Михаил Голденков - Схватка
А Кмитич пока что и не знал, что в то время, пока он самоотверженно и тщетно освобождал родное гнездо Беловой, сама Елена также самоотверженно собиралась защищать подступы к родному городу Кмитича. Под Оршей вновь появился долго не дававший о себе знать Хованский. Его четырехтысячная рать вновь шла по земле Витебского воеводства, сжигая все на своем пути.
Глава 7 День Громниц
Силы Вяликого княжества Литовского и Короны Польской, принимавшие участие в Заднепровской кампании, насчитывали вместе 32 ООО человек. В то же время общее количество войск Московии в восточной Литве все еще намного — в пять раз — превышало эту цифру. Пока войско BKJI шло на соединение с польским, поляки осадили Глухов, укрепленный город на границе Руси и Московии. Прибывшие дивизии По-лубинского и Паца торжественно осмотрел сам Ян Казимир. Он остался очень довольным состоянием армии. Однако в эти же дни сенат Речи Посполитой принял решение остановить наступление на востоке. Причиной этому стал рокош — бунт польской шляхты, поднятый… Любомирским. Лишенный судом всего имущества и права на саму жизнь, Любомирский бежал в Силезию и собрал войско из недовольных политикой короля.
Ну, а к Орше шел упрямый Хованский. Московский князь знал, что это родной город Кмитича, и желал его разорением очередной раз бросить вызов своему сопернику, уколоть его, ранить в самое сердце, вывести из себя. Про обещание не воевать с мирными гражданами Хованский, похоже, уже давно забыл. Месть — только это помнил оскорбленный и униженный Хованский. Он не случайно выбрал для своего похода зиму. Зима — плохой союзник для партизан. Уже не скроешься за буйной листвой деревьев, не спрячешься в кустарниках, не устроишь засаду, не заляжешь незамеченным в поле… Главное зимой — это борьба за дороги. И Елена велела перекрыть на пути Хованского Дубро-венскую дорогу, по которой с востока двигалось московит-ское войско, уже выжегшее и разорившее Дубровну и Горки…
В Оршу Елена еще и потому не хотела пускать Хованского, что после захвата врагом этого города открывался бы прямой путь к приютившимуся к югу от Орши местечку Барань, где находились знатные оружейные и литейные мастерские. Ну, а там и на Борисов прямая дорога, город, что только-только отбили от супостата! «Хованский идет,» — отписала Елена Кмитичу, а сама стала организовывать оборону.
— Дело опасное, — говорила она партизанам, — мы так еще никогда не воевали, лоб в лоб. Так только армия воюет. Поэтому не приказываю, но спрашиваю, кто пойдет со мной?
— Я! — первым вышел вперед Винцент Плевако.
— Я! — поддержал друга Сичко.
— Мы все с тобой! — никто не пожелал оставить свою храбрую командиршу…
На Дубровенской дороге 15 февраля у границы леса партизаны перевернули на бок телеги и попрятались за ними, как за гуляй-городом. Главным оружием, по мнению Елены тут должны были стать ручные гранаты, которые их научили делать французские офицеры, присланные в свое время королем Людовиком XIV по просьбе Богуслава Радзивилла. Гранат было целых два воза. Они были изготовлены по старой технологии — из шины. Французы рекомендовали готовить в формах пустые шары размером с малый мяч для игры, а стенки в четверть дюйма — из трех долей меди с одной долею олова. Заряд надо было составлять из трех частей «серпентина», трех частей мелкого «порошка мучного» и одной части «смолистой». При этом эти грантаты следовало бросать немедля, поскольку они достаточно быстро от фитиля с грохотом разрывались на тысячу мелких осколков, разящих как пули. Фитиль вставлялся в деревянную пробку, затыкавшую заправочное отверстие. Однако в свое время Кмитич дополнительно усилил эти гранты тем, что посоветовал делать ребристый корпус, отчего осколков получалось больше. Также Кмитич, хороший ученик легендарного Семеновича, усовершенствовал устройство, привязав к фитилю в нижней внутренней части пулю, и при этом окружив фитиль вставленными в мелкие дырочки веточками, которые выполняли роль стабилизаторов. Фитиль оставался обращенным назад вплоть до удара гранаты о землю, когда пуля, продолжая по инерции движение, втягивала его внутрь гранаты.
— Не хотел бы я стоять рядом с такой упавшей гранатой хотя бы на десять шагов, — говорил Кмитич Елене, когда испытывали гранаты в лесу… В самом деле радиус поражания осколками был больше, чем у обычных гранат — почти 50 футов. Да и грохоту больше. Французы лишь восхищенно качали своими кучерявыми париками: ученики оказались куда как более способными, чем они даже ожидали.
— Только кидать гарнату надо не ближе двенадцатипятнадцати шагов, — говорил Кмитич французам, словно сам обучая их, — а то под осколки попадешь…
И Кмитич ввел особый отряд гранатометателей — самых высоких и плечистых хлопцев, даже не подозревая, что на другом конце Европы, в Англии, точно также рождаются первые гренадерские полки, коих только-только придумали не менее остроумные в военном деле британцы.
Поэтому Еленой для гарнат были также выбраны самые рослые и плечистые парни, чтобы швырять эти опасные штуки подальше.
Дед Ясь, в принципе, еще совсем не старый сорокапятилетний человек, но из-за своей буйной бороды и в самом деле похожий на древнего деда, улыбаясь повернулся к Елене.
— Сегодня день Громниц, — и он потряс в руке глиняной гранатой.
— Громниц? — насупилась Елена. Ей было не понятно, то ли дед Ясь напоминает, что 15 февраля не совсем обычный день, единственный зимний день, когда может приключиться гроза — можно услышать гром и увидеть молнии, то ли он имеет ввиду тот грохот, что собираются устроить партизаны врагу. Но дед Ясь имел ввиду и то и другое.
— Устроим день Громниц для царишки! Пусть услышат как у нас умеют громыхать!
— Так, дед Ясь, — кивнула Елена, улыбнувшись краешком рта, — устроим Хованскому гром и молнии на Громницу.
Хованский лишь злорадно усмехнулся, увидев перекрытую у леса дорогу.
— Вот вы, тупые разбойнички, и попались, — самодовольно сказал воевода и послал в атаку собранных на литвин-ский манер новгородских гусар, тяжелых всадников в белых кирасах с золотым двуглавым орлом на груди. Создавая такой полк, Хованский наивно полагал, что секрет силы лит-винских и польских гусар в их вооружении, в их устрашающем свисте и шуме крыльев за спиной и в методе атаки с помощью длинных копий. Позабыл, а может и не знал вовсе Хованский, что атака гусар — это прежде всего школа, целая шляхетская школа мужества и боя, воспитуемая с детских лет. Вот почему никакие новоиспеченные гусары Московии не могли и близко сравниться с настоящим строем литвин-ских гусар, сочетавших в себе отвагу, выучку, мужество и отсутствие страха в бою.
