"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Кугу юмо шамыч [754]… – пробормотал в изумлении Анунд. – Неужели это правда? Прости, но трудно поверить…
– В злых намерениях Берислава сомневаться не приходится, – сурово сказал Игмор. – Он преследовал нас и убил по пути двух человек – моего родного брата Добровоя и еще одного, Девяту, тоже старого киевского рода. Мы все с детства были ближайшими людьми Святослава, и за это его враги ненавидят нас.
– Чтобы ты не сомневался, что Святослав – твой верный друг и союзник, он послал тебе в подарок очень хороший меч, корляг, – добавил Красен. – Мы бы вручили тебе его немедленно, только твои люди забрали у нас все оружие. Прикажи его достать.
Прежде чем подпустить чужаков к конунгу, Меркей, конечно, велел им сдать все оружие и запер в большой ларь у входа. Изумленный Анунд кивнул, Меркей отпер замок, Градимир указал, что именно взять, и вскоре сам Меркей поднес Анунду меч в красных ножнах, потертых, но украшенных на конце и устье литой узорной бронзой. Взяв его в руки, Анунд внимательно осмотрел рукоять – франкской работы, с узором из врезанной серебряной и бронзовой проволоки, – потом вынул клинок и тоже осмотрел. Клеймо рейнских мастеров имелось – цепь непонятных знаков, с крестами на концах. Хоть Анунд и жил очень далеко от тех мест, где эти мечи делают, знал он их неплохо. Тринадцать лет назад при посредничестве воеводы Свенельда он через купцов-саксов выменял пять сорочков дорогих шкурок горностая на десять таких мечей. Два остались сыновьям Свенельда, восемь привезли Анунду. Часть из них ушла дальше на Восток, где за подобный меч давали его вес в золоте, но несколько он оставил для своих сыновей и братьев. Однако это не умаляло ценности подарка.
– Этот меч князь наш Святослав дарит тебе, Анунд, – повторил Красен. – Вместе с пожеланием, чтобы ты уничтожил своих врагов и защитил свои владения и жизнь.
Подарок и впрямь не посрамил бы ни одного владыку, ни другого.
– Я очень благодарен князю Святославу… брату моему… за такой ценный дар! – пробормотал Анунд, изумленный и стоимостью подарка, и внезапностью его появления. – Меркей, усади наших гостей и дай им поесть… как ты сказал, вас зовут?
Новый замысел, по дерзости даже превосходивший ночную засаду близ горелого погоста, тоже принадлежал Красену.
– Что мы мечемся, как зайцы драные, – сказал он двум уцелевшим побратимам. – Этот крючконосый бабкин внук встал на след и так легко не сойдет, да и Алдан – тот еще пес. А нас осталось только трое…
«Из семерых», – мысленно подхватил Градимир, да и Игмор, судя по мрачному лицу, вспомнил о двух младших братьях, с которыми свидится только в Валгалле.
Несколько дней они плыли вверх по Где, удаляясь от Мерян-реки и приближаясь к самому сердцу Мерямаа. Киев, княжий двор, Святославова гридьба, жены и родичи, вся привычная жизнь отсюда казались такими далекими, что только на Стрибожьих конях-ветрах туда и доскачешь. Мысль об оставшихся позади четырех могилах холодила сердце, и трудно было отвязаться от видения пятой могилы, что еще ждет впереди – своей собственной. И путь ведет прямо к ней… В этом чужом краю, где никто тебе на Весенние Деды и блина не принесет. Это было все равно что медленно тонуть: все дальше и дальше светлая поверхность, все меньше воздуха в груди, и не выплыть – тянет за ноги неодолимая сила смерти…
Девушка по имени Лебедь на прощание подарила побратимам мешок толченого ячменя и мешок вяленого мяса, так что по пути не голодали и в жилье ночевать не просились – да и жила здесь в основном уже меря, с которой киянам было не столковаться.
– Нам нужно найти опору посильнее, – рассуждал Красен, сидя вечером у костра. – Найти таких людей, с кем бабкин внук не справится, даже если саму старуху Сванхейд на подмогу позовет.
– Да мы уж были у одного такого, – недовольно ответил Игмор. – В Силверволле. Выставил нас за ворота, как челядинов нерадивых.
– Как псов шелудивых, – буркнул Градимир.
– Мы больше в жнецы наниматься не станем, – заверил Красен. – Хватит, я и так всю спину изломал.
– В оружники? Если здешний конунг с кем воевать собирается, то может и взять…
– Нет, мы у него никакой службы просить не станем. Ну, разве что сам предложит.
– А что будем?
– А вот что. Сделаем так, что он сам бабкиного внука избудет, без нас…
В прежние времена, пока побратимы жили при князе, думал за всех Святослав, а совета просил у старших и опытных воевод – Асмунда, Вуефаста, Тормара, Ивора, Хрольва. В ту пору вожаком «названных братьев» был Игмор – старший сын Гримкеля Секиры, человек напористый, отважный и не отягощенный привычкой к раздумьям, и главенство его никто не оспаривал. Но в этом злополучном путешествии постепенно власть перенимал Красен, наделенный не менее твердым нравом и более острым умом. Теперь даже Игмор, потеряв двух братьев, с ним не спорил.
– Ну, ты сам будешь с Анундом говорить, – только и сказал он. – Я так ловко соврать не сумею. А если он расспрашивать станет?
– Я и поговорю. Чего хитрого? Если только этот здешний конунг русский язык понимает, а то небось омерянился совсем…
Русский язык Анунд конунг понимал, хоть и взывал иногда по привычке к мерянским богам. Впечатленный рассказом и подарком, он велел усадить троих посланцев за стол, налить им пива, подать еды и даже послал часть мяса, поджаренного для него самого.
– Много ли у Берислейва с собой людей? – Славянское имя Бера давалось Анунду с трудом, по-славянски он не говорил.
– Десятка три.
– Есть ли там выдающиеся люди – люди, наделенные удачей?
– Один есть, пожалуй. Алдан, воспитатель Улебова младшего брата. А его отец, Мистина, Свенельдов сын, человек в Киеве очень влиятельный и могущественный, может немало неприятностей причинить…
– Отец мне о нем рассказывал, хоть они и виделись только один раз, – кивнул Анунд. – А вот Свенельда, его отца, в наших краях очень хорошо знают.
– Вот как?
Это для побратимов оказалось новостью – в те времена, которые Анунд имел в виду, их еще не было на свете и Свенельда они знали только как покорителя уличей и древлян. Да и то больше по рассказам своих отцов – для тридцатилетних Святославовых гридей Свенельд был великаном из детства, глыбой ушедшего века.
Анунд тоже не застал тех событий, но все эти почти пятьдесят лет в Мерямаа помнили Свенельда по прозванию Ворон Хольмгарда и передавали рассказы о нем от дедов к внукам.
– Когда-то, еще при пане [755] Тойсаре, Свенельд собирал в Мерямаа дань для Олава и увозил в Хольмгард. Тойсар умел с ним ладить, но людям на озере Келе, это отсюда южнее, однажды зимой не повезло. То ли они недобрали дани, то ли вышла какая-то ссора, но на льду озера состоялась целая битва. Свенельд разбил войско мерян и сжег бол [756] на берегу. Жителей взял в плен и увел в Хольмгард. Только лет через десять Келе-бол заново обжили. Но там ничего не забыли.
– Сдается мне… – Красен подумал, – эти люди будут рады узнать, что внук Свенельда убит.
– Внук Свенельда?
– Улеб считался его внуком – Мистина Свенельдич был его названным отцом.
– Тогда, пожалуй, да. Я слышал, в Келе-боле при угощении мертвых всегда призывают Киямата и Азырена покарать Свенельда и его род.
Красен переглянулся с товарищами. Весть была важная: враги Свенельда в этих краях могли стать их союзниками.
В этот вечер Анунд конунг отправился домой озабоченным, мысленно пересчитывая людей, которых необходимо призвать на помощь. Трое посланцев были уверены, что Берислав с дружиной идет за ними по пятам и будет здесь через несколько дней. Отряд в три десятка был не такой силой, чтобы Анунд испугался. Полсотни лет назад его отец, Эйрик, привел в Арки-Вареж три сотни опытных хирдманов, умеющих сражаться на суше и на море. В то время военная сила была ему очень нужна: для усмирения мери, недовольной, что на месте пана Тойсара, их старейшины и жреца, уселся заморский чужак, и для прокладки пути по Мерянской реке до самого Булгара, что и сейчас еще не было вполне безопасно. Сколько-то людей в тех сражениях было потеряно, кто-то соскучился среди чужого народа и отправился искать приключений на море, но многие женились на мерянках, обзавелись хозяйством, занялись торговлей, и теперь их разросшиеся за пятьдесят лет роды представляли немалую силу. Жили они вокруг озера Мерон и вдоль Гды, их селения тянулись на юг, к Южным Долинам, где тоже завелся город с тем же названием – Сурдалар. Разослав гонцов, Анунд мог за пару дней собрать сотенное войско, и смущало его лишь то, что переполох пришелся на время жатвы.
