"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Еще что-то о тех бесах известно? – Бер понял, куда его отец клонит. – Хоть как звать кого, сколько их?

– Известно, как же. Вожак их хром и велит звать себя Кощеем. Вместо лиц у них морды звериные. А числом их – видимо-невидимо.

– Уже кое-что… – пробормотал Бер. – И ты думаешь… это могут быть они?

По дороге сюда он собирался поделиться с отцом всем, что знал, но не рассчитывал узнать что-то сам – в такой дали от места и самого убийства, и последней встречи с убийцами.

– Если набрали дружины десятка три, то почему бы и нет? Надо с людьми поговорить, я сам в тех краях не бывал – далеко ли от того озера, где вы их след потеряли, до Оки? А место самое подходящее – туда и раньше соваться боялись, а теперь и вовсе никто близко не подойдет.

Бер задумался, забыв о еде. Неужели это – тот самый потерянный след?

Ах если бы Вальгест по-прежнему был с ними! Он сумел бы за одну ночь выяснить, тот след или не тот.

– Но тебе самому туда соваться больше не с руки, – продолжал Тородд. – Дружина в три десятка – сила немалая, да сидят они в крепости, которую Свенельд целым войском брал.

– И что же делать?

– Я тебе скажу, что делать.

Бер с волнением и надеждой посмотрел на отца. Тородд не славился как великий воин, да и, имея миролюбивый нрав, такой славы не искал. Но он участвовал в двух походах на Греческое царство со своим братом Ингваром – в первом неудачном и во втором, который закончился выплатой большой дани, а потом воевал с древлянами после смерти Ингвара, и опыта ему хватало.

– Я думаю, тебе пора выйти из этого дела. Ты истребил трех человек из пяти наших врагов – больше половины. Для истреблениях двоих оставшихся нужны другие силы и возможности. И я знаю, у кого они есть.

– У кого? – Бер ловил каждое слово отца, как если бы перед им говорил сам Один.

– У Мстислава Свенельдича, воеводы киевского. У Эльги, княгини. Мистина – Улеба названный отец, Эльга – его тетка по матери. Пусть они решают, как вашу Игморову братию из Навь-города выковыривать. Мистина ведь тоже имеет право мстить, и его право больше нашего с тобой. Оставь ему это дело. Нам теперь нужно передать ему эти вести.

– Так я… – Бер мысленно перекраивал свое ближайшее будущее, – мне ехать в Киев? Отсюда прямо? У вас же еще будут обозы на юг?

– Гонца мы найдем, а тебе надо ехать домой в Хольмгард. Там нет хозяина, кроме Малфы, а негоже свалить все дела на женщину, когда в семье есть мужчина. И что до этой девушки… Не думал я, что мне придется стать родичем этого выскочки, Эскиля Тени, но если он хорошо к тебе отнесся и помог чем смог, и если его дочь от Каменной Хельги тебе нравится – я разрешаю тебе жениться. Сделай это поскорее. Порадуй дух матушки моими внуками, а ее правнуками.

– Но я давал обет… – пробормотал Бер, не зная, что подумать.

– Я такого мнения, что ты его выполнил. Ты сам мне рассказывал, что сказала матушка, когда ты возил ее на то место. Она обещала отдать все силы, а потом, сказала, пусть Фрейя заберет меня. Фрейя призвала ее. Это значит, что вы с ней свое дело сделали. И пусть с Одином дальше бодается Мистина. Он любит сильных противников, только в последние годы маловато их встречал!

Бер помолчал. Он не мог так сразу принять мысль, что его путь мстителя окончен, но не поворачивался язык возразить родному отцу. Кто на всем свете лучше его самого мог знать, в чем его долг и где он кончается? Только Тородд сын Олава, мужчина королевского рода и его отец.

– Знаешь, бывают люди упорные, – продолжал Тородд, – они ставят цели, которые им по силам достичь, и идут к ним, одолевая преграды, выискивая наилучшие пути, не боятся ошибок и с благодарностью принимают дельные советы. Бывают люди упрямые – они мечтают о несбыточном, и боязнь признать ошибку в них сильнее, чем желание достичь цели. А бывают люди упертые – они просто бьются головой о стену, зажмурив глаза, и собственная непреклонность им важнее любой цели. До сих пор ты показывал себя человеком упорным – на этом и остановись, мой тебе настоятельный родительский совет! И еще – не будь слишком жадным до славы, сынок! – Ухмыльнувшись, Тородд привстал и потрепал Бера по плечу. – Оставь немного и другим, а не то они на тебя обиду затаят.

– Это я – жадный до славы? – Бер неприлично хрюкнул, подавившись смехом. – Это я-то, рожденный чесать кур и стричь репу…

– Вот этим и займись. Только поскорее обзаведись хозяйкой – вдвоем чесать репу сподручнее.

Бер издал новое хрюканье, и они захохотали вдвоем. Бер смеялся и никак не мог остановиться, пока из глаз не потекли слезы. Тородд похлопал его по спине и сунул в руки ковш кваса; фыркая, Бер пролил половину на стол и себе на рубашку, но отец лишь снисходительно погладил его по голове с отросшими светлыми прядями. Он понимал: с души единственного сына соскальзывает огромная тяжесть долга, которую он носил на себе полгода и думал, что обречен носить еще невесть сколько. Но, к счастью, он не последний в своем роду, есть и другие, не менее достойные люди, способные подставить плечо под эту тяжесть. А Бер был не настолько тщеславен, чтобы себя одного воображать Мировым Ясенем. Он – лишь веточка на дереве, что распростерло крону от Варяжского моря до Греческого. И сколько бы ростков ни обрывала с него жестокая судьба, дерево вырастит новые. Лишь бы само оно жило. Ведь даже бог мести, Вали сын Одина, сказал: месть служит не смерти. Она служит делу жизни, преграждая путь злу и восстанавливая равновесие мира.

«Пройдет время, и стрела из омелы настигнет того, кто ее выпустил, – явственно услышал Бер знакомый голос Вальгеста – невозмутимый и немного хриплый. – Настоящего виновника. Клянусь престолом Всеотца».

Послесловие автора

В качестве послесловия рассмотрим два параллельных образа, на которых частично основана идея романа – это Улеб, брат князя Святослава, и Бальдр, сын Одина. Оба эти образа мифологичны, только один принадлежит к чистой мифологии, а другой – к исторической. В романах цикла «Княгиня Ольга» у меня с самого начала ведется образ Улеба, побочного сына Ингвара (князя Игоря) и Уты, двоюродной сестры Эльги. Еще до его рождения Ута была выдана замуж за Мстислава Свенельдича, ближайшего Ингварова соратника, и Улеб рос как его сын, и о его истинном происхождении знали только они четверо, даже сам он не знал. Тайна раскрылась, когда за пять лет до описанных событий Святослав с несколькими людьми пропал без вести близ берегов Крыма и несколько месяцев считался погибшим. Не желая оставить престол без наследника-мужчины, княгиня Эльга объявила о том, что Улеб является сыном Ингвара и тоже имеет права на власть. Однако Святослав вернулся до того, как Улеба возвели на престол, и чрезвычайно разгневался на брата, который оказался его соперником. Улеб был изгнан из Киева, вместе с ним уехала Ута с младшими детьми, и все они поселились в Выбутах, на родине Уты. Еще через несколько лет Сванхейд призвала Улеба в Хольмгард к себе на помощь, для погашения очередной родственной смуты; жители Северной Руси были недовольны тем, что Святослав никогда здесь не показывается и у них фактически нет князя. Наличие же князя было обязательно для благополучия страны, правильный князь являлся «гарантом» благоволения богов и посредником между ними и смертными. История повторилась: Святослав пришел с войском, и группа его приближенных задумала убить Улеба, чтобы навсегда избавить князя от соперничества. Что и осуществила – этот эпизод описан ближе к концу романа «Малуша» (во второй книге).

Насколько историчен образ Улеба? Честно скажу – не особенно, менее многих других. Идет он из все той же Иоакимовской летописи, чья достоверность современно наукой не признается. В своей «Истории Российской» Татищев пишет о Святославе (во время последнего похода на греков):

«Он же настолько рассвирепел, что и единственного брата своего Глеба (38) не пощадил, но разными муками томя убивал».