Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Старик больше не мог продолжать свой рассказ. Он глухо зарыдал, закрыв лицо руками.
— Проклятие и позорная смерть тебе, Бофор! — с горяч¬ностью воскликнул глубоко возмущенный Марсель.
— Проклятие и смерть тебе, Бофор, — подлый убийца моего ребенка! — отозвался старый Абу Коронос дрожащим голосом.
В это время возле двери камеры послышался легкий шорох, как будто кто‑то силился открыть ее. Марсель и грек замерли. Очевидно, кто‑то подслушивал их.
В следующее мгновение ключ в замке повернулся, и дверь медленно распахнулась. На пороге показалась фигура высокой женщины в длинной белой одежде. Едва пробивавшийся сквозь маленькое окошечко свет луны придавал появлению таинственной фигуры еще более фантастический характер.
Оба узника с немым удивлением глядели на чудо, совершившееся на их глазах.
Женщина в белом бесшумно вошла к ним в камеру, а часовой удалился, даже не закрыв за ней дверь.
Наконец Марсель не выдержал и громко произнес:
— Ты кто? Привидение?
Женщина в белом приложила палец к губам, как бы советуя говорить тише.
Старец–грек, замерев, смотрел на таинственную даму округлившимися глазами.
Женщина почти вплотную подошла к заключенным.
— Марсель Сорбон, — шепотом произнесла она. — Не от¬чаи¬вайся, не падай духом. Час твоего освобождения близок…
— Но кто ты? — тоже невольно перейдя на шепот, потрясенно повторил Марсель.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Но знай, что я твоя покровительница. Жди терпеливо. Скоро, скоро окончатся дни твоей незаслуженной пытки. Я знаю, что ты заключен сюда во¬преки божеским и человеческим законам.
— Я благодарен тебе за твою доброту! — горячо заговорил Марсель. — И все‑таки… Живой ли ты человек или привидение Бастилии, о котором здесь ходят слухи? И почему ты пришла именно ко мне? Разве мало здесь других невинных страдальцев?
— Я не могу дать ответа на твои вопросы, — снова сказала женщина в белом. — Но верь мне — ты не погибнешь в Бастилии.
— Скажи мне, по крайней мере, что сталось с моей бедной матерью? Знаешь ли ты ее? Где она? — немного осмелев, продолжал вопрошать Марсель.
— О ней не беспокойся. В назначенный час ты увидишь ее.
— А Адриенна, где Адриенна? — с волнением спрашивал Марсель.
— Интонация твоего голоса лучше всяких слов говорит о том, что ты любишь ее. Не сомневайся и в любви Адриенны. Она по–прежнему тебе верна и ждет счастливой минуты, когда ты вырвешься, наконец, отсюда.
— О, благодарю, бесконечно благодарю тебя за эти слова!
— Будь готов в ночь с субботы на воскресенье. После полуночи наступит час твоего освобождения, — по–прежнему почти беззвучно заявила женщина в белом.
— Не будешь ли ты так добра и к этому почтенному старцу, которого ты видишь рядом со мной? — спросил Марсель. — Не дашь ли ты и ему на закате дней вдохнуть воздух свободы?
— Не беспокойся обо мне, сын мой! — запротестовал добрый старик. — Дни мои сочтены, и я с Богом в сердце закончу их здесь.
— В ночь с субботы на воскресенье в Бастилии будет большое торжество, и эта ночь принесет тебе свободу.
— И в эту ночь ты снова придешь ко мне? — спросил Марсель. — О, чем я заслужил твою заботу обо мне?
— Ты молод. Таким, как ты, нельзя бесплодно гибнуть в Бастилии. А кроме того, ты должен отомстить за свою мать.
— Твои слова исполнены благородства! — воскликнул грек. — Да осенит тебя благословение Божье, кто бы ты ни была! Спаси этого юношу, и он отомстит и за себя, и за меня.
Марсель решил приблизиться к незнакомке, чтобы лучше разглядеть ее. Он прянул вперед, но железная цепь со звоном натянулась, и он беспомощно повалился на свое убогое ложе.
Освещенная слабым молочным светом луны, таинственная незнакомка склонилась над Марселем и тихо проговорила:
— Да хранит тебя Небо!
Затем она медленно повернулась и направилась к выходу из камеры.
Марсель широко раскрытыми глазами смотрел ей вслед, чувствуя себя точно во сне.
Абу Коронос сердечно обнял его. Благородное лицо грека, обрамленное белой бородой, озарилось тихой радостью, а в глазах сверкнули слезинки.
— Ты снова увидишь лучезарную свободу, сын мой.
— И ты, Абу Коронос, уйдешь отсюда вместе со мной, — твердо сказал Марсель.
— О нет, сын мой! Я стар и болен. Заветнейшую цель моей жизни я поручил осуществить тебе. Час твоего освобождения будет счастливейшим часом моей жизни. Меня же оставь здесь — ждать приближения смертного часа. В следующую ночь я снова приду к тебе, чтобы досказать историю своей горемычной жизни. Спокойного сна, сын мой!
Женщина в белом, заперев на ключ камеру Марселя, неторопливо шла по мрачным коридорам Бастилии своей бесшумной походкой. Сквозняк шевелил ее вуаль, а белая одежда резко выделялась в царящем здесь мраке.
Старый сторож, поседевший на службе в Бастилии, завидев привидение, благоговейно перекрестился и низко поклонился, когда Женщина в белом поравнялась с ним.
То же делали и многочисленные часовые. Все они беспрепятственно пропускали Женщину в белом, пока она не скрылась из виду за углом последней башни.
IX. В ФАМИЛЬНОМ СКЛЕПЕ
Серафи де Каванак лежала в простом черном гробу посреди той самой комнаты, которая опостылела ей еще при жизни. У ее гроба, безмолвно плача, стояла на коленях Адриенна.
Безотрадна была жизнь несчастной Серафи, печален был ее конец. Ненасытный в своей алчности, герцог Бофор мог, наконец, торжествовать победу. Все желания его исполнились. Сестры больше не существует, сын ее Марсель заживо погребен в Бастилии. Казалось, герцогу нечего больше и желать.
Но нет! И этого ему было мало. С мрачным выражением лица вошел он в комнату покойной. С неудовольствием взглянул на коленопреклоненную Адриенну. Мельком окинул взглядом лежавшую в гробу сестру.
Несколько лакеев, ожидая приказаний грозного господина, молча топтались у открытых дверей.
— Унести этот гроб в склеп! — отрывисто приказал герцог.
— Сжальтесь, ваша светлость, умоляю вас! — воскликнула Адриенна. — Гроб еще нельзя закрывать. Госпожа де Каванак умерла только вчера, а мертвое тело предается, по христианской традиции, погребению только на третий день. Да и умерла ли она?.. Сам доктор как поглядит на лицо покойницы, так с сомнением качает головой…
Пропустив эти слова мимо ушей, герцог повелительным жестом подозвал лакеев и раздраженным тоном повторил:
— В склеп! Сколько раз вам говорить!
Лакеи беспрекословно повиновались и понесли гроб с телом Серафи в фамильный склеп герцогов Бофоров, который находился в подземельях замка. Там вдоль стен и прямо посередине подземных залов мрачно возвышались старые гробницы с останками представителей древнего рода. В глубине виднелась небольшая капелла с алтарем.
