Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 2
– Ну, вижу, вы здесь потрудились на славу! – воскликнул он, остановившись от Лефора на почтительном расстоянии, так как флибустьер еще держал в руке шпагу.
Офицер взглянул на Фультремона, все еще не смевшего подняться, и спросил:
– Кто этот господин?
– Негодяй! – взревел Лефор так громко, что офицер нахмурился и отступил назад. – Негодяй, которого я пощадил по доброте душевной.
Отец Фовель заметил, что у сержанта ноздри раздуваются от гнева. Тот закричал:
– Я арестую того, кто так отделал этих людей. Надеюсь, вы нам поможете, отец мой?
– Да, – кивнул монах, – сделаю все возможное и даже больше.
– Вы должны нам помочь, – изрек сержант, – ведь здесь трое людей вот-вот испустят дух.
– Ничего, – успокоил его отец Фовель. – Считайте, что я уже наполовину отслужил мессу, заутреню и вечерню!
– Вы надо мной смеетесь?
– Именно этот вопрос я себе задаю уже некоторое время, – послышался с порога голос, и Лефор с отцом Фовелем узнали отца Фейе.
Глава доминиканского ордена вышел вперед. Он стал перед сержантом.
– Сын мой! Вот человек, – указал он на флибустьера, – о котором я почти ничего не знаю, и монах, который украл у меня требник и силой заставил пропустить гаврский дилижанс ради удовольствия привезти меня сюда верхом на лошади. У меня разламывается поясница. И что я вижу по приезде? Разбойник вывел из строя нескольких достойных господ в таверне, где я надеялся лечь в мягкую постель. В моем приключении немало темных и сомнительных моментов, которые, по-моему, прояснить сможет разве что начальник уголовной полиции…
– Требник, лошадь, кража, начальник полиции! – воскликнул сержант. – Все в одну кучу! Все это мне, наконец, надоело. Не понимаю, почему вы, два монаха, жалуетесь один на другого!
– Мне всегда говорили, – насмешливо произнес отец Фовель, – что парижские судебные власти начинают заутреню с кашля, а ужин – с вина. Теперь я и сам вижу, что все здесь идет наоборот: в заутреню пьют, по вечерам кашляют – кто кого громче!
– Отец мой! – оскорбился сержант. – Я уважаю вашу сутану, но поберегите свой нос: он слишком длинный, а если вы и дальше станете оскорблять полицию, я прикажу вам его укоротить!
– Черт возьми! Отрежете мне нос? Только потому, что он кажется вам чересчур длинным? – изумился отец Фовель.
– Если он и впрямь такой длинный, – рассмеялся Лефор, – значит, наш монах занял первое место на ярмарке носов!
– Нет и нет! Если мой нос такой длинный, то потому, – пояснил святой отец, – что, согласно истинной философии, у моей кормилицы были мягкие соски, так что, когда я сосал молоко, я погружался в ее грудь носом, словно в масло. Только у кормилиц с твердыми сосками питомцы выходят курносыми!
Сержант недоумевал: что за компания, в которую он попал? Внезапно он подал знак своим подчиненным, и те, как по волшебству, окружили Лефора и отца Фовеля.
Только тогда отец Фейе осознал возможные последствия этого шага. Он поспешил загородить собой Лефора и обратился к офицеру:
– Не арестовывайте их! Во всяком случае, не теперь. Я за них ручаюсь…
– Как?! Теперь вы за них ручаетесь? А кто пришел ко мне и клялся Богом, что они перережут весь Париж?
– Да не эти, а вон те разбойники… Он указал на бандитов, стонавших по разным углам зала.
– Можно подумать, – возмутился сержант, – что все монахи будут вечно досаждать соседям звоном колоколов или разглагольствованиями! Лучники, арестуйте этих людей!
Лефор отступил на шаг и поднял шпагу.
– Кого арестовать? – медовым голосом пропел он. – Уж не моего канонира, надеюсь! Черт побери! Он веселый, честный, свободный и, несмотря ни на что, совсем не ханжа! Я уж не говорю о себе, мессир: меня и сотней лучников не запугать! Ну, давайте! Только посмотрите сначала, что тут было сделано до вашего прихода. Хотите посмотреть, как управляется с обидчиками ваш покорный слуга?
– Сопротивляться?! – вскричал сержант. – Пригвоздите этих людей к стене!
– Нет, нет! – вмешался отец Фейе, побледневший сильнее, чем мертвый Гараби. – Оставьте их! Я же вас позвал, чтобы вы помогли им! Они имели дело с разбойниками, которые хотели…
– Отнять у меня кошелек, – договорил Лефор, указывая на свой пояс. – В этом кошельке пятьдесят тысяч ливров золотом!
Сержант пожал плечами. Ему все это казалось пустой похвальбой.
Однако, подумав, он вздрогнул, осознав, о какой огромной сумме идет речь, и ему стало совершенно ясно: «Пятьдесят тысяч ливров, – сказал он себе, – такие деньги можно только награбить! Значит, передо мной опасные злодеи! А доминиканец и иезуит? Да настоящие ли они монахи? Сомневаюсь!»
Он засеменил по направлению к доминиканцу и подозрительно его оглядел:
– Прекратите этот маскарад!
– Маскарад? – не понял отец Фейе, а монах рассмеялся и закричал:
– Отлично сказано, сержант!
– Вы тоже раздевайтесь! – еще более угрожающим тоном приказал офицер.
– Бедняга заговаривается! – посочувствовал отец Фейе, подходя к Лефору, чтобы на всякий случай приготовиться к обороне.
– Сын мой! – проговорил отец Фейе. – Я – глава ордена доминиканцев в Сен-Пьере на острове Мартиника…
– Не знаю такой епархии…
– У меня поручение Высшего Совета Мартиники к его высокопреосвященству кардиналу Мазарини, в чем вы можете убедиться, изучив эту грамоту…
Он раскрыл требник и протянул листок офицеру, а тот пробежал его взглядом. Но он не знал грамоты, и впечатление на него произвели лишь восковые печати. Он вернул послание доминиканцу, а в это время Лефор заявил:
– Мне тоже необходимо увидеться с его высокопреосвященством кардиналом Мазарини, о чем свидетельствуют письма, которые я привез от командора Лонгвилье де Пуэнси, генерал-губернатора Подветренных островов…
– Хм, хм… – растерялся сержант.
– Я завтра же отправляюсь ко двору с шевалье де Виллером за обещанным мне полковничьим патентом, – прибавил флибустьер, опираясь на шпагу.
– Зачем же вы перебили всех этих людей? – удивился командир лучников.
– Да они хотели отнять у меня кошель…
Сержант надолго задумался. Он не знал, на что решиться: принять ли ему на веру заявление монахов и Лефора? Тем временем Фультремон и двое его раненых друзей стонали, поглядывая на дверь. Но ее надежно охраняли лучники, у негодяев не оставалось ни малейшей надежды улизнуть.
– Ваше дело слишком для меня запутанное, – объявил наконец командир лучников. – Будете объясняться с начальником уголовной полиции Жаком Тардье…
Лефор не знал, что делать дальше. Он слыхал, что иногда людей арестовывают ни за что и невинные сидят под замком, даже не зная причины собственного заключения. Но для него самое страшное заключалось в том, что, если бы их увели сейчас всех троих, на следующий день они не смогли бы явиться в Лувр. А тем временем шевалье де Виллер будет действовать и одержит победу.
