Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 5
Начальникам стрелков Скиталец приказал расположить всех своих людей в засаде в скалах и в кустах по обе стороны ущелья и выжидать, пока ему не удастся заманить в него врагов, а при устье ущелья с этой стороны он приказал расположить часть копейщиков, конницу же оставил под прикрытием песчаного холма.
Когда засады были приготовлены и почти все войска, кроме конницы, встали на свои места, явились разведчики, сообщившие, что неприятельские полчища уже выступили из лагеря, ахеяне же остались охранять лагерь и суда. Тогда Скиталец приказал своей коннице выехать через ущелье на равнину навстречу неприятелю, а при нападении отступить, затем после вторичного натиска, как бы не выдержав напора врага, бежать перед ним через ущелье, причем сам Скиталец брался руководить этим мнимым бегством, предводительствуя всадниками со своей колесницы.
Колесницы фараона выехали из ущелья на равнину и там построились в боевом порядке. Неприятель надвигался, сверкая лесом копий на солнце, конницы у него было немного, но колесниц, копейщиков, меченосцев и пращников — великое множество. Они надвигались, каждый народ отдельно; посреди полчищ на золотой колеснице восседал царь этого народа с женщинами, евнухами и рабами, державшими опахала под шелковыми навесами, защищавшими их от солнца.
Скиталец как будто прятался за своей конницей, но вот он выслал гонца с приказанием ее военачальникам сделать нападение на первый неприятельский отряд, но сражаться вяло, затем, как только они увидят, что он повернул коней своей колесницы и помчался через ущелье, бежать за ним, но так, чтобы враг мог преследовать их по пятам.
Так военачальники наемной конницы фараона и поступили. Первая их атака была отбита, и они отступили, затем атаковали снова, но не выдержали натиска и бежали, преследуемые по пятам неприятелем, который гнался за ними с диким криком торжества.
Скиталец, несшийся впереди своей конницы, оглянулся и засмеялся злорадным смехом; когда все ущелье было занято сплошь неприятелем, он встал и подал условный знак своим стрелкам. В один миг град камней и стрел затмил свет солнца. Неприятель первое время старался сохранять порядок, но раненые и взбешенные кони колесниц давили и топтали людей, а град стрел не переставал сыпаться со всех сторон. Обезумев от ужаса, одни теснились вперед, другие пытались бежать назад и всюду гибли тысячами, пока наконец неприятельские полчища, разбитые и разрозненные, в беспорядке не стали отступать обратно на равнину. Тогда мощным голосом Скиталец скомандовал своей коннице атаковать бегущего неприятеля. Все колесницы, находившиеся в резерве под прикрытием, теперь тоже ударили на врага и, следуя за Скитальцем, стали преследовать его.
В числе тех, которые еще не успели выйти из устья ущелья, был царь Лику на своей колеснице. Это был громадного роста чернобородый мужчина ужасного вида. Скиталец, натянув свой лук, пустил в него стрелу, и царь упал мертвым со своей колесницы. Тогда его полчища, успевшие выбраться из засады, бросились бежать, но колесница Скитальца врезалась в их ряды, а за ней и всадники его, за всадниками — колесницы фараона, и вскоре от всего неприятельского войска остались жалкие остатки, да и те, объятые страхом и ужасом, бежали. Вся равнина чернела бегущими людьми, остатками полчищ различных народов.
Грозных союзников осталось теперь всего не более каких-нибудь двадцати тысяч. Зато ахеяне сплошными рядами стеной стояли на страже своих судов и лагеря. Скиталец собрал своих стрелков, копейщиков и колесницы и выстроил их снова в боевом порядке, предоставив одной коннице преследовать бегущих.
Медленно и не торопясь подвел Скиталец свои войска и остановил на расстоянии двух выстрелов от неприятельского лагеря, расположенного в виде лука, тетивой которого явился Сихор. Весь лагерь был окружен глубокими рвами и земляными валами.
Скиталец отправил глашатая, предлагая тем, кто укрывался в стенах лагеря, сдаться, но те, чувствуя себя в достаточной безопасности, отвергли это предложение с бешенством; кроме того, они успели заметить, что по численности своей не уступали войскам фараона.
Тогда Скиталец разделил свое войско на три корпуса и приказал двум из них атаковать неприятельский лагерь с левой и с правой стороны одновременно, с третьим же отрядом, которым командовал лично, остался против средних ворот лагеря, рассчитывая улучить удобную минуту, чтобы ворваться в него.
По его команде войска фараона атаковали лагерь одновременно с двух сторон, но их встретили градом стрел и копий, так что они принуждены были отступить. Скиталец вторично послал их в атаку; на этот раз они пробили себе дорогу с правого фланга и ворвались в лагерь. Тогда охранявшие главные ворота устремились туда, чтобы оттеснить фараонову пехоту, а Скиталец, воспользовавшись этим, приказал своим людям дышлами колесниц выломать ворота, и сам первый ворвался в лагерь на своей колеснице. Но в этот момент наемные войска фараона были вытеснены из лагеря на правом фланге, атаковавшие левый фланг были вновь отбиты и бежали. Те же, которыми предводительствовал сам Скиталец и которые должны были ворваться в лагерь вслед за ним, немного замешкались. В это время ворота захлопнулись, и сильный отряд неприятеля преградил доступ в лагерь, так что Скиталец оказался в нем один. Но он не смутился: сердце его не знало страха. Бросив золотой щит на дно бронзовой колесницы, он натянул свой лук и, громко крикнув вознице, чтобы он несся вперед, ни на минуту не останавливаясь, стал пускать одну стрелу за другой. Каждая из них несла смерть.
Враги с удивлением смотрели на Скитальца, колесница которого носилась взад и вперед. Всех сражали его стрелы, а стрелы его врагов, точно щепки, отскакивали от его золотых доспехов, не причиняя ему вреда. В недоумении, пораженные его мужеством и красотой, враги восклицали, что это бог войны, явившийся сражаться за сынов Кемета, и бежали от него.
Но вот кем-то брошенный камень угодил между глаз его вознице, и тот пал мертвым с колесницы; вожжи разметались по ветру, а кони, почуяв, что остались без управления, стали беспорядочно метаться во все стороны. Затем, прежде чем Скиталец успел подобрать вожжи, чье-то копье пронзило сердце одного из сто коней, и тот пал мертвым. Тогда смелость вернулась к врагам, и они набросились на мертвого возницу, чтобы похитить его золотые запястья и украшения, но это не удалось им. Скиталец соскочил с колесницы и встал над телом убитого с поднятым щитом и копьем.
Вдруг среди обступившей его со всех сторон толпы произошло движение; он оглянулся и над морем шлемов и султанов, над стеной щитов увидел обнаженную златокудрую голову человека, который был на полторы головы выше остальных, даже самых высоких из них. На нем не было ни шлема, ни щита, ни доспехов. Но тело его было изукрашено синими рисунками, изображающими людей, коней, змей и морских чудовищ. На плечи была накинута шкура белого медведя, скрепленная золотым аграфом, изображающим дикого вепря. Голубые холодные глаза его смотрели злобно и жестоко, а в руке вместо всякого другого оружия был ствол молодой сосны, на котором был укреплен тяжелый каменный топор.
