Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть I
Когда Леона и барон Шлеве вышли наружу, на освещенную луной лужайку, последний обратил внимание своей спутницы на то, что слышал звуки, доносившиеся с другой стороны павильона или с опушки леса. Мисс Брэндон, которую Эбергард называл «графиней Понинской», поднялась на взгорок, чтобы оттуда обозреть всю местность; камергер, стараясь, по возможности, скрыть свою хромоту, последовал за ней.
Мы уже знаем, что они вдруг увидели перед собой того самого человека, которого только что поклялись убить, и не одного, а в сопровождении особы, появление которой привело камергера в неописуемое изумление.
После того как принцесса и граф Монте-Веро скрылись в лесу, Леона, демонически улыбаясь, подала своему единомышленнику руку в знак нерушимого союза. Содрогание вызвала бы эта ужасная пара, освещаемая бледным светом луны, у каждого, кому довелось бы их сейчас видеть.
Когда на следующее утро Эбергард проснулся в своей спальне в столице, куда королевский поезд прибыл уже далеко за полночь, перед его постелью, которая помещалась в большой прохладной комнате позади известного уже нам кабинета, стоял негр Сандок. Он походил на статую из черного мрамора. Черные руки в белых перчатках держали золотой поднос.
— Что это у тебя, Сандок? — спросил Эбергард по-португальски.
— Очень важное письмо, господин граф! — отвечал негр, многозначительно моргнув глазами.
— Уже письмо! — удивился Эбергард.— Кто и когда принес его?
— Какой-то неизвестный человек четверть часа назад.
Эбергард встал и схватил письмо, почерк был ему незнаком. Быстро развернув листок, он пробежал его глазами; с каждой строкой лицо его выражало все большее удивление.
Письмо было следующего содержания:
Господин граф! Я слышал, что вы ищете свою дочь, которую мне передала дама почти четырнадцать лет назад. Если вы желаете узнать подробности о ее местопребывании, потрудитесь явиться сегодня вечером в шесть часов без провожатых на перекресток дорог близ рощи. Если же вы явитесь не один, то труд ваш будет напрасен — вы никогда не услышите обо мне, так как я сегодня же вечером уезжаю отсюда.
Фукс, бывший канцелярист.Эбергард, исполненный радости, перечитывал письмо человека, которого столько искал, он один только мог ему сказать, где его ребенок. И граф решил идти на предложенное ему свидание. На минуту у него мелькнула мысль, не довести ли это до сведения суда. Но тогда он, как сказано в письме, мог бы навсегда лишиться возможности узнать что-либо о своей дочери. Осторожная Леона хорошо обдумала свой план и, нужно отдать ей должное, исполнила свое дело мастерски.
Еще никогда для графа Монте-Веро время не тянулось так долго, как сегодня. Он было пробовал заняться делом в своем кабинете, но его мучило нетерпение. Да и могло ли быть иначе! Он должен был, наконец, получить известие о своей дочери, которую искал уже столько лет!
Под вечер Эбергард, прихватив на всякий случай оружие и накинув на плечи легкий плащ, покинул свой дворец на Марштальской улице, не взяв с собой Мартина и не сказав никому, куда отправляется.
Вскоре он был уже на улице, в многочисленной толпе. Солнце уже начинало заходить — и он поспешил по направлению к заставе, чтобы через Мельничную улицу выйти на отдаленный перекресток дорог.
Закатное солнце огненным шаром повисло над самым горизонтом. Багровые облака неслись по вечернему небу, а ветер играл ветвями деревьев, росших по сторонам дороги. Эбергард жадно вдыхал свежий аромат приближающейся ночи. Странные чувства наполняли его душу в то время, как он шел по пустынной дороге. Возбужденные письмом надежды одушевляли его. Фукс был единственным человеком в мире, который мог ответить на его вопрос. Сколько времени искал он его, сколько было потрачено энергии и сил. И вот теперь настал счастливейший час его жизни.
Скрылись последние лучи заходящего солнца, вокруг распространился мягкий полумрак. На расстоянии ста шагов от себя Эбергард увидал густой кустарник, в тени его стоял образ Богоматери, предоставляя усталому путнику удобное место для отдыха и молитвы.
Эбергард невольно остановился, затем тихо приблизился к образу, но вдруг снова замер: перед образом на коленях молилась девушка, она была так прекрасна, что Эбергард долго не мог оторвать от нее глаз. Прохладный ветер играл ее золотистыми кудрями, черное платье стягивало стройную фигурку. На вид ей было не более шестнадцати лет.
Не смея мешать молившейся, благоговейно устремившей взор на лик Богоматери, Эбергард пошел по мягкому песку дальше. Ему казалось, что чудное видение сейчас исчезнет, и он решил еще раз увидеть это прекрасное создание. Какая-то невидимая сила так и тянула его к кустарнику, откуда он мог наблюдать за ней. Погруженная в молитву, девушка не замечала графа. Наконец Эбергард достиг деревьев, последний луч заходившего солнца осветил чудное лицо девушки. Ее темно-голубые глаза, опушенные Длинными ресницами, были устремлены на образ, слеза, как перл, блестела на них. Прелестное лицо было грустным, легкий румянец играл на ее щеках, губы шептали тихую молитву. Эбергарду казалось, что он видит перед собой не простую смертную, а какое-то высшее существо, ангела, который молится за спасение душ человеческих.
И, действительно, по странному стечению обстоятельств, эта девушка невольно стала его ангелом-хранителем.
На башнях отдаленного города пробило шесть часов. Эбергард ничего не слышал. Как зачарованный, стоял он перед чудной картиной, не смея дышать. Мир и тишина царили вокруг, ничто не нарушало святости этого часа.
В эту минуту из груди девушки вырвался глубокий вздох, она перевела глаза на кустарник, заметила фигуру человека и быстро вскочила.
Эбергард хотел удержать ее, но она проскользнула через кусты шиповника. Он звал ее, кричал, хотел броситься следом, но напрасно, она скрылась в сгущавшейся темноте.
Ангельское виденье исчезло, и он с унынием долго глядел ему вслед.
В эту минуту ему послышался крик о помощи и шум голосов, он выскочил из куста на дорогу, но вокруг опять все стихло.
Теперь только Эбергард заметил, что час, назначенный ему для свидания, давно прошел, и потому, удостоверившись, что оружие при нем, поспешил к месту встречи.
Во мраке леса ему послышалось какое-то хрипенье, но Эбергард не знал страха, он продолжал путь по пустой, безлюдной дороге, между тем как звуки эти становились все тише, раздавались реже и, наконец, совсем стихли.
Луна скрылась за тучами, ночной ветер глухо завывал в ветвях, но кругом было тихо.
Эбергард взял в правую руку револьвер, чтобы каждый миг быть готовым к защите,— тот, к кому он шел, был опасным человеком.
