть сотрудником абвера, подтвердятся. Доктора он просчитал играючи… И сдал мне его. Зачем? Ведь не за газеты же недельной давности».
– Господин Кесслер, прежде чем закончить сегодняшнюю нашу встречу, – повернувшись, заговорил Пакстон, – я хочу вас спросить вот о чем: почему вы не приняли предложение доктора? Ведь, по сути, вы отклонили его. И почему решили отдать его мне?
– Потому что он предложил мне невыигрышный вариант. Я подчеркиваю: не проигрышный, а именно невыигрышный. Он предложил мне продолжить борьбу с большевизмом в составе тех сил, которые в этой борьбе единожды уже потерпели поражение. Зачем же мне дважды наступать на одни и те же грабли?
– Хотите продолжить борьбу в составе сил Соединенных Штатов? – поколебавшись, Пакстон все же не удержался и задал этот вопрос: он тоже, как и доктор, не имел на него права.
– Ну, насколько мне известно, Соединенные Штаты сегодня являются союзниками большевиков. Или у вас есть сведения, что в скором будущем США собираются выступить против Советского Союза?
– Нет. Таких сведений у меня нет, – Пакстон уже пожалел о том, что задал последний вопрос: он вновь убедился, что в общении с этим обер-лейтенантом расслабляться нельзя ни на секунду. – Вы не так меня поняли… Видимо, я просто неправильно сформулировал вопрос…
– Я вас правильно понял, мистер Пакстон. И вопрос вы сформулировали именно так, как и хотели его сформулировать. Хорошо, я отвечу вам на него. Давайте смотреть правде в глаза. В том, что в конечном итоге политические интересы Америки совпадают с политическими интересами ведущих стран Европы, в том числе и Германии, вам известно не хуже меня. Америка, так же как и Англия, Италия, Франция и другие, не заинтересована в распространении коммунистической идеологии в Европе. Поэтому очень скоро, даже, может быть, быстрее, чем мы с вами думаем, мистер Пакстон, те страны, которые еще вчера были союзниками Советской России и воевали против нас, встанут против нее. Именно на этот раскол между союзниками до последней минуты надеялся наш фюрер. Увы, раскола не произошло… Но это было вчера, а завтра, когда он все-таки произойдет, и Америке, и Англии в качестве союзника понадобится Германия. Причем Германия как без идей Гитлера, так и без идеологии Сталина. Так вот, ради возрождения этой новой Германии я готов сражаться в авангарде сил любой страны, способной реально осуществлять эту борьбу. Германия с остатками ее войск, как мне ни горько это говорить, таковой на сегодняшний день не является; в лучшем случае сегодня она может служить лишь сателлитом, – Кесслер закурил и посмотрел на следователя: тот стоял к нему спиной и смотрел в окно. – Ну как, мистер Пакстон, я ответил на ваш вопрос?
– Гибко, но правдиво. Я удовлетворен вашим ответом, – Пакстон обернулся. – Знаете, господин Кесслер, я бы не хотел иметь своим врагом такого человека, как вы.
– Тогда давайте дружить. И хочу вам заметить, это я ответил только на ваш вопрос. Что и как отвечать на подобный вопрос, если он будет мне задан другим человеком, я еще подумаю, – Кесслер лукаво посмотрел на своего собеседника. – Мистер Пакстон, могу теперь я задать вам вопрос и получить на него столь же правдивый ответ?
– Ну что ж, попробуйте, – следователь пожал плечами, хотя внутренне насторожился: простенький вопрос от обер-лейтенанта вряд ли последует.
– Что было в документах штурмбаннфюрера, который, как я полагаю, тоже попал в поле зрения Управления стратегических служб?
«Вот она, та ошибка, которую я допустил в самом начале беседы, спрашивая о документах. Я сам навел его на мысль о том, что Гарднер тоже в нашей разработке», – понял Пакстон.
– Что в тех документах, мне неизвестно. Это правда. Гарднер – не мой вопрос. Им занимаются другие люди… подотчетные Управлению.
