Юрий Галинский - За землю отчую.
Овраг уводил Василька все дальше от леса. Наконец он миновал его. Но впереди лежала новая преграда. Под копытами коня захлюпала болотная вода, блеснув, разлетелись брызги. Пришлось опять свернуть в сторону. Понукаемый всадником, жеребец убыстрял бег. Преследователи отстали, их уже едва было видно, хотя туман стал рассеиваться. Доскакав до опушки леса, Василько вздохнул с облегчением: «Ушел-таки от ордынцев! — Погладил коня по лохматой гриве.— Добрый мой Воронок, и на сей раз ты меня спас».
Порубежник углубился в лес. Он рассчитывал, что быстро доберется к берегу Уны, но солнце уже перевалило за полдень, а впереди по-прежнему простирались глухие лесные дебри. Густые заросли орешника и волчьего лыка наставили его спешиться и вести коня в поводу. Где удавалось, обходил буйно разросшийся кустарник, а где и прорубал дорогу. Стало смеркаться, а реки все не было. Перепрыгивая с ветки на ветку, над его головой проносились рыжие длиннохвостые белки. То и дело из кустов выскаки- вали зайцы и косули. Неторопливой рысцой прошел мимо лось. Поняв, что заблудился в незнакомых местах, Василько решил возвращаться... «Дойду до степи, а там будет видно...» И повернул обратно.
С прошлого вечера порубежник ничего не ел и теперь едва держался на ногах от голода и усталости. Можно было бы подстрелить какую-нибудь дичь, но уже совсем стемнело — зверье и птицы попрятались на ночлег. Несколько раз Василько падал — то зацепится за стелющиеся по земле ветки, то споткнется об поваленное дерево, однако снова поднимался и шел, словно одержимый, пока не вышел к реке.
Было уже за полночь. Василько повалился на мокрую траву и долго лежал не двигаясь. Наконец принудил себя встать, подошел к Ворону, расседлал его и привязал к дереву.
«Добре, хоть до Упы дошел. А в ночи все одно ни к чему перебираться на другой берег...» С этой мыслью и уснул. Спал беспокойно: слышал сквозь дремоту фырканье коня, уханье филина, отдаленный волчий вой.
Утром порубежник подстрелил глухаря, развел костер — трут и огниво всегда были при нем в мешке, который висел на поясе. Зажарив, съел птицу, попил речной воды и стал готовиться к переправе. Связав в узел одежду и сапоги, укрепил его на голове и поплыл к противоположному берегу. Рядом следовал нагруженный оружием и доспехами Ворон. Они были уже близки к цели, как неожиданно на оставленном берегу появились враги. Вмиг сорвали с плеч луки, несколько стрел упали неподалеку от Василька. Но река в этом месте была довольно широка, и вскоре стрелы уже не достигали порубежника. Несколько ордынцев кинулись было в воду, но, повинуясь зычному окрику онбасы-десятника, вернулись на берег.
Василько вышел из реки, быстро оделся и стал ждать, пока подплывет Ворон.
«Больно нагрузил бедолагу!» — подумал он, видя, с каким трудом конь борется с течением. Чтобы подбодрить его, громко свистнул. Ворон подплыл к берегу, стал на ноги, шатаясь, сделал шаг, другой... и вдруг всей тяжестью рухнул на колени, повалился на бок. Василько подбежал к нему, приподнял его голову над покрасневшей водой — в ухе Ворона торчала черноперая ордынская стрела. Из рта коня с шумом вырвался воздух, зрачки глаз замерли, остекленели.
Эх, Ворон, Воронок мой! — припав лицом к его морде, вздохнул Василько.— Прощай, дружище.—- Он поцеловал мертвого коня, обернулся, бросил тяжелый взгляд на ордынцев, которые все еще стояли на противоположном берегу. Затем отвязал притороченные к седлу оружие, кольчугу и шлем, надел их и зашагал к лесу. Нукеры на противоположной стороне тоже скрылись в кустах. Река вновь стала пустынной.
К вечеру Василько наконец вышел к дубраве, за которой на холме располагался сторожевой острог. Забыв про усталость, порубежник ускорил шаги. Ему стало жарко, вспотевшую шею натирала тяжелая кольчуга, но он, радуясь, что опасность позади и его ждет скорая встреча со своими, не обращал на это внимания. Когда приближался к опушке леса, что-то заставило его насторожиться. Он по-прежнему бодро шагал, стремясь к цели, но почему-то уже не ощущал ни того радостного возбуждения, ни той уверенности, которые только что владели им... Заглушив все привычные запахи вечернего леса, откуда-то ворвалась едкая вонь пожарища. Порубежник осмотрелся, прислушался,— все вокруг было тихо и спокойно. Крадучись, медленно вышел из-за кустов, бросил взгляд на холм... Сердце его тревожно заколотилось,— знакомых очертаний острога не стало. На его месте в лунном свете виднелись руины крепостных укреплений, над которыми курились столбы дыма.
Василько взобрался на обугленный холм. Повсюду лежали убитые — порубежники и ордынцы. Обнажив меч, он медленно шел по разрушенному, сгоревшему острогу. Заслышав его шаги, метнулись наутек несколько степных шакалов. С шумом захлопал крыльями орел-стервятник и с недовольным криком уселся неподалеку. Василько узнавал убитых товарищей, склонялся над ними, закрывал им глаза. Вот Истомка — весельчак и певун, тоже из самой Тарусы, с ним они когда-то начинали порубежную службу. А это Ерема, бывший княжеский дружинник, первый наставник Василька, порой был крут и несправедлив к нему, но многому научил в ратном умельстве. Тело острожного воеводы было иссечено саблями так, что его трудно было узнать. Порубежник долго стоял над ним, сердце его будто в кулаке сжалось. Чувствовал, как в душу закрадываются
тоска и одиночество. Но он сумел переломить себя. Решительно выпрямился, зашагал дальше. Его все больше заполняла ненависть к врагам, и одновременно вызревало твердое решение: надо уходить в Тарусу! Там князь, там воинство. Может, еще и доведется сразиться с окаянными ордынцами!..
Решив заночевать в лесу, Василько стал спускаться с холма. Он еще не дошел до его подножья, когда услышал конский топот и громкие выкрики.
«Неужто ордынцы?!.»
Порубежник резко обернулся да так и замер в растерянности. Выскочив из-за холма, наперерез ему мчались несколько всадников. Они были еще далеко, но Василько понял, что не успеет добраться до леса... И все же побежал, побежал, что было мочи.
Враги уже почти настигли его. Передний отцепил от * седла аркан и, готовясь кинуть, наматывал себе на руку. Чтобы не попасть в петлю, порубежник бросался из стороны в сторону, задыхаясь под тяжестью кольчуги, напрягал последние силы и бежал. До дубравы уже рукой подать... Василько в изнеможении остановился — два всадника обогнали его и отрезали дорогу к лесу. Четверо нукеров в длинных темных халатах, закрывающих полами стремена, и кожаных шлемах с железными шишаками медленно подъехали к порубежнику. За спиной у каждого висели луки и несколько колчанов со стрелами, сбоку — сабли в ножнах, щиты.
