Виталий Гладкий - Вечный хранитель
Почти все клиенты папаши Гильотена говорили на арго — воровской «музыке». Этот испорченный французский язык не знала даже полиция, не говоря уже о простых подданных короля Людовика XV, который в данный момент правил Францией. Послушав разговоры в кабаке, можно было подумать, что случилось еще одно вавилонское столпотворение и парижане стали изъясняться словами-перевертышами.
Однако гвоздем программы была кухня папаши Гильотена. Повар Жоссаз и его одноглазый помощник Симон творили с продуктами чудеса. В их руках конина превращалась в говядину, собачатина шла на котлеты, которые именовались бараньими, а какая-нибудь бездомная кошка, приготовленная под пикантным и острым испанским соусом, выступала в меню под гордым именем «зайца из охотничьих угодий короля», добытого, естественно, браконьерским способом.
Полицейские офицеры и инспекторы в притон папаши Гильотена даже не заглядывали. Они считали, что в этой клоаке им просто нечего делать. Тем более, что по улице Фур и днем ходить было небезопасно.
Но это не относилось к Фанфану. Он был храбрым малым. Никто не знал, что в кармане его обтрепанных шаровар покоится наваха, которую мальчик пускал в ход, когда было нужно, не задумываясь. Он разил, как змея — молниеносно. А еще он весьма прилично владел шпагой и метко стрелял — годы, проведенные в Бурбонском полку, не прошли даром.
Фанфан отворил дверь в кабак и невольно отшатнулся назад. В нос ему ударила такая невообразимая смесь запахов дешевого спиртного, немытых человеческих тел, подгорелого оливкового масла, табачного дыма и еще чего-то, совершенно непотребного, что у мальчика, привыкшего к свежему воздуху и гораздо более приятным запахам конюшни, закружилась голова.
Но он превозмог минутную слабость и храбро ступил в сизый от табачного дыма полумрак. Как всегда, людей в кабаке было полно. Фанфан посмотрел на эстраду и обрадовался — музыканты во главе со своим дирижером Буателем отдыхали. Тонкий слух мальчика плохо переносил грубую какофонию не очень мелодичных звуков, исторгаемых инструментами, место которым разве что в походных порядках армейского полка.
— Эй, гарсон, поди сюда, рыжая образина! — заорал кто-то из мазуриков, да так, что Фанфан, как раз проходивший мимо его стола, шарахнулся в сторону.
— Чего изволите? — гарсон и впрямь был рыжим и кудрявым, как херувим; вот только лицом он был совсем не похож на библейского персонажа.
— Принеси нам чернушку в восемь «жаков»[35]и чего-нибудь пожевать. Да только побыстрей! А то знаю я тебя…
— С вас двадцать четыре су[36], мсье.
— Уж не думаешь ли ты, что я хочу тебя околпачить?! — возмутился мазурик.
— Извините, но у нас так заведено — оплата вперед. — Гарсон был отменно вежлив и невозмутим.
— Дьявол тебя дери! То гнусное пойло, которым потчует честных людей папаша Гильотен, нужно подавать бесплатно. Держи, сын блудницы! — мазурик бросил на стол несколько монет.
Мельком взглянув на Фанфана, гарсон побежал выполнять заказ. Глаза мальчика тем временем привыкли к скудному освещению и он наконец увидел папашу Гильотена, который как раз разливал вино из бочки в кувшины разной вместительности. На нем, как обычно, был надет замызганный фартук, под которым владелец притона прятал острый нож. Ему не раз приходилось разнимать пьяных драчунов, и его добрый клинок исполнял роль арбитра с непререкаемым авторитетом.
— А, это ты… — Папаша Гильотен мельком взглянул на Фанфана и подозвал своего сынка, который шнырял между столами, как хорек в курятнике. — Займись… — указал он на пустые кувшины. — Иди за мной, — молвил хозяин харчевни Фанфану, и они поднялись на второй этаж, где находились так называемые «спальные» комнаты.
Обычно в них «отдыхали» с женщинами легкого поведения особо нетерпеливые мазурики — в основном те, кого недавно выпустили из тюрьмы Сен-Лазар и кто еще не успел завести себе постоянную подружку.
Папаша Гильотен и Фанфан уединились в крохотной комнатушке без окон со столом, двумя стульями и запирающимся на ключ массивным дубовым шкафом; комната служила хозяину притона своего рода кабинетом. Там он сводил дебет с кредитом и принимал своих наводчиков и тайных осведомителей (на воровском жаргоне их называли «мухами»), к которым относился и Фанфан.
— Есть новости? — спросил он, усаживаясь за свой стол.
— Есть, — ответил мальчик. — У нас новый постоялец. Граф Сен-Жермен. Очень богатый. Не знаю, как насчет кошелька, но перстни у него на руках огромной цены. Я таких бриллиантов еще не видывал.
— Бриллианты, говоришь? — папаша Гильотен подался вперед и вперил в Фанфана свои огромные глазищи; при этом он стал похож на старую ощипанную сову. — Ты не ошибаешься?
— Что вы, господин! Вы ведь меня знаете. Я никогда не принесу вам туфту.
— Бриллианты… Это хорошо… — На плоском и круглом, как блин, лице папаши Гильотена появилось мечтательное выражение. — Молодец, Фанфан! Отличная наколка. Ну, ладно, ты иди. Теперь это уже мои дела.
— И это все? — дерзко спросил мальчик; он сложил ладони лодочкой и потряс ими, словно наслаждаясь звоном несуществующих монет.
— Ах, да, да… — Папаша Гильотен достал кошелек и отсчитал Фанфану десять су.
— Господин хороший! За такую козырную наколку нужно бы добавить…
— Неблагодарный мальчишка! — взвился, как ужаленный, хозяин притона. — Ты, похоже, забыл, сколько я для тебя сделал. Не будь папаши Гильотена, ты сейчас был бы бездомным голодранцем или заключенным тюрьмы Сен-Лазар. Ему мало десяти су! Какая наглость! Это в два раза больше, чем стоит твоя услуга. Но если ты хочешь отказаться от этих денег…
— Нет! — монеты словно испарились со стола. — Премного вам благодарен, господин Гильотен. Так я пошел?
— Иди, иди… Я пришлю к тебе Трипо (вы уже знакомы), и ты покажешь ему комнату этого графа.
— Всенепременно…
С этими словами Фанфан сбежал вниз по лестнице в зал питейного заведения папаши Гильотена и с легким сердцем выскочил на улицу. Наверное, хозяин притона очень удивился бы и обеспокоился хорошим настроением подростка. Но, к счастью, он не знал, что у Фанфана на уме.
Вместо того, чтобы возвратиться в «Ржавый якорь», Фанфан взял курс на площадь Шателе. Там он отыскал весьма симпатичный с виду дом, в котором сдавали комнаты внаем, и дернул за цепочку звонка. Парадная дверь дома отворилась и на пороге появился хмурый консьерж.
— Тебе чего? — спросил он неприветливо, с подозрением глядя на одежду мальчика.
— Мне нужен мсье Винтер.
— Зачем?
— Мсье Винтер знает, что я должен прийти, — уклонился от прямого ответа Фанфан. — Мое имя Фанфан. Он ждет меня.
