Фальшивый талисман. Зашифрованный счет - Самбук Ростислав Феодосьевич

— И куда возите сено? — спросил майор.

Старик кивнул на хаты, черневшие в километре. Затянулся с удовольствием, вернулся к возу и уже хотел подогнать коня, но, наверное, решил, что следует как-то отблагодарить за папиросу, повернулся и вопросительно посмотрел на офицеров.

Толкунов незамедлительно воспользовался этим.

— Ты скажи нам, отец, никого здесь поблизости не было? Чужих не видел?

Старик покачал головой.

— Нет, пан, чужих тут не было, только такие же офицеры, как и вы.

У Бобренка тихонько екнуло сердце, а Толкунов даже потянулся к деду.

— Откуда те офицеры?

— А из леса вышли.

— Точно офицеры?

— Откуда я знаю? Погоны — это видел…

Толкунов похлопал по погону Бобренка:

— Такие?

— А кто ж его знает…

— И куда они направлялись?

— А тут машина подвернулась. Они сели и поехали.

Бобренок быстро подсчитал: до хутора кляча дотащит воз минут за пятнадцать, на разгрузку — столько же или чуть больше. Итак, военные вышли из лесу примерно час назад. Все сходилось, и нельзя было терять времени.

— На какую машину сели и куда поехали? — уточнил майор.

— А грузовая. В Луцк и подались… — махнул дед рукой, показывая влево.

— Номер? — быстро спросил Толкунов. — Номер машины запомнил?

— Так я же неграмотный.

— Сколько лет прожили, а цифр не знаете, — укоризненно проговорил капитан. — Вот оно наследие проклятого панского режима!

Бобренок ближе подошел к старику, вынул из пачки сразу несколько папирос, подал на ладони.

— Угощайтесь, — произнес почти заискивающе, — и скажите, пожалуйста: один из них не был чернявым? Не похож на цыгана? А второй — лысоватый?

— Так в фуражках они… — заколебался дед.

— Но ведь цыгана и в фуражке отличишь!

— Цыган — это точно. — Старик на минуту задумался. — Кажется, один был горбоносый. Точно не скажу, извините, но, помнится мне, чернявый.

— Вооруженные? — Бобренок похлопал по автомату.

— Нет. Разве только с пистолями.

— Что несли? Рюкзаки? Мешки?

— Нет, с пустыми руками.

Толкунов пристально посмотрел в глаза старику и спросил:

— А ты, дед, ничего не перепутал?

— Что ж тут путать? В машину сели и поехали.

— Машина, говоришь, грузовая?

— Грузовая. И доска у нее оторвана. Или две… Сзади. Поэтому они и прыгали в машину сзади — легче.

Это был ориентир, и теперь заспешил Бобренок: должен был срочно связаться с Карим.

Полковник отозвался сразу, наверное, ждал у рации. Выслушал сообщение майора и приказал:

— Срочно в Луцк. Быстрее… А мы сейчас попробуем перекрыть въезд в город…

«Виллис» прыгал на ухабах так, что неизвестно было, как машина еще выдерживает. Толкунов с майором держались за скобы, а Виктор нажимал на акселератор и жаловался:

— Хорошо, машина отличная, а что бы вы с полуторкой делали? И надо же, из-за каких-то двух паршивых шпионов такой «виллис» гробить! На чем дальше ездить будете? Машина — это не немецкий агент, попробуй такую достать…

Но ворчал для порядка — ловко объезжал выбоины, мчался по обочинам, и за «виллисом» тянулся длинный пыльный шлейф.

Они добрались до городского КП минут за сорок — старший сержант и солдат, дежурившие на нем, были уже в курсе дела, так как старший сержант спросил:

— Вы из Смерша?

Бобренок показал удостоверение, и старший сержант доложил:

— Мы получили приказ задержать грузовую машину с поврежденным кузовом и двоих военных на ней, — посмотрел на часы, — двадцать семь минут назад. Но она проехала в город раньше.

— Когда?

— Минут за десять до приказа.

— Документы проверяли?

— А как же, — даже рассердился старший сержант, — у нас порядок.

— Какой части машина?

Старший сержант осуждающе покачал головой.

— Ездят тут… Всех не запомнишь.

— А военные на ней?

— Старший лейтенант и лейтенант.

— Фамилии? — все еще надеясь хоть на какой-то успех, спросил Бобренок, но, конечно, старший сержант не помнил их — попробуй запомнить всех, кто проезжает через КП! Документы в порядке, ничего подозрительного — давай-давай, нечего задерживаться, время военное, все в движении, и, чем быстрее это движение, тем лучше.

Неожиданно Бобренок подумал, что судьба оказалась благосклонной к этим ребятам на КП. Если бы они, заподозрив что-нибудь, попытались задержать диверсантов, вряд ли уцелели бы…

Комендант города, пожилой и усталый майор, внимательно выслушал Бобренка, позвал помощника и распорядился:

— Прикажите постам и дежурным следить за всеми грузовиками, машину с поврежденным задним бортом задержать и доставить в комендатуру. И старшего лейтенанта с лейтенантом, они ходят вместе: один из них черный и горбоносый… Только осторожно, судя по всему, это шпионы, могут оказать вооруженное сопротивление.

Глаза у помощника коменданта округлились. Может быть, он впервые в жизни получил такое ответственное задание.

— Обедали? — спросил комендант. — У нас неплохая столовая, и я дам указание…

— Спасибо, — поблагодарил Бобренок, хотя так захотелось горячего борща или каши, что даже под ложечкой засосало. — Спасибо, нет времени. Должны поездить по городу, может, что-нибудь и обнаружим.

Они ездили час и даже немного больше, на ходу съели бутерброды с салом. Конечно, бутерброды — это не горячий борщ, предложенный комендантом, хотя и не такая уж плохая еда.

В центре города «виллис» остановил патруль.

— Комендант просил немедленно прибыть. Нашли грузовик, — доложил старший наряда.

У комендатуры действительно стоял грузовик — в заднем борту не хватало двух досок. А в приемной коменданта обливался потом солдат в грязной, замасленной гимнастерке с такими же замасленными погонами. Он смотрел исподлобья и тревожно. Его можно было понять: кому приятно, если тебя задерживают, доставляют в комендатуру.

Комендант, очевидно, только что давал накачку низкорослому шоферу. Глаза коменданта еще горели благородным гневом и буквально источали презрение к никчемному, грязному и замызганному вояке, который только позорит гарнизон. Увидев Бобренка, комендант ткнул в солдата пальцем, словно предлагал всем полюбоваться им.

— Вот посмотрите, солдат Гончаренко. Мне стыдно за автобат, в котором он служит!

— Разрешите нам поговорить с Гончаренко.

Он оставил их наедине с шофером. Бобренок сам предложил солдату стул, тот не ожидал этого, отступил на шаг, но сразу повернулся боком и сел, настороженно глядя на офицеров. Стянул с головы пилотку, мял ее черными от масла пальцами — этот жест был таким домашним, что майор засмеялся и придвинул другой стул почти вплотную к шоферскому, уселся на него верхом, уткнув подбородок в спинку, и спросил:

— Вы посадили на развилке около Микулинцев двух офицеров?

Солдат попытался встать, но майор остановил его жестом.

— Да… — нерешительно ответил солдат.

— В какой части служите?

— Рядовой Гончаренко, шофер автобата.

— Они ждали на дороге?

— Как раз вышли из лесу. Старший лейтенант махнул рукой, и я затормозил. Разве нельзя?

— Можно, Гончаренко, нет здесь никакого криминала. Они оба сели в кузов?

— Я предложил старшому в кабину, но он не захотел.

— Где высадили их в городе?

— А в центре.

— И куда они пошли?

Гончаренко немного подумал и сказал твердо:

— Налево. К гостинице.

— Точно помните?

— Старший лейтенант говорил, что живут там.

— Сможете их опознать?

— Почему нет? Очень просто. Старшой — чернявый, а лейтенант, значит, обыкновенный.

— Не лысый?

— Кто ж его знает… В фуражках оба, черного — того видно, чернявых, значит, всегда видно…

Бобренок сделал шоферу знак, чтобы помолчал. Вопросительно посмотрел на Толкунова — тот кивнул, в такие минуты они понимали друг друга без слов. Майор приказал солдату:

— Подождите здесь, — и вслед за Толкуновым поспешно вышел из кабинета.