Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
– Спустя несколько дней, вечером, я должен был уйти из дома по делам. И совершенно случайно вернулся домой гораздо раньше, чем обещал. В комнате, смежной с балконом, я наткнулся на одну из служанок, и меня удивил ее испуганный вид. Я спросил ее – где Сирра? Она еще больше растерялась и ничего не смогла мне ответить. Страшное подозрение закралось мне в душу. Почти бегом бросился я к комнате дочери, и – о, ужас! – на диване рядом с Сиррой в самой непринужденной позе сидел герцог Бофор. Я опоздал. Моя дочь, моя единственная дочь, судя по некоторому беспорядку в ее одежде, наверняка уже побывала в объятиях этого животного. Не помня себя, я выхватил из ножен шпагу и бросился на негодяя. Но это подобие человека успело схватить Сирру и загородиться ею. Вместо его груди острие моей шпаги пронзило сердце моей бедной дочери…
Старик больше не мог продолжать свой рассказ. Он глухо зарыдал, закрыв лицо руками.
– Проклятие и позорная смерть тебе, Бофор! – с горячностью воскликнул глубоко возмущенный Марсель.
– Проклятие и смерть тебе, Бофор, – подлый убийца моего ребенка! – отозвался старый Абу Коронос дрожащим голосом.
В это время возле двери камеры послышался легкий шорох, как будто кто‑то силился открыть ее. Марсель и грек замерли. Очевидно, кто‑то подслушивал их.
В следующее мгновение ключ в замке повернулся, и дверь медленно распахнулась. На пороге показалась фигура высокой женщины в длинной белой одежде. Едва пробивавшийся сквозь маленькое окошечко свет луны придавал появлению таинственной фигуры еще более фантастический характер.
Оба узника с немым удивлением глядели на чудо, совершившееся на их глазах.
Женщина в белом бесшумно вошла к ним в камеру, а часовой удалился, даже не закрыв за ней дверь.
Наконец Марсель не выдержал и громко произнес:
– Ты кто? Привидение?
Женщина в белом приложила палец к губам, как бы советуя говорить тише.
Старец–грек, замерев, смотрел на таинственную даму округлившимися глазами.
Женщина почти вплотную подошла к заключенным.
– Марсель Сорбон, – шепотом произнесла она. – Не отчаивайся, не падай духом. Час твоего освобождения близок…
– Но кто ты? – тоже невольно перейдя на шепот, потрясенно повторил Марсель.
– Я не могу ответить на этот вопрос. Но знай, что я твоя покровительница. Жди терпеливо. Скоро, скоро окончатся дни твоей незаслуженной пытки. Я знаю, что ты заключен сюда вопреки божеским и человеческим законам.
– Я благодарен тебе за твою доброту! – горячо заговорил Марсель. – И все‑таки… Живой ли ты человек или привидение Бастилии, о котором здесь ходят слухи? И почему ты пришла именно ко мне? Разве мало здесь других невинных страдальцев?
– Я не могу дать ответа на твои вопросы, – снова сказала женщина в белом. – Но верь мне – ты не погибнешь в Бастилии.
– Скажи мне, по крайней мере, что сталось с моей бедной матерью? Знаешь ли ты ее? Где она? – немного осмелев, продолжал вопрошать Марсель.
– О ней не беспокойся. В назначенный час ты увидишь ее.
– А Адриенна, где Адриенна? – с волнением спрашивал Марсель.
– Интонация твоего голоса лучше всяких слов говорит о том, что ты любишь ее. Не сомневайся и в любви Адриенны. Она по–прежнему тебе верна и ждет счастливой минуты, когда ты вырвешься, наконец, отсюда.
– О, благодарю, бесконечно благодарю тебя за эти слова!
– Будь готов в ночь с субботы на воскресенье. После полуночи наступит час твоего освобождения, – по–прежнему почти беззвучно заявила женщина в белом.
– Не будешь ли ты так добра и к этому почтенному старцу, которого ты видишь рядом со мной? – спросил Марсель. – Не дашь ли ты и ему на закате дней вдохнуть воздух свободы?
– Не беспокойся обо мне, сын мой! – запротестовал добрый старик. – Дни мои сочтены, и я с Богом в сердце закончу их здесь.
– В ночь с субботы на воскресенье в Бастилии будет большое торжество, и эта ночь принесет тебе свободу.
– И в эту ночь ты снова придешь ко мне? – спросил Марсель. – О, чем я заслужил твою заботу обо мне?
– Ты молод. Таким, как ты, нельзя бесплодно гибнуть в Бастилии. А кроме того, ты должен отомстить за свою мать.
– Твои слова исполнены благородства! – воскликнул грек. – Да осенит тебя благословение Божье, кто бы ты ни была! Спаси этого юношу, и он отомстит и за себя, и за меня.
Марсель решил приблизиться к незнакомке, чтобы лучше разглядеть ее. Он прянул вперед, но железная цепь со звоном натянулась, и он беспомощно повалился на свое убогое ложе.
Освещенная слабым молочным светом луны, таинственная незнакомка склонилась над Марселем и тихо проговорила:
– Да хранит тебя Небо!
Затем она медленно повернулась и направилась к выходу из камеры.
Марсель широко раскрытыми глазами смотрел ей вслед, чувствуя себя точно во сне.
Абу Коронос сердечно обнял его. Благородное лицо грека, обрамленное белой бородой, озарилось тихой радостью, а в глазах сверкнули слезинки.
– Ты снова увидишь лучезарную свободу, сын мой.
– И ты, Абу Коронос, уйдешь отсюда вместе со мной, – твердо сказал Марсель.
– О нет, сын мой! Я стар и болен. Заветнейшую цель моей жизни я поручил осуществить тебе. Час твоего освобождения будет счастливейшим часом моей жизни. Меня же оставь здесь – ждать приближения смертного часа. В следующую ночь я снова приду к тебе, чтобы досказать историю своей горемычной жизни. Спокойного сна, сын мой!
Женщина в белом, заперев на ключ камеру Марселя, неторопливо шла по мрачным коридорам Бастилии своей бесшумной походкой. Сквозняк шевелил ее вуаль, а белая одежда резко выделялась в царящем здесь мраке.
Старый сторож, поседевший на службе в Бастилии, завидев привидение, благоговейно перекрестился и низко поклонился, когда Женщина в белом поравнялась с ним.
То же делали и многочисленные часовые. Все они беспрепятственно пропускали Женщину в белом, пока она не скрылась из виду за углом последней башни.
IX. В ФАМИЛЬНОМ СКЛЕПЕ
Серафи де Каванак лежала в простом черном гробу посреди той самой комнаты, которая опостылела ей еще при жизни. У ее гроба, безмолвно плача, стояла на коленях Адриенна.
Безотрадна была жизнь несчастной Серафи, печален был ее конец. Ненасытный в своей алчности, герцог Бофор мог, наконец, торжествовать победу. Все желания его исполнились. Сестры больше не существует, сын ее Марсель заживо погребен в Бастилии. Казалось, герцогу нечего больше и желать.
Но нет! И этого ему было мало. С мрачным выражением лица вошел он в комнату покойной. С неудовольствием взглянул на коленопреклоненную Адриенну. Мельком окинул взглядом лежавшую в гробу сестру.
