"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
Путь к лесу преграждали человек пять. Но Игмор был не из тех, кто сдается: оскалившись по-волчьи, ринулся на врагов, на ходу выхватывая меч из ножен.
Над самым ухом свистнула сулица. Краем глаза увидел – Красен, не бросивший лук, быстро вскинул его и пустил стрелу в набегавшего мужика с копьем – тот упал. Достать другую стрелу у Красена не было времени – луком, будто палкой, он ловко отбил удар топора и нырнул в кусты.
Молнией душу пронзила радость – уйдет!
Игмору преградили дорогу двое. По их ухваткам Игмор видел – его пока не собираются убить, лишь придерживают, как псы вепря, пока не подойдут ловцы. Кто там в ловцах – Берислав, Алдан? Лют, сам Мстислав Свенельдич? Игмор и тому не удивился бы, раз уж все бесы бешеные на них ополчились. Меч в руках Игмора заставил одного отрока отскочить, другой сунул в него сулицей, как копьем, но Игмор срубил наконечник. Путь был открыт, и он ринулся к зарослям – казалось, до них несколько шагов. На пути лишь тело кого-то из мерян – со стрелой в спине.
И тут правая нога подломилась – кто-то из оставшихся позади успел наложить стрелу и прицелиться. Стрела прошла насквозь. Подволакивая ногу, Игмор все же доковылял до крайних деревьев. Ему не мешали – теперь уж не уйдет. Привалившись к шершавому, в беловатых потеках смолы стволу ели, Игмор обернулся и взял меч обеими руками. Щит бы… Только не было у них щитов, да и кто бы догадался взять их на охоту?
Враги подступали, уже не торопясь. Впереди Алдан – с мечом и щитом, за ним плотный немолодой мужик с рыжей бородой и полуседой-полурусой головой, с копьем наготове. Берислава не было видно, но это не радовало, а скорее тревожило. Кто-то третий прикрывал с другого бока, но противников, кроме Игмора, для них на взлобке у волчьей норы не осталось: кто убит, кто сбежал. Игмор попытался взять меч поудобнее. Весь мир и все время мира сосредоточились в ближайших мгновениях, когда он нанесет тот единственный удар, который ему позволят. Он не думал о том, чтобы победить и выжить; нет, его растили для того, чтобы умереть достойно, и это он сделает, не пожалев в душе ни о чем.
В голубых, отстраненно-сосредоточенных, безжалостных глазах Алдана он видел свою смерть; память о годах мирной семейной жизни растаяла, Алдан вернулся в привычную стихию. Сверкающий меч Сигге Сакса был готов ужалить – движением неуловимо-быстрым и точным. Раненая нога не позволяла шагнуть навстречу, Игмор приготовился оттолкнуться плечом от ствола.
– Ну что, паробок, добегался? – заговорил Алдан; не так чтобы у него было много времени, но он видел, что добыча не уйдет. Кровь текла из Игморовой раны на зеленый мох, и с каждой каплей тот делался слабее. – Вижу, что узнал. Вот в какую троллеву задницу ты забился спасать свою шкуру. Знаешь ведь, почему я пришел.
– Да уж знаю, глядь, – тяжело дыша, выговорил Игмор. – Пришлось вам побегать… чтобы меня найти…
– Не так уж долго. Вы впятером убили Улеба, так неужели думали, вам это сойдет с рук?
– Не впятером. Очень много… чести… для этого рохли. Трое нас было – я, Девята и Доброшка. Ему и того было много…
– Стало быть, остался только ты, морда свинячья, других двоих уже жарят тролли. Сегодня душа его наконец успокоится.
– И ты стыдно тебе убивать раненого? – с издевкой ответил Игмор. – Стой я крепко на двух ногах…
– Вам было не стыдно втроем рубить одного. На нем было столько ран… не меньше, чем на его отце, Ингваре, когда тело достали из той клятой древлянской речки… Ты попадешь в Хель, и радуйся – иначе от меня ты попал бы к Ингвару и ему бы ответил за предательство сына. Вы росли вместе…
– Я сам – его сын! – перебил Игмор, с трудом дыша и пытаясь усмехнуться.
– Чей? – Алдан не понял.
– Ингвара! Моя мать уже была брюхата, только никто не знал, когда Гримкель… Я – старший Ингваров сын! А не тот недоносок!
– Брешешь!
– Мать говорила!
– Ётунова сука твоя мать!
Игмор зарычал, готовый сам броситься на врага. И тут вверху, прямо над взлобком, раздался громкий пронзительный крик – у слышавших его затрепетали сами кости. Вскинув головы, люди едва успели увидеть, как в высоты пала огромная птица на широко раскинутых крыльях цвета бурого дыма с белыми брызгами. Не успев коснуться земли, она исчезла в яркой вспышке света – и Алдан обнаружил, что вместо Игмора видит перед собой рослую, с него самого, юную деву в сверкающей серебром кольчуге поверх платья из птичьих перьев, в таком же ярком шлеме, из-под которого падают волны светлых, как лунные лучи, волос. Глаза ее сияли голубыми звездами, на губах играла лукавая, ликующая и вместе с тем хищная улыбка. В руках был щит, сверкающий золотом, и этим щитом она заслонила Игмора.
– Прочь! – крикнула она, и голос ее разнесся звоном по всему лесу до самого небокрая. – Назад, если хочешь жить!
Алдан попятился. Живых женщин такого роста не бывает…
Весь ее облик не позволял ошибиться. Перед ним валькирия. Режущее глаз сияние высшего мира окружает ее и колеблется, как жар вокруг язычка пламени.
Он уже погиб, если видит ее? Или ему это предстоит – вот сейчас, на вдохе? Мир стал хрупким, как тонкая прозрачная льдинка – сейчас обломится. Распахнутся ворота Валгаллы, возникнет исполинская фигура Всеотца на престоле… Ожидание этого несло и радость, и острую тревогу: а как же Предслава, семеро детей, Бер в плену у Анунда? На кого им всем надеяться, если не на него?
Алдан попятился. Нет, он еще не погиб. Но может, если вступит в эту схватку – нет земного бойца, способного одолеть Шлемоносную Деву, посланницу Одина. Если она здесь – Один уже решил, кому жить, а кому умереть. Дать убить себя сейчас – проиграть схватку, упустить врага… Пожалуй, не будет урона для чести, если он отступит перед противником, явно его превосходящим…
Никакого решения Алдан принять не успел – из-под ветвей вырвалась черная молния. Между ним и валькирией приземлился огромный черный волк, и порыв ветра отбросил Алдана прочь. Налетев на корень, он упал, но тут же перевернулся. А на месте волка уже была фигура человека… вернее, великана.
Вальгест… или кто-то другой в его облике… Вальгест, но ростом мало не с сосну, выпрямился, заслоняя людей от валькирии.
– Альвит, отойди!
Он говорил вроде бы без усилия, но его голос, гулкий и густой, громом раскатился по всему лесу. Алдан слышал только его, но как через мешок: у него заложило уши.
– Нет! – смеясь, ответила шлемоносная дева. – Это ты отступишь, Вали. Твой путь окончен – такова воля Всеотца.
– Я не отступлю. Отойди, если не хочешь лишиться головы!
Мгновенным движением Вальгест вырвал меч из ножен. Впервые за все время их путешествия Алдан увидел клинок этого меча. Потертые ножны некрашеной кожи, побуревшей от времени, простая рукоять из железа и пожелтевшей кости с полустертой резьбой не обещали ничего особенного, но…
Освобожденный, этот меч засиял синей молнией. На длинном клинке проступил черные руны – вовсе не те, что украшают клинки корлягов и образуют имена рейнских кузнецов: Ульбрехта, Ингельреда и других. Алдан не был знатоком рун, но сразу понял: эту надпись нанесли не человеческие руки. И если они заключают имя мастера, то знаменит он не у франков, а в стране темных альвов.
– Отойди, Альвит! – Вальгест поднес конец клинка к горлу безоружной валькирии. – Довольно тебе меня морочить. Теперь добыча не уйдет. На этом месте мы завершим нашу игру.
Алдан смотрел на них, и что-то случилось с его глазами: эта пара была вдвое выше человеческого роста, а деревья возле них казались маленькими.
– Завершим? – Все так же улыбаясь, Альвит опустила свой золотой щит, приставила его к ноге и, придерживая одной рукой, второй игриво провела по своему бедру у края кольчуги. Взгляд Вальгеста невольно упал туда. – Как скажешь, милый. Мы славно позабавились, но эта игра немного надоела… Всеотцу.
В пальцах ее оказалось лебединое перо – наполовину белое, наполовину буровато-серое. Она подняла его очином вперед, как ребенок, играющий в стрелка без лука и стрел.
