"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

Окажись здесь Витляна, она увидела бы редкое зрелище – отец ее так удивился, что не смог этого утаить.

– Влюбился? Твой племянник? Но он видел ее только раз, когда был у меня в Киеве.

– Они виделись и еще… несколько раз, – заметил Чонгор. – Уже здесь, когда она приехала.

Мистина помедлил, обдумывая возможный ответ.

На будущий брак третьей дочери ему начали намекать, едва она появилась на свет и получила имя в честь своей бабки-княжны. Сватать ее принялись чуть ли не на другой день после того, как она, четыре лета назад, впервые надела плахту. Но Мистина не спешил никому ее обещать: брак дочери должен был связать его с теми людьми, чей союз будет нужен на время свадьбы, а не за десять лет до того.

Но угры? Он уважал Варьяша, однако видеть в нем свата ему не приходило в голову. Ладно бы, предложи тот свою чернокосую дочь в жены Велераду, об этом можно было бы спокойно подумать. Но Витляна?

– Уру Мистило может быть известно, что подобный союз уже заключался, – добавил Варьяш. – Когда Арпад и семь вождей перешли Днепр и остановились здесь, – он показал в сторону открытой двери, имея в виду местное урочище, – ваш князь Олег вышел навстречу и спросил, чего мадьярам здесь нужно. Они с Арпадом заключили союз, Олег указал нашим дедам путь в Паннонию, где мы нашли себе родину, а взамен Арпад дал ему деву в жены, дочь другого дьюлы. Это известно многим, и потомки ее слуг и сейчас живут в Киеве. Если сейчас ур Мистило примет этот новый союз, он будет лишь продолжением старого. Мадьяры дали русам невесту, и если русы дадут невесту мадьярам ради дружбы, это будет справедливо.

– Это истинно… – Редко случалось, чтобы Мистина не мог найти ответа. – Я дал слово матери девушки, что не стану неволить ее с замужеством. Не знаю, захочет ли она жить…

Он обвел глазами «атью хазу», имея в виду, что его дочь привыкла к другому образу жизни.

– Но если девушка не станет противиться, ур Мистило согласится?

– Мы можем спросить девушку сейчас, – добродушно добавил Чонгор. – Удача, что она здесь.

Мистина кивнул. Варьяш легко поднялся, прошел ко входу в хазу, выглянул и кивнул кому-то. Видимо, этого знака ждали, потому что уже скоро вошли Деневер и Витляна. Они просто шли друг за другом, но при одном взгляде на них у Мистины екнуло сердце: в них угадывалось согласие, единение в желаниях. Зашумело в ушах: настал тот редкий миг, когда Мистина чувствовал, что не он правит лодкой, а она несет его. Он обещал спросить о согласии дочери, а она уже все решила…

Взглядом попросив позволения у Чонгора, Мистина сделал Витляне знак подойти. Дрожа, но стараясь этого не показать, она села перед ним, как ее учили: подтянув к себе ноги и прикрыв их подолом платья. Деневер сел на месте для младших в строгую позу, его напряженный взгляд не отрывался от лица Мистины.

– Милая моя… – начал Мистина; от растерянности его голос звучал неуверенно. – Унегость сам разорвал ваше обручение, ты свободна выбрать другого мужа… и тебе предлагают его здесь. – Он легким движением указал на Деневера. – Этот человек знатного рода, достоин хорошей жены, в этом я вполне полагаюсь на его старших родичей. Хотя и сомневаюсь, что ты сможешь жить, как живут женщины кочевых родов…

Мысленное зрелище Витляны, занятой дойкой овец и кобылиц в степи, так его поразило, что он замолк.

– Мы больше не кочевники, – напомнил Варьяш. – Наши дома нельзя перевозить, хоть мы и строим их круглыми. В «атья хаза» мы живем только во время поездок.

– Я уметь для моя жена много рабыни делать тяжелая работа, – негромко заверил Деневер. – Она будет уметь жить легко, а шашра эш а лора эшкюсём [706].

– Но ты окажешься так далеко от родичей, от Киева, от всего, к чему привыкла, – с нарастающим беспокойством продолжал Мистина. – Тебе будет трудно, даже если муж станет тебя любить.

– Многие женщины уезжают с мужьями далеко, – сказал Чонгор. – А знатные жены – очень совсем далеко, никогда не видят их больше. В этом – смелость жен.

– Хочешь ли ты принять это сватовство? – прямо спросил у Витляны отец.

– Да, – уверенно ответила она и даже повторила для угров: – Иген, акаром [707].

Мистина опять переменился в лице. Его поразил и этот решительный ответ, и то, что она уже выучила эти слова по-мадьярски, а значит, готовилась.

Некоторое время Мистина переводил взгляд с ее лица на лицо Деневера.

– Твоя мать меня убьет, – пробормотал он наконец.

Двадцать лет назад, заключая для Ингвара союз против греков с печенежским родом, он пообещал отдать свою дочь замуж за кого-то из сыновей Ильбуги, тоже еще малолетних. Речь шла о Святане, которой едва исполнилось четыре года. Уте он даже не стал ничего об этом говорить, уверенный, что все еще изменится и союз этот не состоится. Он был в этом уверен уже тогда, когда протягивал руку Ильбуге. И вот судьба наказала его за лукавство! Его дочь все же выйдет за мужчину, чей род еще хранит все привычки кочевой жизни, и вовсе не по его замыслу.

– Матушка мне счастья хотела. – Витляна резко вдохнула при мысли о матери: теперь она точно не увидит Уту никогда! – И я буду счастлива.

Мистина молчал. В его чувствах смешались обычная отцовская тревога – страшно отправить молодую дочь в чужую далекую страну, к чужому народу, незнакомому укладу и языку! – и опасения нарочитого мужа: не продешевит ли он, так распорядившись своим последним сокровищем. Союз с Вуефастом должен был купить ему мир с Олеговой горой, а теперь что он этим купит? Мистина взглянул на спокойное лицо Чонгора и несколько напряженное – Варьяша. Та услуга, которой он от них ждал, тоже стоила дорого. Такое замужество Витляны оплатит очень важную для него цель.

– Фадир мин… – заговорила Витляна, не в силах вынести этого молчания. – Я скажу тебе то, о чем ты спрашивал. Хилоусов меч…

Глаза Мистины раскрылись: про Хилоусов меч он начисто забыл. Но Витляна сообразила: отец уж точно не выпустит ее из рук, пока эта тайна существует. Если же она будут передана, это позволит Мистине расстаться с дочерью.

– Он лежит в яме под корнями громобоя, что над Лыбедью. Немцы его туда положили, Хельмо мне показал, но я не стала его забирать. Знала, что если и сумею домой незаметно принести, там его найдут. А сказала всем, что забрала. И ему, и тебе. Но он – там.

Лицо Мистины смягчилось. Уже овладев собой, он никак не выдал, важна ли для него эта тайна, а только, помедлив, улыбнулся. О Хилоусовом мече Витляна не сказала ему ничего нового: тот сейчас лежал вовсе не под корнями громобоя над Лыбедью, а куда ближе. Но ее слова означали, что желание выйти за Деневера для нее важнее всего прочего, что ее волновало еще несколько дней назад.

Девушка есть девушка. Когда нить судьбы приносит ей жениха, в огне вспыхнувшего сердца сгорает все былое: страх перед будущим, привязанность к дому, любовь к родным, обычная осторожность. Зачарованная, летит она на свет своей любви, даже не думая, ждет ее там счастье или горе. Такими девушек сотворили боги, и благодаря этой их неразумной смелости род человеческий продолжается.

– Может, еще подумаешь? – все же предложил Мистина.

Эльге двадцать пять лет назад никто не предлагал подумать, стоит ли бежать из дома, рвать со всеми родными, доверяться едва знакомому парню с дерзкими глазами – ему, Мистине, – чтобы в Киеве выйти за Ингвара, которого она и вовсе не знала. Но она сделала это. И чему дивиться, если ее племянница черпает эту же девичью отвагу в карих глазах вон того смуглого красавца?

– И наша сделка состоится? – Мистина вопросительно взглянул на Варьяша и Чонгора.

– Аз Арпадш шашара эшкюсём! – Чонгор протянул ему руку. – Клянусь орлом Арпадов!

Глава 36

Прошло с полмесяца после того как сгорела церковь Софии, и волнение в городе поулеглось. Но вот по Подолу и дворам у подножия киевских гор поползли пугающие слухи. На выпасах видели старуху Плынь: в густых сумерках она слонялась близ пепелища на месте ее бывшего двора, обходила кругом и исчезала. Говорили, что бродит по выпасам – ее видели уже несколько человек в разных местах. Под вечер новолуния мертвая старуха явилась прямо перед бабой, что гнала домой корову и припозднилась, заболтавшись с пастухом.