Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень с волком
Впрочем, Адам не все время проводил в развлечениях. С небывалым пылом он упражнялся в верховой езде. Будучи низкого происхождения, до сих пор он сражался лишь пешим. Для него было важно соответствовать своему новому положению. Вскоре чучело для конных упражнений с копьем стало для него привычной игрушкой. Адам мог поразить его из любого положения, при этом научившись ловко избегать потока стрел, которые оно метало, поворачиваясь.
Упражняясь, Адам мечтал. Он видел себя сражающимся на турнире бок о бок с цветом французского, английского и бургундского дворянства. Дамой сердца он выбирает Лилит. Он склоняет свое копье перед гербом слез и мчится на ристалище, на поединок, из которого всегда выходит победителем. Его мечты подпитывались чтением. Потому что впервые в жизни Адам читал книги. Он открыл для себя рыцарские романы, куртуазную любовь и в своей любви к Лилит принялся имитировать героев легенд.
Лилит не в силах была выразить словами чувства, переполнявшие ее. Никогда не могла она даже вообразить столько нежности и предупредительности в мужчине, возлюбленном. До того самого костра она знала лишь грязные объятия, за которые мстила поутру, убивая своих случайных любовников. Адам подарил ей все: богатство, власть, знатность, самую жизнь. Он не только не просил ничего взамен, но и бросил к ее ногам свою любовь.
Лилит всегда полагала, что не в состоянии стать счастливой. Как же она ошибалась! Демоница была любима, она любила сама, она обрела счастье!
Но от этого Лилит не переставала быть демоном. Дни и вечера принадлежали Сомбреному, но ведь существовали еще и ночи. И эти ночи они проводили в погребе, с Евой…
Адам и Лилит ночевали в ее камере. Ева были прикована к стене за кисти рук, что не позволяло ей сесть, даже когда она спала. Пленница имела возможность отдыхать только на коленях, что, по мнению Лилит, было самой подходящей позой для монашенки.
Кроме того, Ева была полностью обнажена, ей оставили только монашеское покрывало, и от этого все происходящее казалось еще более кощунственным.
Именно в тюрьме двое мучителей как следует разглядели свою жертву. При всей юности и свежести Еву никак нельзя было назвать хорошенькой: длинные бесцветные волосы, худенькое — ни красивое, ни уродливое — тело… Перед тем как изнасиловать девушку в первый раз, Адам, смакуя подробности, рассказал ей об ужасной смерти родителей, а затем показал мешочек с рожью, отравленной спорыньей, угрожая, что заставит ее проглотить отраву, если она станет противиться.
Но Ева даже не пыталась сопротивляться. И дело было не в том, что, прикованная к стене, она почти не могла пошевелиться. Главное заключалось в ином: оказывать сопротивление вообще было не в ее природе. Она рыдала и страстно молилась, отдавая свою девственность тому, кто некогда должен был стать ее мужем.
Впоследствии он насиловал ее ежедневно, и Лилит, хотя отныне ей доставался не весь мужской пыл Адама, даже не думала жаловаться. Она испытывала несказанную радость, слыша стоны и рыдания Евы, так удачно окрещенной в монастыре Евой де ля Сент-Агони.
Через три месяца подобного существования супружеская пара решила сообщить жертве о своих намерениях. Ева даст им ребенка, которого они не могут иметь. Если родится девочка, ее назовут Маго. Имя мальчику они еще не выбрали. Адам будет продолжать насиловать Еву, пока мальчик не родится, потому что ему необходим наследник, тот, кто станет носить имя сир де Сомбреном.
Что касается Лилит, для нее эти сцены в подвале стали изысканным дополнением к ее новой жизни хозяйки замка. Она чувствовала возбуждение, подобное тому, какое испытывала, убивая своих любовников. Она была госпожой де Сомбреном, «дамой слез», любимой, как никакая другая женщина на свете, — и при этом по-прежнему оставалась колдуньей Лилит.
Адам видел и понимал ситуацию по-иному. Для него Лилит являлась неким знаком столкновения с самим собой.
Да, он приказал ради собственного удовольствия повесить невинного человека; да, он с наслаждением мучил Еву; да, он был чудовищем… Но он был не только чудовищем. Он был еще и рыцарем, который мечтал покрыть себя славой ради своей прекрасной дамы, любителем героических романов и любовных песен.
Теперь Адам понимал, почему в первый раз вид замка так поразил его. На самом деле существовало два замка Сомбреном, равно как существовало и два Адама. Один был зимний, другой — летний, один — ночной, второй — дневной. И Адам, почтенный титулом сира де Сомбренома, являл собой совершенное подобие своему поместью: в нем заключалась двойственность, и он сам не знал, какая часть его является истинной…
***
Наступила весна 1419 года, а Ева все еще не понесла…
Адам был приглашен ко двору герцога Бургундского на празднование дней святого Иакова. Молчание английского короля начинало уже беспокоить Адама. После Азенкура он не имел никаких известий из Англии. Быть может, Генрих V лишил его своего доверия? Это казалось невероятным. Разве что…
Разве что королю каким-то образом стало известно о том, что произошло после сражения, в Эдене. Это вовсе не казалось таким уже невероятным. Адам, как никто другой, знал богатейшие возможности «Интеллидженс сервис».
Чем больше Адам размышлял, тем больше убеждался в верности своей догадки: Генрих V не простил своему шпиону того, что тот спас от костра колдунью и теперь живет с ней, как с женой…
Тотчас же по приезде в Дижон Адама позвали к Иоанну Бесстрашному. Герцог поинтересовался, имеется ли у того послание от английского короля. Сир де Сомбреном довольно сухо ответил: нет, не имеется. Его собеседник принял ответ с нескрываемой досадой, но, полагая, будто Адам по-прежнему облечен доверием Генриха V, попросил его остаться с ним — на случай, если сообщение от монарха все-таки придет.
В течение последующих дней Адам смог убедиться, до какой степени изменилась ситуация. В военном отношении все обострилось до предела. Франция была поделена на три сферы влияния: англичане завоевали Нормандию, бургундцы, помимо собственных земель, отныне владели столицей и парижским регионом, но наибольших успехов достиг дофин Карл, который захватил всю территорию южнее Луары. И влияние дофина беспрестанно усиливалось.
Таким образом, было похоже, что Иоанн Бесстрашный всерьез подумывает о том, чтобы поменять союзника. Посланники дофина ежедневно прибывали ко двору с целью договориться о возможной встрече между главами двух партий.
В начале июля все съехались в Пюи-ле-Фор возле Мелена, где в конечном итоге была назначена встреча с дофином. Адам впервые получил возможность увидеть последнего сына Карла VI.
