Василий Лещенко - Серебро закамское
— Возвращаться домой тебе нельзя, — в раздумье проговорил Рыжая Лиса.
— Я отправлюсь с вами, — сказал решительно Хоробр. — Мои руки сумеют держать любое оружие. — С этими словами рус посмотрел на Хусейна, в котором угадал предводителя.
Хусейн раздумывал недолго. Он приказал накормить руса и выдать ему сухую одежду.
Через неделю плавания перед хариджитами появился большой город, раскинувшийся на обоих берегах реки Итиль. Это была столица мощной державы — Хазарского каганата.
Множество разнообразных грузов проходило через гавани и базары города Итиля. Опытные таможенники не пропускали через город ни одного корабля, не взыскав с него в пользу хакана огромную пошлину. Этой судьбы не миновало судно Хусейна. Увидев на нем огромное количество прекрасной пушнины, таможенники сильно удивились и после тщательного осмотра точно взыскали положенное. Уплатив пошлину, корабль получил разрешение занять место у городского причала.
Город показался хариджитам неуютным. Невысокие саманные дома были разбросаны в разных местах без видимого порядка. Среди них там и сям виднелись юрты, покрытые войлоком.
В городе причудливо уживались и сталкивались различные религии. Тут можно было найти множество мечетей с прямыми, как стрелы, минаретами, христианские церкви, синагогу. Хакан и его приближенные были иудеями, а охранявшая его огромная гвардия состояла в большинстве из мусульман. Войско и чиновники хакана жили на западном берегу реки; купцы, ремесленники и прочий люд — на восточном. Каменный дворец хакана стоял на острове, соединенном с берегом наплавным мостом. Никто не мог пройти на остров без ведома Тайной службы.
На главном базаре Итиля стоял разноголосый шум. Хусейн и ставший его телохранителем Хоробр проталкивались через толпу людей, колышущуюся в своем движении из стороны в сторону. Вдруг какой-то подросток тронул Хусейна за руку:
— Господин, мой хозяин приглашает вас зайти сейчас к нему.
Хусейн кивнул в знак согласия и .направился вслед за мальчишкой. Хоробр шел на шаг позади. Они остановились почти в конце базара у большой лавки. Пройдя во внутренний дворик, Хусейн не поверил своим глазам. У маленького бассейна сидел на каменной лавке Шаушафар и, улыбаясь, смотрел на вошедших.
— А, храбрый воин! Рад видеть тебя живым и невредимым!— воскликнул Шаушафар, поднимаясь с лавки.
Они обнялись, и Шаушафар, прищурив проницательные глаза, продолжал с ласковой усмешкой:
— Весь Итиль полнится слухами, что с Севера прибыл какой-то сказочно богатый мусульманин. Мне сразу пришло в голову, что это мой старый друг и знакомый. Ну, расскажи о себе.
Шаушафар только покачивал головой, слушая рассказ о приключениях хариджитов. Он обрадовался, узнав, что Рыжая Лиса очутился в Итиле вместе с отрядом.
— Вот плут, — засмеялся он. — Хотел бежать в родные места, а очутился за тысячи километров от них. А кто этот детина? — спросил он Хусейна, указав глазами на Хоробра.
— Рус, сбежавший от своего князя, — ответил Хусейн. — В силе и храбрости я не знаю ему равных. Он один стоит дюжины хорошо обученных воинов.
Шаушафар всегда чувствовал слабость к необычайно сильным и смелым людям. Не раздумывая долго, он спросил Хусейна:
— Не уговоришь ли ты его пойти ко мне на службу? Я щедр, и он будет доволен мной.
— Нет. Мы стали с Хоробром друзьями, и он хочет поехать в нашу страну.
Рус, услышав свое имя, посмотрел на Хусейна и кивнул тяжелой кудлатой головой.
— Ничего не поделаешь, — со вздохом сказал Шаушафар. — Впрочем, я позвал тебя не только для того, чтобы передать привет. Сколько времени ты собираешься пробыть в Итиле?
— Два-три дня.
— Придется сократить этот срок. Офицер дворцовой стражи тайно передал мне, что везир хакана затеял прибрать к рукам корабль богатого мусульманина, то есть твой корабль. Предлогов для этого он найдет достаточно. А если он узнает, что ты торопишься отплыть, корабль с мехами конфискуют без всякого предлога. Думаю, что ищейки везира уже следят за вами. Постарайся вечером незаметно переставить корабль на другое место у причала, поближе к выходу из города. Если не заметишь ничего подозрительного, снимайся с якоря рано утром — и в путь. Вероятно, мы не свидимся больше. Ведь ты воин, а не купец, и тебе не придется бродить по чужим землям, как мне. Прощай.
Шаушафар обнял Хусейна и смотрел ему вслед, пока тот не вышел вместе с Хоробром из ворот дома.
На подступах к причалу Хусейн заметил, двух подозрительных людей, крутившихся недалеко от его корабля. От них надо было отвязаться, иначе судно не могло сменить незаметно место стоянки. После короткого раздумья Хусейн сказал Хоробру несколько слов, и они разошлись в разные стороны.
Шпионы везира поджидали у причала предводителя хариджитов. Они верно рассчитали, что без него корабль не тронется с места. Один из них заметил Хусейна, когда тот направлялся через площадь к берегу реки. Хусейн, сделав вид, что только сейчас заметил слежку, вдруг резко свернул и пошел в противоположном направлении. Это сбило с толку людей везира: уж не хочет ли этот мусульманин ускользнуть? И они бросились со всех ног за Хусейном. Добежав до конца площади, преследователи увидели только спину хариджита, исчезнувшего в это мгновение в переулке за воротами невзрачного саманного домишка. Обозленные шпионы выхватили из-под халатов кинжалы и бросились к воротам. Один за другим раздались два слабых вскрика, и через минуту из ворот показался Хоробр, держа неудачливых сыщиков под мышки. Их руки безвольно свисали, а шапки, надвинутые глубоко на глаза, придавали им вид перепившихся матросов, которых ведет на судно заботливый друг. На корабле оглушенных шпионов, подававших слабые признаки жизни, заперли в трюме. Хусейн приказал поднять якорь и перейти на другую стоянку.
Едва дождавшись рассвета, корабль осторожно вышел из толчеи крупных и мелких судов и с поднятым парусом стремительно двинулся к Хазарскому морю. К вечеру высадили на берег пришедших в себя людей везира, а на другой день корабль вышел на морские просторы.
До родных берегов оставалась еще не одна неделя пути. Но что они значили ло сравнению с долгими месяцами и тысячами километров тяжелой дороги, оставленными позади? Взволнованный Хусейн обнял за плечи Хуршида.
— Наши братья, наверно, считают нас сгинувшими в бездне времени, — негромко произнес Хусейн. — Но мы живы, и родина ждет нас.
Хусейн вдруг рассмеялся и закричал громко и протяжно, во весь голос:
— Мы еще поборемся!
Ветер далеко унес крик, а морские волны, как будто подслушав его слова, с силой ударили в борт корабля.
