Сабина Мартин - Маска
— А мастер-хирург[10] сказал вам, что рана должна гноиться, — с горечью произнес Раймунд. — И не просто сказал, а еще и плату с вас потребовал. Хотя с тем же успехом мог бы сразу везти вас на кладбище. Вам еще повезло, Господь благоволит к вам. Я видел людей, которые после такого ранения умирали уже на следующий день. Особенно если неправильно обработали рану, как вы. Гной — сок дьявола, он сжирает тело изнутри, убивая человека.
Прибежала жена Генриха, а за ней — служанка. Раймунд взял у нее кружку пива и передал больному, а потом и сам выпил. Ему сразу стало лучше. Затем он полил рану вином. Генрих дернулся.
— Сейчас будет больно. Вы готовы?
Мрачно кивнув, пивовар сунул в рот деревяшку.
— Ну уж точно не хуже, чем удар штутгартским мечом, — пробормотал он.
Раймунд взял нож, окунул его в кипяток, потом в вино. Быстрым движением он сделал четыре надреза, очистив края раны. Больной застонал.
Чистой тряпкой, смоченной вином, Магнус вытер желтый гной, сочившийся из раны, проверил кашицу из травы, удовлетворенно кивнул и смазал ею рану. Затем Раймунд положил сверху компресс из пропитанной вином тряпицы и крепко перевязал ногу, чтобы края раны сошлись.
У мастера Генриха выступил пот на лбу. Его жена молилась, перебирая четки. Ее пальцы двигались быстро-быстро.
Раймунд осмотрел результат своего труда, вновь кивнул, сложил руки и произнес молитву:
— Господи, Ты решаешь, кому жить, а кому умереть. Прости своего недостойного раба, что действует из любви к ближнему своему и не ставит Твое решение под сомнение. Дай мастеру Генриху выжить или забери его в Царствие Твое. Аминь.
Пациенту эта молитва явно не понравилась: он поморщился и помотал головой. Матильда же замолчала и, испугавшись такого своего поведения, продолжила молиться.
— Обращайте внимание на ощущения в ноге, — сказал Раймунд. — За день боль должна пройти, останется только легкое покалывание. Я зайду к вам завтра. Если повезет, то Господь не призовет вас к себе.
— Очень надеюсь на это. — Выплюнув деревяшку, мастер Генрих криво улыбнулся и откинулся на подушку. — Жена, принеси мне пива. Если сегодня мне доведется предстать перед Господом, я хочу быть в отличном расположении духа.
Матильда, в последний раз перекрестившись, сошла вниз по лестнице.
Мастер Генрих повернулся к Раймунду и вытащил из-под подушки золотую монету.
— Благодарю вас. Возьмите. Вы это заслужили.
Монета поблескивала на мозолистой ладони Генриха. Целое состояние.
— Вы сами знаете, что это слишком много.
Генрих улыбнулся. Его лицо раскраснелось от лихорадки.
— Раймунд, вы вгоняете меня в краску. Как иначе мне отплатить вам? Не будьте дураком. Берите. Вам эти деньги когда-нибудь понадобятся.
Подумав немного, Магнус взял монету.
— Я отложу ее на будущее.
Мастер Генрих улыбнулся.
— Это правильно.
Раймунд поправил подушку и уложил своего пациента поудобнее. Пивовар закрыл глаза и мгновенно уснул.
В комнату вошла Матильда. Увидев, что муж спит, она поставила кружку с пивом рядом с кроватью.
Раймунд попытался перехватить ее взгляд, но женщина опустила голову. Генрих говорил правду: она была очень красива. Не худая, но и не толстушка, личико как у ангела, хотя и чересчур бледное. Но в этой хорошенькой головке каждый день шла борьба между долгом перед своим супругом и набожностью. Собственно, по словам Генриха, она хотела пойти в монастырь, но отец пожелал выдать ее замуж, и она не стала противиться его воле.
Вздохнув, Раймунд собрал свои вещи, прихватив все, к чему прикасался голыми руками, и молча вышел из комнаты.
* * *Громкий звук пронзил тишину леса. Мелисанда замерла. Она готова была сорваться с места, перебежать в другое укрытие.
Один из мужчин повернул голову в ее сторону.
«Ну же, вперед! — подумала Мелисанда. — Вставай, беги, беги!»
Но тело отказывалось ей служить.
Солдат, который говорил не так хрипло, зажал нос.
— Ах ты свинья! — фыркнул он, подтрунивая над товарищем.
— Это не я! — возмутился хрипун.
— Ну конечно, ты. Ты постоянно так делаешь. Ты даже в воде газы пускаешь.
— Но на этот раз это был не я! Честно. Ты же знаешь, я никогда не отрицаю, если что…
Но его приятель, почесывая промежность, только отмахнулся.
Мелисанда ушам своим не поверила. Солдаты так напились, что не отличали один звук от другого. Они вообще не подумали, что тут может быть кто-то еще. Но опасность пока не миновала. Кто-то из них мог догадаться, что означает этот звук.
Мелисанда, затаившись, ждала, и только сердце громко стучало у нее в груди. Она надеялась, что стражники вспомнят о своем задании и уйдут. Не могли же они оставаться тут вечно.
Уже забрезжил рассвет. Скоро солнце осветит укрытие Мелисанды и ее заметят.
Но оба стражника стояли на месте как вкопанные. Мелисанда не только их видела, но и чуяла исходящий от них запах. Они воняли, как свиньи. Неудивительно, что они не могли отличить газы от запаха тела. Это обстоятельство ее и спасло. И если раньше девочку мучило острое желание чихнуть, то теперь она сдерживала смех. Газы, которые никто так и не пустил, спасли ей жизнь! Мелисанде пришлось прикусить язык, чтобы не расхохотаться.
Наконец стражники сдвинулись с места. Хрипун поправил лук, второй солдат осмотрел свой меч.
«Мой брат легко бы с ними справился», — подумала Мелисанда, и ей стало не до смеха. На глаза навернулись слезы, но девочка сумела взять себя в руки.
— За эту мелкую дрянь де Брюс обещал пять фунтов геллеров, — продолжил разговор лучник. — За такие деньги и поработать не грех. Но деньги дадут, только если привести ее целехонькой.
— Ну вот видишь. — Второй солдат сунул меч в ножны и упер руки в бока. — Наконец-то ты понял. Хоть немного мозгов в башке твоей дырявой осталось. Пойдем, нечего тут торчать.
— Да, но сначала нужно выпить.
Послышался плеск, скрипнула пробка бурдюка, и вино полилось в глотку солдата.
— Проклятье, а хорошее винцо. Жаль, что так мало.
— Хватит болтать, давай сюда. — Мечник протянул руку за бурдюком.
Но лучник отступил на шаг и расхохотался.
— Что, перехотелось меня дурнем обзывать? Скажи «пожалуйста», и я еще подумаю, дать тебе вино или нет.
— Как это?
Ловким движением мечник вырвал у товарища бурдюк, а второй рукой выхватил нож и приставил к его горлу. Не сводя глаз с приятеля, он выпил все до последней капли. Только после этого он вернул лучнику бурдюк и убрал нож.
— В следующий раз не станешь рассусоливать, ясненько?
